Через несколько минут небольшой отряд вместе с Болатом исчез в темноте ночи.
ГЛАВА 6
В аул, где жил Рустем, Асыл с Оспаном приехали на второй день. Старик сидел у своей землянки, ковыряя шилом порванную уздечку.
— Дедушка! — крикнула с седла Асыл и, соскочив с лошади, стремительно подбежала к старику.
От неожиданности Рустем выронил уздечку из рук. Узнав внучку, он протянул ей руки.
— Ата, ата[5], родной мой ата, как я соскучилась по тебе, — припав к его груди, Асыл заплакала.
Рустем нежно погладил её волосы. Его губы задрожали, и по морщинистой щеке скатилась слеза.
— Моя Асыл, птичка моя, как хорошо, что ты приехала. Да что мы стоим, — спохватился он, — старый Рустем совсем потерял голову от радости и не приглашает гостей в дом. Ой-я-яй, Оспан! — узнав охотника, крикнул он ему. — Заходи, для таких гостей барашка зарезать не жалко.
Старик поспешно засеменил на кривых ногах к землянке.
— Заходи, заходи, Асыл, ты теперь хозяйка, приглашай Оспана, а я схожу за кумысом.
— А это чья собака? — заметив Кекжала, спросил он внучку.
— Моя, наша с тобой, — поправилась Асыл и погладила Кекжала.
— Хороший пёс, сильный, но злой, — сказал старик, видя, что Кекжал ощетинился. — Кельтиру туго от него придётся. Да вот он и сам бежит.
К землянке Рустема большими, лёгкими прыжками бежала гончая. Завидев Кекжала, она сделала стойку и повела ухом. Её длинная морда с кроткими глазами казалась добродушной.
Она уселась на задние лапы и виновато посмотрела на своего хозяина.
«Нет, с этим я драться не буду, — казалось, говорили глаза Кельтира. — Он меня сразу сомнёт».
— Дедушка, это наша собака? — спросила Асыл, показывая на Кельтира.
— Да.
— А они будут дружить?
— Привыкнут, — ответил старик.
— Ну я пойду. Заходи, Оспан, в избу, — пригласил он охотника.
Асыл с Оспаном вошли в землянку, за ними прыгнул Кекжал. Сделал попытку войти и Кельтир, но Кекжал издал такое грозное рычание, что гончая, поджав хвост, отпрянула от порога и, добежав до соседней землянки, улеглась в тени.
Неприглядное снаружи жилище Рустема внутри отличалось чистотой и порядком. Глинобитные стены и пол носили следы заботливых рук старика. В углах висели пучки каких-то душистых трав. Через маленькое оконце просвечивали ласковые лучи дневного солнца, освещая небогатую утварь. К большому удивлению Асыл, она заметила на подоконнике книгу. Раскрыв её, девочка заблестевшими от волнения глазами стала перелистывать страницы. Сказки Пушкина! Как они попали сюда? Ведь дедушка читать не умеет. Недоумение Асыл рассеялось с приходом Рустема.
— Это книга русского мальчика, который живёт у меня. Сейчас он в степи, где пасутся кони его хозяина, кустанайского богача Саввы Меркулова. Каждое лето и зиму он привозит пастухам продукты от хозяина. Дня через два мальчик будет здесь. Славный парнишка, помогает мне в хозяйстве, — похвалил Рустем своего квартиранта.
— А как его зовут? — спросила Асыл.
— Димкой. Шустрый такой. Верхом ездит, как настоящий джигит.
Рустем стал угощать кумысом своих гостей. Вечером Оспан уехал на свою стоянку. Оставшись одна с Рустемом, Асыл рассказала о своих скитаниях. Слушая внучку, старик горестно вздыхал.
— Таутабая надо бояться. В нашем ауле живёт его родственник Жамандык, сейчас он на кочёвке. На глаза ему не попадайся. Зол на меня, как собака.
— А за что он, дедушка, на тебя сердится?
— Видишь ли, Асыл, ещё когда был жив твой отец и ты была маленькой, они ударили с Жамандыком по рукам. Мой сын обещал отдать тебя в жёны этому толстяку, — сказал старик.
— Значит я продана? — прошептала Асыл и испуганно посмотрела на деда.
— Да, — печально произнёс старик. — Калым за тебя получен.
В землянке наступила гнетущая тишина.
— Как же теперь быть? — Асыл прижала руку к сердцу. — Неужели ты допустишь, дедушка, чтобы я стала женой ненавистного Жамандыка?
— Нет, — решительно ответил старик. — Пока я жив, женой этого паука ты не будешь.
Помолчав, Рустем подвинулся ближе к внучке:
— Жить здесь тебе опасно. Мы сегодня же ночью выедем к Двум сопкам. Кстати, там друг твоего отца Газез Куржибаев пасёт табун Меркулова, там мы найдём и Димку. Местность Двух сопок пустынна и редко кто заглядывает туда. Соседям же я скажу, что уехал охотничать в Батбаккару. Давай будем собираться.
Ночью Рустем и Асыл выехали из аула. Утро застало их у притока реки Тургай, под названием Сара. Отдохнув, они поехали дальше и чем ближе приближались к Двум сопкам, тем сильнее менялся степной ландшафт. За Сарой пошли редкие холмы, покрытые бедной растительностью, камни, мелкий кустарник, далеко на горизонте стали вырисовываться горы. За ними лежала Караганда, край неизведанных богатств. Зоркие глаза Асыл заметили на одной из сопок странную постройку. Издали она походила на обыкновенную казахскую юрту, но подъехав через несколько часов к её подножью, девочка увидела на вершине сопки строение, сложенное из диких камней. Дальше виднелась вторая сопка с таким же сооружением.
— Эти Две сопки — караульные вышки живших здесь в старину калмыков, потом как-нибудь расскажу тебе их историю. А сейчас сделаем маленький привал, попьём чайку и двинемся дальше, — сказал Рустем и стал распрягать лошадь. Асыл оглядела местность. На севере высились горы, вниз по течению Сары шла равнина, изрезанная глубокими балками. Камни, покрытые лишайниками, голые сопки, низкие, стелящиеся травы произвели на девочку гнетущее впечатление, и, тяжело вздохнув, она стала собирать хворост, лежавший на песчаной отмели. Нагибаясь над хворостом, она заметила на песке небольшой железный наконечник, похожий на стрелу. Асыл со своей находкой поспешно направилась к деду, который подвешивал чайник на треног.
— Что это, дедушка? — показывая на покрытое ржавчиной железко, спросила она.
Рустем повертел наконечник в руке и посмотрел на внучку.
— Это обломок стрелы, — произнёс он, продолжая разглядывать находку.
За чаем Рустем рассказывал:
— В детстве я слышал от стариков, что в далёкие времена эта местность была населена татарскими племенами. Несколько позже появились непрошенные гости — калмыки. Они построили здесь каменные дамбы, сторожевые вышки и городища. Вот на этих двух сопках до сих пор имеются сторожевые вышки калмыков. — Рука Рустема протянулась по направлению видневшихся сопок.
…К вечеру, проехав вброд Сару, наши спутники оказались в небольшом междугорье, которое постепенно расширяясь, переходило в широчайшее плато. Поднявшись на него, они увидели табун лошадей и юрту Газеза. Навстречу Рустему и Асыл мчался всадник. Приглядевшись к нему, Рустем узнал Диму. Лет четырнадцати крепыш круто осадил коня и крикнул радостно:
— Дедушка Рустем! Ассаляу-маликум![6]
— Селям! — ответил старик.
По его лицу пробежала довольная улыбка. — А это моя внучка — показал он взглядом, на сидевшую сзади Асыл.
— Асыл? — спросил Дима старика.
— Да.
— Ну, здравствуй! — Дима поправил съехавшую на затылок фуражку. — Так вот ты какая, — удивлённо протянул он. — А я думал, что ты и верхом-то не умеешь ездить. Гимназистка. Чики-брики. Мне дедушка Рустем говорил, что ты на музыке играешь?
— Не на музыке, а на музыкальном инструменте, — поправила его Асыл. — У вас здесь нет пианино? — лукаво спросила она.
— Нет, зато у Газеза есть кобыз[7], получше твоего пианино. Что там, — махнул рукой Дима, — трень-брень, а тут, как заиграет Газез, собаки и те воют.
Бойкие, озорные глаза меркуловского батрачонка, вздёрнутый нос, вся его фигура, точно слитая с конём, говорили о смелом и решительном характере. Проезжая мимо табуна, Асыл заметила, как из-за бугра, недалеко от юрты, выскочила большая лохматая собака-овчарка и, заливаясь лаем, кинулась на Кельтира, но узнав его, стремительно повернула оскаленную морду к Кекжалу. Ощетинив шерсть, злобно рыча, собаки, казалось, вот-вот вцепятся друг в друга. Одновременно прозвучали голоса Асыл и Димы:
— Нельзя!
Бербасар, так звали овчарку Газеза, оглядываясь на своего противника, не спеша отошёл от Кекжала и вернулся к табуну.
Через час возле юрты пылал костёр. Газез с женой готовили для дорогих гостей бесбармак. Сын Газеза, Асат — одногодок Димы, толстый и неторопливый мальчик, показывал ребятам новые ловушки на сусликов, которые научил его делать отец.
ГЛАВА 7
На следующее утро, когда Рустем с помощью Газеза и его жены Жамила́ ставил себе юрту, ребята пошли на рыбалку. Спустившись с плоскогорья, они направились к речной заводи. В стороне от них, высматривая добычу, бежали теперь неразлучные Кельтир и Кекжал.
Утро выдалось тихое, ясное. Солнце ласково грело степь, убаюкивало травы: сизый полынник, верблюжью колючку и яркозелёный типчак. Дорогу порой перелетали стайки сереньких птичек. Из старых зарослей ковыля поднимались жаворонки.
Закинув длинные удилища на плечо, оживлённо разговаривая, ребята прошли междугорье, и вскоре перед ними заблестели воды Сары-Тургая.
— Асыл, давай споём песню, — посмотрев на шагавшую рядом девочку, предложил Дима.
— Давай, — согласилась та. — Какую будем петь?
— «Песнь о вещем Олеге» ты знаешь?
— Знаю.
— Асат подпоёт. Он русских песен не знает, — в голосе Димы прозвучало сожаление.
— Ну, что молчишь? Давай начинай, — видя, что Дима медлит с песней, улыбнулась Асыл.
Откинув голову, мальчик запел:
Как ныне сбирается вещий Олег
Отмстить неразумным хозарам…
Асыл подхватила звонко:
Их сёла и нивы, за буйный набег,
Обрёк он мечам и пожарам…
В песню влился голос Асата.
— Асыл, а что такое «вещий»? — неожиданно оборвав песню, спросил Дима девочку.