До юрты Газеза оставалось немного. Дима, чувствуя за собой дыхание Асыл, прибавил ходу. Асат вскоре отстал. Девочка бежала легко, часто отбрасывая свои чёрные косички. До юрты оставалось метров двести. Асыл бежала уже рядом с Димой. Мальчик дышал тяжело, но не сдавался. Ещё сто метров. Возле бегущих ребят с громким лаем неслись Кекжал и Кельтир. Им понравилась игра юных хозяев. Вскоре Асыл вырвалась вперёд. Обрадованный быстрым бегом хозяйки, Кельтир неожиданно схватил её за платье и потянул к себе. В этот момент Дима обогнал девочку. Оттолкнув собаку, Асыл метнулась догонять мальчика. До юрты оставалось пятнадцать метров. Дима был почти у цели, но вихрем промчавшаяся мимо него Асыл, дотронувшись рукой о дверную кошму, с сияющим лицом заявила:
— Я первая застукала.
Последним прибежал запыхавшийся Асат, он, сбросив с головы засаленную тюбетейку, повалился на землю.
— Ты, Асыл, настоящая сайга, тебя только Кельтир может догнать, — смеясь, сказал он девочке.
— А ты, когда бежал, знаешь на кого был похож?
— На кого?
— На канбак[9], катился по степи, точно шар.
— Уй, уй, — добродушный Асат покачал головой. — Разве я похож на канбак? А? — спросил он весело Диму.
Тому отвечать не пришлось. Внимание ребят привлёк всадник, ехавший с низовьев Сары. Поровнявшись с юртой, он не спеша слез с коня и поздоровался с ними.
Это был Болат. Лошадь Болата была вся в пене. Всадник куда-то спешил, но увидев Асыл, он круто осадил коня.
— Ты опять одна, Асыл? — спросил её молодой охотник.
Смутившись неожиданным появлением Болата, девочка тихо ответила:
— Нет, я с дедушкой Рустемом. Мы с ним решили это лето провести у Газеза.
— А где Газез?
— Возле табуна, — ответил за Асыл Дима. — Тебе он нужен?
— Да.
— Я сейчас съезжу. — Мальчик поймал Кара-Торгоя и, вскочив в седло, помчался к табуну.
Болат передал коня Асату и вместе с Асыл вошёл в жильё старика. Выпив чашку прохладного кумыса, он сказал Рустему:
— Большие дела идут в степи, ак-сакал. Живёте вы вдали от дорог и не знаете, что творится в Тургае, — покачал в раздумье головой Болат и, помолчав, продолжал: — Получен приказ правительства: отправлять всех казахов от девятнадцати до тридцати одного года на тыловые работы.
Рустем и Асыл внимательно слушали гостя.
— Баи и волостные управители насильно гонят молодых казахов в Кустанай. Но мы не будем служить царскому правительству! — Глаза Болата блеснули гневом. — Мы не пойдём на защиту казахской знати — этих ядовитых пауков Тургая.
Болат был взволнован.
— Значит Газеза тоже могут взять? — спросил Рустем.
— В том-то и дело, — ответил Болат.
— Бедная Жамила́, — вздохнул старик.
— Ак-сакал! — Болат живо повернулся к Рустему. — Теперь вся казахская беднота поднимается на борьбу с царём и баями. Её ведёт Ибрай! У него тысячи повстанцев. На курганах и сопках Тургая горят уже костры тревоги. В своей борьбе мы не одиноки, — глаза Болата потеплели. — Мой тысячник Карабаев Альжан говорил мне, что из России от партии большевиков приехал к нам в степь Сеит. Он сказал, что русские рабочие поддержат тургайскую бедноту в борьбе против царя и баев. Сеит объяснил, что только с их помощью мы можем выгнать баев из степи. Он рассказал, что царские войска терпят поражения на фронте и скоро повернут своё оружие против богачей. Ак-сакал, из России идут хорошие вести: трон царя шатается.
Помолчав, как бы отдавшись своим думам, Болат закончил:
— Если Ибрай — голова и руки тургайского восстания, то люди, пославшие Сеита к нам в степь, вдохнули в сердца бедных глубокую веру в победу над царём.
— А-а, Болат! — входя в юрту, весело заговорил Газез. — Селям! Димка мне сказал, что приехал гость, а кто, не знает. — Пастух протянул руки для приветствия. — Какие новости?
— Не сегодня, завтра, Газез, к тебе приедут из волостной управы. — Болат пытливо посмотрел на пастуха.
— Зачем?
— Сколько тебе лет? — вместо ответа спросил Болат.
— Тридцать шесть. — Газез опустился на кошму рядом-с Болатом. — Когда родился Асат, мне было двадцать один год. Зачем тебе мои года? Ты что, мне невесту подыскал? — пошутил он. — Напрасно, калым платить нечем.
— Не я подыскал, а волостной управитель Таутабай, — заметил угрюмо Болат. — Две тебе невесты. Одна — кирка, другая — лопата. Выбирай любую.
— Ничего не понимаю, — лицо Газеза нахмурилось.
— Ты попал в список мобилизованных на тыловые работы. Эти списки я видел сам.
— Да ведь это подлог! — Газез вскочил на ноги.
— А что мог ты лучшего ждать от бая? Он вместо своего младшего сына включил в список тебя.
Газез повернул рукоятку камчи.
— Народ чуть не растерзал Таутабая. Но, на счастье Таутабая, подоспели казаки генерала Лаврентьева, — ответил Болат.
— Что мне делать?
— У нас с тобой, Газез, один путь, — сказал Болат. — Итти в отряд Ибрая. — Помолчав, юноша продолжал: — Я записался, записывайся и ты. Будем в одной сотне.
— А кто начальник сотни?
— Касым Бекбулатов.
— А-а, знаю. Где он теперь?
— В Батбаккаре.
— Хорошо. Я завтра утром выезжаю в Касыму, — решительно заявил Газез. — Вот только не знаю, как с табуном Меркулова быть? Одной Жамила́ с лошадьми не управиться. Да и зима скоро, — задумчиво произнёс Газез.
— Мы их перегоним к сарбазам, — отозвался Рустем.
Мысль о передаче коней Меркулова повстанцам обрадовала ребят. Они вышли из юрты, оживлённо обсуждая свою поездку в лагерь Ибрая.
— А этому хапуге Меркулову так и надо. — Дима сжал кулак. — Мало ему земли в Кустанае, так ещё в Тургай забрался.
— Если он тебя спросит, где кони, что ты ему ответишь? — Асыл внимательно посмотрела на своего друга.
— Скажу, что лошадей забрали повстанцы, что он может мне сделать?
— Выгонит, да еще набьёт, — отозвался Асат.
— Пускай-ко тронет, я дяде Коле скажу.
— А кто такой дядя Коля? — спросила Асыл.
— Это квартирант, он живёт у моей тёти в Кустанае, работает наборщиком в типографии Грязнова.
— А ты разве не с нами будешь? — было заметно, как голос Асыл дрогнул.
— Как только сдадим коней, я съезжу в Кустанай и приеду к вам на целое лето. Вот только Кара-Торгоя жалко. Да я его всё равно не отдам. Если же вредина Меркулов станет отбирать коня, тогда уеду в степь.
— К нам? — Глаза Асыл блеснули надеждой.
— А к кому же ещё больше, — улыбнулся Дима. — Я к дедушке Рустему очень привык, да и с вами мне хорошо. — В словах мальчика прозвучала такая сердечность, что Асыл с Асатом поняли, как крепка и неразрывна стала их дружба.
ГЛАВА 9
Осенью 1916 года вся тургайская степь была охвачена восстанием. Штаб Ибрая в то время находился в мечети старого муллы Сарбаса, недалеко от Батбаккары. В двух километрах от штаба на возвышенном месте стояла каменная мазара, которая служила наблюдательным пунктом для повстанцев. Телеграфная связь с Челкаром, Иргизом и другими городами была разрушена. Повстанцы готовились к большим боям с войсками генерала Лаврентьева.
Рустем, Жамила́ и ребята жили на заброшенной когда-то заимке. Меркуловских лошадей они сдали отряду Бекбулатова, который в начале ноября по приказу Ибрая расположился на границе, Кайдаульской волости. Изредка на заимку приезжал Газез. И каждый раз, окружив повстанца, ребята с захватывающим интересом слушали его рассказы о боевых подвигах сарбазов.
…За стенами избы гуляет холодный осенний ветер, порой хлопает ставнем, голодным волком завоет в печной трубе, на крыше пригона и, вырвавшись на простор степи, яростно клонит к земле поблёкший ковыль.
В маленькой железной печурке мечется пламя, и его отблески, падая на низенькие нары, освещают внимательные лица ребят, слушающих Газеза.
— Наша первая схватка с казаками Лаврентьева произошла на урочище Татыр. Затем мы пошли на город Тургай, где были царские войска. Через своего лазутчика неприятель узнал о нашем наступлении и выставил по дороге крупные заслоны. Но разве можно остановить весенний поток? — Газез обвёл взглядом своих юных слушателей.
— Смяв врага, мы ворвались в город. Началась рукопашная схватка. Выстрелы, крики, стоны, треск бушевавшего пламени — всё смешалось в один гул. Казалось, всё горело. Я видел впереди сарбазов могучую фигуру Ибрая. При блеске огня она казалась огромной. Я и сейчас слышу его боевой клич: «Сарбазы! Долой царя и баев! За свободу!» — Газез вскочил на нары. — За свободу! — повторил он с силой.
Восторженными глазами ребята смотрели на Газеза.
— Мы дрались, как львы, — успокоившись, повстанец продолжал: — Во время боя был убит наш лучший стрелок Тысамбаев. Ибрай дал команду вынести тело стрелка из-под обстрела. Помню, как сейчас, убитый лежал на середине улицы, под перекрёстным огнём. Надо было иметь большое мужество, чтоб вынести тело погибшего товарища. За выполнение приказа взялись Карабаев и Саржан. Пренебрегая опасностью, они подползли к убитому и сделали попытку поднять его. В этот момент Саржан был ранен. Положение его друга Карабаева, который хотел вместе с Саржаном вынести убитого Тысамбаева, осложнилось. Огонь усиливался. Ибрай решился сам итти на выручку. Взяв с собой десять сарбазов, он смело ринулся на противника и заставил замолчать их пулемёт.
Слушая рассказ Газеза о подвигах сарбазов, ребята решили, что и они могут принять участие в освобождении родного края от царского генерала и баев.
— Я пойду в отряд Ибрая, — Асыл решительно тряхнула косами.
Газез слегка улыбнулся.
— Нет, девочек в отряд мы не берём, — заметил он ласково. — Война — дело старших.
— А нас возьмут? — спросил Дима и перевёл глаза на: Асата.
— Вас? — Газез задумался. — Нет, вы ещё молоды.
Лица ребят омрачились.
Вскоре Газез уехал. Асыл, Дима и Асат помогали Рустему и Жамила́ заготовлять топливо, пасти оставшихся лошадей и овец. Как только выпал первый снег, Дима решил отправиться на Кара-Торгое в Кустанай.