— Мне точно не нужно ждать так долго! Может, вы забыли? Однажды я уже творил высшую магию.
Да, когда этого пожелала Эйлистри.
К'арлайнд уцепился за эту соломинку:
— А теперь она что, этого не желает? Если краун Кайрансали не будут разбиты, фаэрцресс в Подземье станет таким же сильным, как во времена Пришествия. Ваши потомки снова окажутся в клетке, точно как вы когда-то. Аривандаар победит…
Праведный гнев обрушился на него, словно физический удар. Он пошатнулся. Потом рассерженные голоса заглушила песня без слов. Она была настолько прекрасной, что глаза К'арлайнда наполнились слезами. Воспоминания нахлынули на него: Халисстра, поющая ему, исцеляющая его тогда, после несчастья во время верховой езды.
Халисстра использовала магию баэ'квешел, а не гимн Эйлистри, но все равно она спасла его. Быть может, богиня уже тогда присматривала за ним, использовав Халисстру как средство для…
— Вот оно! — выдохнул К'арлайнд.
Он сосредоточился на том месте, откуда звучал хор. Сконцентрировавшись как следует, он смог разглядеть толпу. Множество людей.
— Вы все маги? — спросил он.
Маги, жрицы, воины — почти три тысячелетия матери и отцы нашего Дома носили этот камень познания.
— А другие киира, о которых вы говорили, — в них во всех тоже содержится объединенная мудрость магов и клириков?
Конечно.
— И каждая киира способна творить магию, лишающую меня памяти, если я надену не тот камень?
Да.
К'арлайнд рассмеялся от радости:
— Тогда у нас еще есть шанс. Слушайте. Он быстро изложил им свой план.
Быть может, это и удастся, — произнесла киира, когда он закончил. — С благословения Эйлистри. Я знаю, что возможно вложить тебе в руки оружие, которое ты просишь. А уж сумеешь ли ты совладать с ним…
— Мы должны хотя бы попытаться.
Да.
Когда голоса предков стихли, К'арлайнд снова стал видеть то, что его окружало. Элдринн, с горящим взором, напряженно наблюдал за ним.
— Есть работа, — с мрачной улыбкой сообщил ему К'арлайнд. — Пора напоить Кайрансали ее собственным зельем.
Каватина задохнулась, когда сознание вернулось в ее тело. Мгновение назад она плыла к священной роще Эйлистри, пробираясь меж увешанных лунными камнями ветвей, и душа ее танцевала в такт песне, прекрасной до слез. Теперь она лежала на спине на холодном каменном полу, и у нее болело горло, и было трудно дышать. Песня Эйлистри смолкла, сменившись жуткими завываниями и приглушенным стуком костей.
Над ней склонился мужчина, возложив руку на ее левую грудь.
И она была нагая.
— Кбрас! — прорычала она. Она уже начала было вскакивать, сжав кулаки, чтобы отогнать его, когда поняла что он, должно быть, делал. Она опустила руки и обратила свое движение в поклон. Не настолько грациозный, как ей хотелось бы, но все же. — Ты исцелил меня?
Он кивнул.
— Спасибо.
Каватина огляделась. Они находились в небольшом, похожем на келью, помещении с каменными стенами и единственным выходом. Дверь была закрыта и заложена вместо засова чем-то изрядно напоминающим бедренную кость. На стенах виднелись жуткие картины, нарисованные, судя по всему, засохшей кровью. Самые ужасные из них скрывали колеблющиеся тени — несомненно, работа Кбраса.
Спрашивать, что произошло, не было смысла. Каватина слишком хорошо помнила, как кинжал призрака вонзился ей в горло.
— Где мы? — задала она вопрос, потирая шею.
— В дальнем уголке Акрополя, — негромко ответил Кбрас. — В месте, посвященном теперь Леди В Маске. Но моя молитва не сможет долго держать краун на расстоянии. Даже Кэбрат — призрак, которого ты убила — со временем восстановится.
Каватина подняла брови:
— Ты знал ее?
— Я знал о ней, когда она была еще жива. Она была одной из жриц Кайрансали, там, в Маэримидре.
Каватина удовлетворилась этим объяснением. Она осмотрелась, но не увидела своего поющего меча.
— Что с Лелианой и остальными Хранительницами?
— Мертвы. Я один еще жив. Даже под личиной я мог вытащить только одну из вас. — Он достал из кармана маленький посеребренный меч на порванной цепочке. Ее священный символ. — И сумел подобрать это.
Каватина взяла меч. Она прижала его к груди и от всей души прошептала благодарственную молитву.
— Удивляюсь, что… — Она вовремя остановилась. Она хотела спросить, почему он не выскользнул потихоньку из Акрополя, спасая себя, — в конце концов, это более пристало бы Ночной Тени, — но поняла, что нет смысла снова затевать прежние споры.
Несмотря на ее молчание, он угадал, что она хотела сказать.
— Леди В Маске повелевает — я повинуюсь.
Каватина кивнула в знак одобрения. У него есть чувство долга. Быть может, она все-таки была не права насчет Ночных Теней. За последние дни она многому научилась.
— Как ты думаешь, что нам теперь делать?
Кбрас, казалось, был изумлен, что она спрашивает его совета. Глаза его сузились, словно он ожидал подвоха. Потом он пожал плечами:
— Их намного больше, чем нас, — наверное, сто к одному. И это считая только краун, которые снова объявятся вскоре после своей «смерти», если мы не станем терять время, чтобы упокоить их навсегда.
Каватина крепче сжала свой священный символ.
— Значит, будем делать именно это.
— Времени нет, — покачал головой Кбрас. — Краун творят что-то с камнем пустоты. Что-то ужасное.
Откуда-то снаружи донесся оглушительный треск, сопровождающийся грохотом падающих камней. Земля задрожала у Каватины под ногами. Она услышала, как на крышу обрушился град ударов. С потолочных балок посыпалась пыль — зернистая, будто толченая кость.
Каватина смахнула ее с волос.
— Ты связывался с Квили?
— Она не отвечает.
Если это была правда, то она не сулила ничего хорошего. Каватина сосредоточилась, представляя лицо верховной жрицы, и настойчиво позвала:
«Квили!»
Никакого ответа.
Кбрас бросил на нее хмурый взгляд; «а я тебе что говорил?» — было написано у него на лице.
— Ну и ладно. — Каватина отбросила эту затею. Хорошо еще, что она уже имела представление о том, что ждет их впереди. Она не боялась умереть. Уже не боялась. — Будем драться сами. Сделаем то, что сможем, чтобы остановить… то, что затевают краун.
Она намотала цепочку священного символа на запястье и надежно закрепила ее. Потом взглянула на Кбраса:
— Прежде чем мы начнем, тебе придется надеть на меня личину. — Каватина мрачно улыбнулась. — Будем надеяться, из меня получится краун не хуже, чем из тебя паралитик тогда, когда призрак напал на нас в лесу.
В уголках глаз Кбраса медленно обозначились морщинки. Он коснулся пальцами своей маски и произнес заклинание.
Когда тело ее облачилось в серое платье, а на пальцах засверкали серебряные кольца, Каватина передернулась от отвращения. Она по-прежнему чувствовала священный символ у себя на запястье, но не видела его.
— Леди В Маске, — прошептала она, — прости мне это богохульство.
Она почувствовала одобрение Эйлистри. Или по меньшей мере признание того, что это было необходимо.
Кбрас, тоже надевший личину краун, откинул засов и отворил дверь. Они вместе выскользнули наружу.
Основная часть храма была скрыта за углом здания. По мере того как они обходили его, надежды Каватины таяли. Ровное пространство впереди было битком забито краун. Они стояли бок о бок, распевая гимны и размахивая руками в кольцах. Впереди виднелись остатки главного храма Кайрансали, превратившегося в груды камней. Над всем этим висела в воздухе сфера абсолютной черноты — камень пустоты, о котором говорил Кбрас. А над ней, руководя молитвой краун, парил призрак, как полагала Каватина, убитый ею.
Каватина была потрясена. На восстановление призраку должен был понадобиться не один день. Должно быть, камень пустоты ускорил все процессы.
Прямо на глазах Каватины и Кбраса черный шар становился все больше. Внутри камня пустоты Каватина увидела тени: бесчисленная армия неумерших, отталкивающих друг друга и стучащих в сферу мечами изнутри. Впереди воинства стоял гигантский неумерший минотавр, в глазах его горел дьявольский огонь.
Огонь, сравнимый с фаэрцресс, пульсирующим на камнях вокруг.
Каватина взглянула на Кбраса. Выражение его измененного иллюзией лица выдавало горечь, которую он испытывал. Каватина разглядела безнадежность в его глазах.
Она изобразила оптимизм, которого не было.
— Этот призрак, — прошептала она. — Нам надо уничтожить его. Что может упокоить Кэбрата навеки?
— Только одно, — тоже шепотом отозвался Кбрас. Искорка надежды затеплилась в Каватине.
— Что же?
— Смерть Кайрансали.
Каватина горько рассмеялась. С Лунным Клинком в руке она, возможно, и сумела бы сделать это. Но то оружие осталось в Променаде, у Квили. Каватина была безоружна.
— Давай сделаем то, что сможем. Кбрас кивнул.
Бок о бок они начали проталкиваться сквозь поющую толпу.
К'арлайнд вручил киира каждому из своих учеников. Балтак, жадно сверкнув глазами, стиснул камень в кулаке. Алекса всматривалась в глубины своего камня, словно пыталась на глаз определить его ценность, а может, минеральный состав. Зарифар прикрыл глаза и перекатывал свою киира между ладонями, переворачивая шестигранник с боку на бок, и шевелил губами, ведя беззвучный счет.
Элдринн подозрительно разглядывал киира у себя в руках:
— А она не помрачит мой разум?
— Может, — честно ответил К'арлайнд. В конце концов, парень всего лишь полудроу.
Алекса и Балтак сразу вскинули взгляды. Маг поднял руку:
— Теперь не время лгать. Слишком многое стоит на кону. Никто из вас не принадлежит к Дому, соответствующему той киире, что у вас в руках. И все же камни познания согласны дать вам возможность творить арселу'тел'квесс. Когда наша работа будет закончена, они сотрут всю память о заклинании из вашей памяти. Возможно, это помрачит ваш разум, а возможно, и нет. Но даже если это случится, — продолжил он, коснувшись