— Да… — протянул я, глядя на застывшие в пространстве и времени лица, готовясь вернуться к курице, — Если что — распоряжайтесь этой информацией по своему усмотрению. Я не против.
Не, ну а что? Пусть еще несколько красивых, умных и вполне себе симпатичных Бессов, совсем не горящих желанием меня убить или использовать, попробуют подзаработать. Джаргак — щедрая душа! Надо бы надеть кольцо детектор лжи… если вдруг начнут допрашивать, брызну кровью и скажусь ослабшим — очень хочется провести ночь в нормальной постели, побыстрее.
Увы, я недооценил размер обрушившейся на головы не готовых к подобным откровениям Бессов. Их прострация продлилась достаточно, чтобы в неплотно прикрытую дверь в комнату заглянуло несколько совершенно нежелательных лиц. Заглядывание лица провели нагло, полностью распахивая дверь в приватное помещение и являя вновь вцепившемуся в жареную птицу мне несколько смертных физиономий, принадлежащих к совершенно разным расам. Все вновь прибывшие носили какую-то строгую светлую униформу и совершенно точно были именно теми, кто интересовался неким орком внизу.
Физиономии разглядели меня из-за спин стоявших Бессов и сделали круглые глаза. Я с тоской глянул на лежащий на постели плащ анонимности, а потом подумал, что толку в нем был бы ноль. Слишком уж я заметный.
— Че хотели, мужики? — нагло прочавкал я, продолжая сидеть и жрать в одной набедренной повязке. Ну вот, теперь две группы в столбняке. Хотя первая начинает немного реагировать — это я про развернувшихся к вторженцам Валериана, Зерзана и, как не странно, Митсуруги.
— Мы нашли его! — заторможено пробормотал полурослик, которому я бы и восемнадцати лет не дал.
— Ну, рожайте быстрее, у меня и так посетителей много! — потыкал я птичьей косточкой в Киллану, до сих пор пребывающую в состоянии «абонент не доступен».
Митсуруги выбросила руки в разные стороны, закрутив вокруг запястий какое-то колдунство. Снова абсолютно незнакомые мне круги, набитые разными таинственными иероглифами как гусь яблоками.
— Пусть «рожают» из-за барьеров, — едко сказала она, наблюдая, как пара носов протеже «мамочек», неосознанно двинувшихся вперед, начинает расползаться по невидимому магическому полю, — С меня хватит смертных, которые могут взорваться!
— Мы… Кхм… — старший из визитеров в белом явно был не готов к разговору. Очевидно, что при таком широком покрытии, которое устроило «Сердце», профессиональных переговорщиков тут быть не может. Это просто «мясо» Гильдии, опасение Митсуруги на тему, что оно может взорваться или выпустить ядовитый газ — более чем уместны. А что? Смертный умирает, бессмертный задержан на три с половиной месяца и у тебя относительно удобная территория для его поисков.
— Матери хотят поговорить с тобой, орк! — внезапно заявил совсем уж юно выглядящий эльф, — Они готовы заплатить тебе за разговор сто тысяч золотом!
ПУФ!
Ну вот. Ложь. И теперь все в кровище.
— Вы лжете, — постановил я, вставая и начиная перебирать варианты дальнейших действий. Видимо, придется уходить из города. Убить-то этих нельзя — условно невинны. Визуальные эффекты моего детектора лжи вогнали деточек в еще один шок.
Внезапно Зерзан сделал рывок мимо меня, к столу и схватил большую металлическую солонку, прикованную цепочкой к подносу, на котором мне принесли ужин. Высыпав соль в горсть и спрятав за спину, зооморф вернулся к барьеру, поставленному Ай.
— Госпожа Ай, пожалуйста, снимите этот барьер, — человековолк постучал пальцем по преграде, блокирующей смертных в белой униформе.
Японка, правильно поняв следопыта, быстро переместила барьер ближе к нам, выпустив из-под лишь Бесса с солью за спиной. Не ожидавшие этого смертные, буквально висевшие друг на друге, повалились на деревянный пол комнаты. Зерзан тут же наотмашь крест на крест сыпанул на них соль. Раздались гнусавые вопли, тела затрясло.
— Это не нормальные смертные, — произнес следопыт, прижав уши к голове, оскалясь, и доставая из инвентаря два недлинных ножа, — Двоедушники.
Глава 11 Золотой крюк
— Серьезно? — лицо стоящего напротив меня человека выражало веселое самодовольное… разочарование, — Ты мог ко мне заглянуть, чтобы проведать, знаешь ли. Поговорить там, о том, о сем. Познать себя, так сказать. Мог бы прийти посоветоваться насчет Митсуруги, Картера… да хотя бы насчет чертова канделябра!
Лысый жилистый человек начал прохаживаться передо мной, сцепив руки за спиной.
— …но нет, это же мы! Страшный бать к дитю пришел, и спросил он чадо — будем грабить корован? Или же не надо? — продекламировало мое внутреннее «я» и вызверилось на меня, — Ты серьезно?!
— Ну, все так внезапно завертелось… — я смущенно поковырял ногой ничто, на котором мы оба стояли с Соломоном, — Прочие как услышали от этого двоедушника о том, что неподалеку будут перевозить часть казны одного герцога, так сразу перевозбудились. А я вот, к тебе пришел. Посоветоваться. А ты…
— Ты лицемер. Хуже того — ты неуклюжий лицемер, — обличило меня внутреннее «я» и выполнило разворот на пятке, — Распотрошить невинных фокусников, желавших просто выжить — это ты можешь запросто, а тут ему внезапно потребовалось договориться с совестью. Невинные смертные, видите ли, злато перевозят, а тут он, такой страшный. Кто от гномов чуть не огреб?!
— У меня не было оружия для работы по легким, но очень бронированным целям! — злобно проворчал я, терзаемый свежими воспоминаниями об унижении себя любимого.
— Мозгов у тебя не было! Мог бы канделябр достать. Тот только покрыт позолотой, а внутри вполне себе хорошая и качественная сталь. На века делали… — пробурчало моё внутреннее «я».
Поругавшись еще минут десять всласть, мы с Соломоном таки наладили диалог. Как бы он не ерничал, как бы не тыкал мне в лицо моим практичным подходом к чужим жизням и смертям, я все-таки довел до него свою точку зрения. До этого момента, я в банальном прямом грабеже не участвовал и сейчас действительно был смущен перспективой убивания смертных с целью заполучить их ценности. Предпосылки для такого дела были более чем серьезные.
Пока мы волокли дергающиеся и содрогающиеся тела посланников «Материнского Сердца» за город, Зерзан с ожесточением на лице читал нам лекцию о том, что есть двоедушник.
Грубо говоря — темная тварь. Как по моему — буквально эталон этой самой «темной твари». Паразит, имеющий свойства как нежити так и демона, внедрялся в тело младенца человека, становясь эдаким «хозяином», большую часть времени ведущим себя пассивно, но в любой момент без проблем отстраняющим человеческое сознание от контроля. Спасти жертву было невозможно, как и опознать самого двоедушника. Твари любили селиться в деревнях и небольших городках, потихоньку таща энергию у окружающих, и одновременно — занимая все больше и больше места внутри своей жертвы. Зрелый двоедушник представлял из себя пустотелую человеческую оболочку, которая приблизительно раз в полгода… испражнялась потомком, который уползал искать своё счастье.
На нашу голову свалился целых пять таких «зрелых» тварей — не сильных, далеко не умных, но чудовищно живучих и выносливых. Их можно было смять в шар размером с небольшое яблоко — и они потом разворачивались назад, с тошнотворным хрустом и чавканием. Соль проявила их статус враждебного для разумных существа, поэтому никаких проблем с тем, чтобы их убить у нас не возникло, кроме, собственно, места. Зерзан назвал два способа надежно упокоить гадов — засыпать солью или сжечь, мы выбрали самый дешевый и поволокли тварей на свежий воздух. Просто из мести и гадливости — тревожный сигнал эти «маменькины сынки» дать успели.
Засранцы эти, по словам того же Зерзана, были великолепными подручными для какой-либо организации бессмертных — мозгов не так уж много, зато вволю животной хитрости и отчаянного желания жить. Сверхъестественно выносливые и живучие, способные утрамбоваться в любую щелку и прожить в ней пару месяцев, твари были безусловно преданы своим покровительницам… но жить, конечно же, хотели куда сильнее. Поэтому и стали предлагать разное и всякое, лишь бы их отпустили на волю.
Так мы и узнали о том, что через два дня в полутора сотнях километров от этого городишки пройдут несколько телег, везущих… дрова и беженцев. Только вот выдолбленные внутри перевозимые стволы деревьев будут содержать неприлично большое количество золотых монет Пана, а сопровождающие их «беженцы» будут уволенными из армии какого-то государства гвардейцами. Легенда у дров была вполне приличная — несчастные смертные якобы везут очень ценные породы дерева, которые не вдруг и продашь, но на самом деле перевозится часть казны довольно богатого герцогства. Двоедушники на это дело пооблизывались, конечно, но ничего почти сотне профессиональных бойцов противопоставить бы не могли. Но вот уплатой за их свободу и жизнь такая информация показалась весьма и весьма стоящей.
Прямо уж отпускать мы уродцев не стали, вместо этого засунув всю банду в небольшой надежный сундучок. Но пообещали, что выпустим — после того как навестим обоз с дровами.
— В общем, прекращай страдать ерундой. Бессоненавистников ему грабить стыдно беспомощных. Тебя «беспомощные» гномы едва на колбасу не пустили! Лучше поговори с Митсуруги — та явно от тебя что-то хочет, но не понимает, чем зацепить. И не протягивай к ней лапы, если не хочешь, чтобы она тебя опознала! — сказал мне напоследок «внутренний» Соломон и я начал постепенно выбираться из глубин себя.
Вот и поговорили.
Вынырнув из медитации, я обнаружил, что дела у остальных обстоят не очень хорошо. Генрих де Витт затеял две бесполезные, даже вредные для него вещи — командовать и пытаться делить шкуру неубитого медведя, за что сейчас морально уничтожался японкой на корню. Архимаг наотрез отказалась от применения своих магических искусств, но безаппеляционно затребовала себе долю в треть добычи, едко размышляя вслух о том, что даже при таких кондициях она в атаке будет эффективнее, чем гном, полурослик и эльфийка вместе взятые. А потом, подумав, вообще сказала, что принимать участие не будет, взяв вместо этого на себя функцию прикрытия.