Егор, не раздумывая, молниеносно приняв решение пожертвовать собой для выполнения приказа, запустил руки в карманы с целью приготовить к применению имевшиеся у него с собой гранаты. Когда те были уже у него в ладонях, он вдруг услышал позади себя приближающийся треск мотоциклетного двигателя.
Егор обернулся и выглянул из своего укрытия. Армейский немецкий мотоцикл приблизился как раз к тому месту, где находился склад с минами и располагалась за ним минометная батарея. Мотоциклист заглушил мотор своего транспортного средства и ушел, а мотоцикл с коляской остался одиноко стоять в низине, в конце траншеи, плавно переходившей в небольшую поляну, за которой начинался лесок. От склада с минами, где прятался разведчик, до него была всего пара десятков метров. Решение пришло ему в голову незамедлительно.
Стянув с ящиков небольшой кусок брезента, Егор быстро подтащил его к мотоциклу. Сам расположился так, чтобы оставаться невидимым со стороны, пригнувшись ниже верхней кромки сиденья. Затолкав брезент под мотор, разведчик перерезал ножом трубку подвода топлива от бензобака к карбюратору, заставив бензин вытекать из нее, обильно поливая все то, что было под мотором. Кроме того, он кинул на брезент промасленную тряпку, которую нашел под сиденьем мотоцикла, и пилотку водителя, лежавшую на руле. Подождав, когда топливо обильно смочит приготовленные им вещи, Егор чиркнул трофейной зажигалкой и поджег пролитый бензин. Высокое пламя тут же вспыхнуло перед ним, обдав жаром.
– Эй! Ты чего это тут?! А?! – услышал он позади себя чей-то удивленный и в то же время напуганный голос.
Накопленный за время службы в разведке опыт, выработанная реакция сделали свое дело. Егор повернулся в сторону раздавшегося голоса, уже держа в руке приготовленный к бою «вальтер». Перед собой он на мгновение увидел невысокого парня в немецкой военной форме, но с явными славянскими чертами лица и говорившего на чистом русском языке.
Не то мальчишка-подросток с оккупированных врагом территорий прибился к немецкому воинскому подразделению и стал прислужником. Не то молоденький солдат Красной Армии, попав в плен, не выдержал гнета угнетателей и стал предателем. Разбираться разведчик не стал. Ему было ясно только одно: перед ним стоял изменник Родины.
– Сука предательская! – прошипел Егор и дважды нажал на спусковой крючок пистолета.
Парень в гитлеровской форме вскрикнул, дернулся и упал навзничь.
Не дожидаясь появления на шум выстрелов кого-либо из пребывавших поблизости немецких солдат, разведчик рванул с места. Уже находясь в движении, он заметил краем глаза немецкого солдата и нырнул за объятый пламенем мотоцикл.
Немец стоял, оцепенев. Глаза его сфокусировались на только что застреленном товарище. Егор выглянул из-за мотоцикла. Оценил обстановку. Вражеский солдат тоже был со славянскими чертами лица, как и тот, в которого ему только что пришлось стрелять на поражение. Не гитлеровец, а прислужник, вставший на сторону оккупанта.
– Предатель! – злобно и презрительно сказал Егор, навел пистолет на солдата и нажал на спусковой крючок.
Тот замертво упал на землю.
В ту же секунду из прохода, что вел в ближайшее земляное укрытие, высунулась голова немца, пару минут назад приехавшего сюда на том самом мотоцикле, что горел, подавая дымовой сигнал артиллеристам родного полка. От увиденного глаза гитлеровца поползли из орбит. Он уставился на горящий мотоцикл, забыв о том, что слышал выстрелы, и выбежал из землянки на них. Егор, воспользовавшись растерянностью гитлеровца, снова нажал на спусковой крючок пистолета, целясь во врага. Прозвучал выстрел. Промах! Немец встрепенулся и увидел лежащего недалеко от горящего мотоцикла разведчика в форме пехотинца немецкой армии, направившего на него пистолет. Что было дальше, Егор уже не разглядел. Повторного выстрела после тщательного прицеливания он сделать не смог. Раздался взрыв горючего в баке, и его самого обдало жаром разлетающегося по сторонам огненного пламени.
Перекатившись по земле, разведчик решил не довершать начатое, не тратить время на бой с одним-единственным солдатом противника. Он вскочил и, пользуясь ситуацией, побежал по открытой поляне в сторону видневшегося перед ним леска из редких молодых деревьев. Перепрыгнув через овражек, что в изобилии имелись в этих местах, он нырнул в следующий, поросший по краям густым кустарником, пытаясь скрыться в нем до того момента, как будет кем-либо замечен позади себя. Потом, перемещаясь по самому низу, Егор быстро добрался до выхода из петляющего по лесу низенького овражка, завершавшегося довольно широкой, залитой до краев водой воронкой. Это место показалось разведчику самым лучшим для укрытия от возможной погони. Он осмотрел свой «вальтер» и осторожно выглянул поверх кромки земли на краю оврага, пытаясь разглядеть что-либо сквозь редкий кустарник. Но едва Егор это сделал, как вдали, со стороны советских укреплений, раздался долгожданный залп артиллерийских орудий.
Сейчас он ни с чем бы их уже не спутал. Разведчик был рад и горд тем, что стреляли по врагу по его наводке. Работали сейчас именно они, орудия его полка. Залп за залпом они отправляли гитлеровцам смерть, ориентируясь на столб черного дыма от подожженного Егором мотоцикла.
Спасаясь от огня артиллерии, Егор рванул дальше по оврагу, через заполненную водой воронку, по кустам и остановился лишь тогда, когда где-то позади врезался в землю первый снаряд, а затем сразу же второй. Два подряд прогремевших взрыва заставили парня броситься в следующую воронку, и ударная волна прошла над ним.
Вскоре прогремели несколько мощных взрывов. Это взорвались ящики с минами. Егор вжимался в грунт, дожидаясь окончания работы артиллеристов советского полка.
Наконец взрывы прекратились. Только воздух заполнился гарью и густым дымом, а вокруг ничего видно не было. Оставались заметны только ближайшие свежие россыпи множества веток, снесенных с деревьев взрывной волной и осколками снарядов. Вдали снова слышались раздирающие сознание вопли раненых и умирающих гитлеровцев. Кричали те, кому нужна была помощь, кто кого-то звал, кто отдавал приказания.
Удовлетворенный результатом своей работы, Егор выполз на край оврага. Увиденное сквозь дым обрадовало его. Он ликовал в душе, рассматривая из своего укрытия результат проведенной операции. Приказ командования можно было считать выполненным, а месть за погибших товарищей – свершившейся.
Теперь же, когда все было кончено и самое страшное оставалось позади, Егор начал задумываться над тем, как будет возвращаться в расположение своей воинской части. Он растерянно смотрел по сторонам, размышляя над тем, как станет выбираться из заполненной гитлеровскими солдатами и хорошо укрепленной линии обороны врага, где едва ли не каждый куст, каждый выступ, каждый холмик и каждая поляна хорошо охранялись и простреливались. Тщательно проработанный и обдуманный разведчиками накануне план проникновения в стан противника предусматривал дорогу только в один конец. О возвращении ни у кого из бойцов взвода разведки не возникло даже мысли. Каждый понимал, что вероятность успешного завершения дела невелика, что почти нет шанса просочиться в глубь немецкой обороны. А если все же это удастся и потом получится найти вражеские минометы, обозначить их дымовыми шашками, то уйти назад уже никто не даст. Слишком плотно и крепко окопался на этом месте враг.
Егор прекрасно понимал, что ему выпал тот единственный шанс просочиться в стан врага, на что он даже не рассчитывал. Но теперь вернуться к своим ребятам у него вряд ли получится. Однако перед тем, как покинуть вражескую территорию, разведчик мог еще кое-что сделать. Он провел пальцами по стальному корпусу трофейного «вальтера», что держал в руке. Прикинул оставшееся количество патронов к нему. Коснулся ребром ладони выпирающей под клапаном кармана ручной гранаты.
Он подумывал о том, чтобы встать в полный рост и, пользуясь суматохой в стане противника, вызванной внезапным артиллерийским налетом, пойти вперед, навстречу своей смерти, стреляя во всех и каждого, кто попадется ему на пути. А потом, когда кончатся патроны, использовать имевшиеся у него гранаты, для того чтобы, отправляясь на тот свет, прихватить с собой еще нескольких гитлеровцев, подорвав их вместе с собой.
Размышляя над этим планом, Егор неожиданно пришел к мысли, что в случае его гибели, даже геройской, никто в полку никогда не узнает о том, как отдал свою жизнь, выполняя боевую задачу, разведчик Клюев. Никто не передаст прибывшим во взвод новичкам подробности произошедшего боя, никто не научит их тем навыкам, что были приобретены в кровавых стычках с врагом в глубине его обороны. Никто не поведает товарищам о деталях операции, проведенной на территории, занятой противником.
Из раздумий Егора вывел начавшийся дождь. Он поднял глаза к небу, жмурясь от леденящей кожу влаги, попадавшей на лицо и постепенно стекавшей ему на грудь, под китель немецкого пехотинца. Он облизал пересохшие губы и вытер рукой чужую и уже засохшую кровь с лица, которой его смазал для видимости ранения разведчик Клюев, уходя на смертельную схватку с врагом.
Решено. Егор будет пробиваться к своим. Дождь был ему на руку. Спасаясь от дождя, немецкие солдаты оставили незавершенной работу по восстановлению уничтоженных блиндажей и окопов. Никто не сновал возле оврага, на дно которого снова сполз Егор, и, соответственно, не искал его. Шел сильный, холодный, никак не прекращавшийся апрельский дождь. Температура воздуха стремительно опускалась. Холод сковывал тело разведчика.
Дождавшись вечера, Щукин решил, пользуясь его темнотой, передвигаться вперед к передовой линии. Предварительно осмотревшись по сторонам, он сначала перебрался из оврага, в котором просидел весь день, к совсем крохотной роще, внутри которой располагалась одна из запасных позиций, видимо, для уничтоженных сегодня минометов. Потом почти ползком переместился дальше и спрятался в отвороте траншеи, что попался ему на пути и скрыл его. Затем прошел в полный рост по петляющему коридору гитлеровских земляных укреплений, что было довольно отчаянным шагом с его стороны по причине возможной встречи с врагом лицом к лицу, где к незнакомому солдату могли бы возникнуть ненужные вопросы.