– Ну, наконец-то! – обнял Каманин Егора и стал хлопать по плечам в знак приветствия всех и каждого из тех, кого больше двух суток назад провожал на задание.
– Товарищ старший сержант, – начал докладывать Егор о результатах действия его подразделения в тылу противника, – боевая задача выполнена. Потерь не имеем. Наличие сил противника в заданном для поиска районе отмечено на карте. Доложил ефрейтор Щукин.
Егор устало опустил от виска правую руку, а левой рукой передал командиру сложенную в несколько раз карту, завершая тем самым свой доклад.
– Молодцы! – похвалил стоящих в строю разведчиков Каманин, бегло осматривая внешний вид изрядно измотанных рейдом людей.
Те в ответ только и ждали от своего взводного команды разойтись, чтобы поскорее получить порцию солдатской пищи с полевой кухни, что всегда оставляли для тех, кто возвращался с задания.
– Бойцам отбой! Щукину остаться! – громко произнес Каманин.
Егор вопросительно уставился на взводного.
– Семен! – позвал старший сержант кого-то из солдат.
К нему подбежал вооруженный автоматом боец, всем своим видом демонстрировавший полную личную готовность к выполнению любого приказа.
– Доставить в штаб. И узнай там насчет прибытия нового комдива. – Каманин вложил в руку бойца карту Егора и снова повернулся к нему, чтобы продолжить начатый разговор.
– У нас опять новый комдив? – спросил Щукин старшего сержанта. – После гибели Пал Никитича уже третий, получается?
– Полковник! Герой Советского Союза! Только прибыл к нам. Сейчас принимает дела, объезжает полки дивизии. Должен вот-вот появиться у нас. Приказано тебе и еще нескольким ребятам быть на построении, по случаю его прибытия.
– Да какое там построение! – выпалил в ответ возмущенный Егор. – Ты на меня посмотри! Я третьи сутки почти без сна. Не меньше сотни верст отмахал пешком. На мне гимнастерка скоро гнить начнет от пота. Портянки стерлись полностью. Отправь кого-нибудь другого к комдиву.
– Э, нет! – загадочно улыбнулся Каманин. – Приказано на построении именно тебе быть и никому другому. – Он оценивающе оглядел боевого товарища и нахмурился. – Да! Видок у тебя, братишка, еще тот! А ну, скидай гимнастерку и марш умываться и бриться!
– Через четверть часа приказано быть на построении всем, кому велели! – на бегу прокричал Каманину тот самый боец, что был отправлен им с картой в штаб.
– Пятнадцать минут на приведение себя в порядок! – сказал старший сержант Егору. – Ты скорее брейся, а я тебе сам чистый подворотничок пришью!
От удивления в предоставлении такой услуги у Егора вздернулись на лице брови. Но, не имея привычки обсуждать приказы, он начал стягивать с себя просоленную от пота гимнастерку, чтобы передать ее своему командиру, вызвавшемуся лично помочь в сборах на построение только что вернувшемуся разведчику.
В назначенное время, выбритый, наскоро умывшийся и одетый в гимнастерку с наспех пришитым командиром взвода чистым подворотничком, Егор стоял в строю солдат и офицеров своего полка, ожидая, как и другие, прибытия нового командира дивизии.
– Какой он? – шепотом спросил кто-то из офицеров, интересовавшихся характером нового начальника.
– Говорят, только что с курсов при академии Генерального штаба прибыл, – ответили ему.
– Сказали: героя за Финскую получил, – вмешался в разговор еще кто-то.
– А сам какой? Суровый? – прозвучал новый вопрос.
– Разговорчики, товарищи офицеры! – перебил всех командир полка, наводя порядок среди подчиненных.
По дороге из леса на открытое место высыпалось… до полуэскадрона вооруженных всадников, которые в считаные секунды окружили опушку, служившую сейчас импровизированным плацем для встречи личного состава артиллерийского полка с новым комдивом. Следом за ними, в сопровождении еще не менее десятка кавалеристов, к строю солдат и офицеров подъехали несколько легковых машин в камуфлированной окраске. Из них вышли офицеры в звании от капитана до полковника. Один из них, наиболее представительный на вид, со Звездой Героя Советского Союза на левой стороне груди, выдвинулся вперед, ближе к построившимся для встречи с ним. Командир полка, быстро определив в прибывшем офицере нового комдива, зашагал к нему навстречу и доложил о построении личного состава. Обменявшись несколькими фразами, офицеры встали перед строем, после чего последовал традиционный громогласный обмен воинскими приветствиями.
Через пару минут на опушке появился небольшой раскладной стол, а на него были выложены тонкая папка с бумагами и пара коробочек. Прибывшие офицеры вытянулись в общую линию перед строем полка. Новый комдив вышел на несколько метров вперед, немного отделившись от всех. Рядом с ним встали командир и начальник штаба построенного артиллерийского полка. Несколько офицеров из «свиты» расположились рядом. Некоторые из них держали в руках листы бумаги со списками.
Каманин, стоявший все это время рядом с Егором, слегка толкнул того локтем в бок и подмигнул с хитрой улыбкой на лице, чем еще больше ввел разведчика в замешательство по поводу его вызова на общее построение полка.
– Впервые лично вижу настоящего Героя Советского Союза! – прошептал старшему сержанту Щукин. – А теперь он еще и наш комдив!
Едва он это сказал, как кто-то из офицеров громко выкрикнул чью-то в строю фамилию и звание. Названный человек отозвался по уставу, после чего, так же по-военному, был вызван к командиру дивизии для вручения правительственной награды.
– Ого! – изумленно прошептал в строю кто-то из разведчиков.
– Давно пора! – донесся со стороны уже от кого-то из офицеров возглас.
Вызванный вперед к комдиву тем временем принимал лично от него боевой орден. Легкий одобрительный гул пронесся по строю полка, но на это уже никто не обратил внимания. Атмосфера праздника, пусть и в суровой фронтовой обстановке, возникла на опушке.
Вслед за первым награжденным, который тут же стал объектом всеобщего внимания, к командиру дивизии вызвали следующего, а потом еще одного и еще одного. Офицеры и солдаты, сменяя друг друга после того, как звучали их звание и фамилия, строевым шагом выходили к комдиву, получали награду, принимали поздравление, после чего возвращались в строй, чтобы освободить дорогу следующему, вызванному для награждения.
– Сколько воюем, а такого еще не было. Во всей дивизии с медалями: раз-два и обчелся, – снова пробурчал тот, кто уже сказал фразу «давно пора».
– Ефрейтор Щукин! – громко произнес фамилию Егора кто-то из «свиты» комдива.
– Ты чего, Егор? Тебя называют! – снова толкнул товарища локтем в бок Каманин.
– Давай, брат! – вторил ему кто-то из разведчиков.
– Я! – не своим голосом отозвался ошарашенный Егор, еще не веривший в то, что кто-то из воинского начальства назвал его фамилию.
– Для вручения правительственной награды… – торжественно протянул громкий голос, и несколько офицеров, в том числе и новый командир дивизии, повернули головы на отозвавшегося на свою фамилию бойца.
– Есть! – наконец придя в себя, выпалил разведчик.
– Ну! – сказал кто-то из-за его спины, не понимая, почему Егор медлит и никак не выходит из строя.
Его слегка толкнули вперед, и Егор зашагал строевым к стоявшим в центре опушки офицерам.
От волнения у разведчика свело дыхание, сердце стало неистово колотиться, взгляд застыл на улыбающемся полковнике – новом командире дивизии, на груди которого сверкала медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза.
Краем глаза он успел заметить, как начальник штаба дивизии наклонился к комдиву и негромко, но довольно отчетливо произнес:
– Тот самый!
Полковник улыбнулся в ответ и по-отечески посмотрел на Егора. Перед ним был простой русский парень, обычный солдат, но с немалыми боевыми заслугами, награда которого заработана тяжелым фронтовым трудом и обильно полита потом и кровью.
– Ефрейтор Щукин прибыл, товарищ полковник! – доложил Егор новому командиру дивизии.
Комдив заулыбался еще шире, потом взглянул в его наградной документ и вложил разведчику прямо в руку медаль, просто, не по уставу, сказав при этом:
– Носи, Егор! Заслужил!
От подобного обращения, не по-военному, не по форме, бойца проняло до глубины души. Его поразил тон командира дивизии, его по-отечески сказанные слова, проявленное уважение к простому солдату. Он так же просто ответил ему, глядя прямо в глаза:
– Спасибо, товарищ полковник!
Лишь только после этого, после крепкого рукопожатия, он сказал, как положено по уставу:
– Служу Советскому Союзу!
И уже позже, снова стоя в строю, Егор раскрыл ладонь и в первый раз посмотрел на лежащую в ней медаль с четко выведенной надписью «ЗА ОТВАГУ».
Неистово палящее июльское солнце уже вовсю обдавало жаром все то, что сейчас было на измотанной и израненной войной земле. Люди и кони прятались от летнего зноя в огромной березовой роще. Коноводы то и дело подвозили свежую воду в бочках, взятую где-то в небольшом деревенском пруду или протекающей по близости речке, в месте, не запруженном массой трупов погибших в последние дни солдат, принимавших участие в ее форсировании.
Тишину рощи периодически нарушал гул доносящейся канонады, идущего где-то впереди боя да выкрики кого-либо из сержантов или офицеров, отдававших команды дремлющим после вчерашнего перехода на это место солдатам. Иногда мимо проходил или пробегал вестовой или связной, для того чтобы передать устную или письменную информацию тому, кто ее сейчас ждал. В невидимой низине, закрытой березами, на самом дальнем краю рощи, шла шумная заготовка дров для полевых кухонь.
Но ничто сейчас не мешало спать измотанным длительным пешим маршем солдатам прямо на лесной траве, постелив на нее в лучшем случае шинель, а то и просто – плащ-палатку. Стояли артиллерийские орудия, на щитках которых виднелся немного выгоревший на солнце номер одного из дивизионов полка. Среди общей массы отдыхающих выделялись бодрствующие часовые, штыки и каски которых мерно двигались в такт неспешной ходьбе их владельцев.