Каманин спешно вступил в словесный обмен данными о наличии в этом месте воинской части, доложив, в свою очередь, о цели прибытия его взвода. Потом ему навстречу вышел кто-то из офицеров, конкретного звания которого было не разобрать на погонах из-за закрывавших звездочки ремней от автомата и противогазной сумки. Переговорив с ним, старший сержант сделал знак Егору остановиться и ждать, а сам удалился куда-то с офицером.
Чтобы не терять времени даром, разведчик, по выработанной фронтовой привычке, решил осмотреться и вскарабкался на ближайший склон, вид с которого частично открыл ему окрестности.
Где-то впереди местность была застелена густым дымом пожара от горящей травы. Виднелось большое количество воронок от взрывов боеприпасов. Повсюду лежали тела атаковавших недавно гитлеровские позиции солдат, павших в последнем бою. В стороне были размещены позиции того самого стрелкового полка, на помощь которому был направлен взвод Каманина. В небольшой низине, закрытой отовсюду либо густым кустарником, либо высокой травой, суетились санитары, оказывавшие помощь раненым бойцам, сновали солдаты, то и дело доставлявшие к ним на перевязку очередного истекающего кровью воина. Чуть поодаль, под навесом из веток траурно склонившихся деревьев, лежали в ряд на земле мертвые красноармейцы, которых должны были похоронить в братской могиле.
Где-то гулко ударили артиллерийские орудия, застрочил, судя по звуку, ручной пулемет, запахло гарью пожара, доносимой к этому месту сменившим направление ветром. Егор поморщился от запаха и снова спустился к своим солдатам, которые смотрели на него в ожидании, что командир одного из отделений взвода сейчас доведет до них обстановку, опишет увиденное вокруг, расскажет, что ждет их всех в ближайшее время.
Егор почувствовал на себе пристальные взгляды бойцов. Он невольно отвернулся в сторону, ибо был не готов к разговору с подчиненными, не знал, что сказать им. А та картина, что предстала перед ним с вершины склона, была далеко не радужной, и ее описание не пошло бы ему на пользу как командиру отделения и тем более не придало бы боевого духа солдатам.
– Отставить привал! Прекратить курение! Подъем! За мной, вперед, марш! – неожиданно прогремел в стороне голос вернувшегося вместе с офицером Каманина, который, ничего не сказав ни Егору, ни другим командирам отделений своего взвода, жестом и командами поднял всех и повел за собой.
Бойцы вытянулись в цепочку, двигаясь за командиром туда, где их ожидала полная неизвестность, где раздавался шум идущего боя. Вскоре они вышли на огромную лесную поляну, на которой расположились недавно вышедшие из боя солдаты. Они отдыхали, кто – лежа, кто сидя, курили и жадно глотали воду из фляжек. Бойцы молча встретили прибывший взвод разведчиков, ничего не произнося, и так же молча проводили их взглядами.
Потом разведчики выбрались к наскоро созданной передовой стрелкового полка, состоявшей из неглубоких стрелковых ячеек, местами даже не соединенных между собой и выкопанных не в полный рост. Некоторые части укреплений были заполнены солдатами боевого охранения, в основном из расчетов станковых пулеметов с «максимами», задачей которых было отражение возможной атаки противника в ту пору, когда основная масса бойцов была выведена на короткую передышку в ближайший лесок.
– Шукуров! – громко выкрикнул кому-то впереди тот самый офицер, звание которого Егор не мог различить на его погонах из-за наличия поверх них широких ремней.
На голос из окопа поднялся и подбежал навстречу низкорослый, очень смуглый, с восточными чертами лица солдат в наполовину мокрой от пота гимнастерке и запыленной добела каске на голове.
Коротко поприветствовав офицера, боец приготовился выслушать приказ.
– Со своим расчетом поступаешь в распоряжение старшего сержанта, – произнес офицер. – Проведешь его к низине, перед которой открывается подход к кирпичному дому на высотке. Сам останешься там и поддержишь огнем своего пулемета их атаку.
– Мне все понятно! Сделаю, как скажете! – с заметным акцентом ответил солдат.
– Наводчик станкового пулемета младший сержант Шукуров! – представил офицер бойца Каманину. – Он будет вашим проводником и останется с вами со своим расчетом для прикрытия. – Морщась от палящего солнца, он посмотрел на наручные часы и, повернув их к командиру разведчиков, ткнул указательным пальцем в циферблат: – Во столько начнется атака. Будьте готовы. Будете брать высоту, на вершине которой стоит одноэтажное кирпичное полуразрушенное здание. Немцы вокруг него крепко окопались и держат оборону. С этой высотки местность хорошо простреливается. Никак не подойти. – Офицер опустил руку с часами и заговорил более напряженным тоном: – Мы не сразу поняли, что именно там самая сила у них. Настоящий кулак. Атаковали другие места. А когда разобрались, что туда надо было нанести основной удар, то уже силенок не осталось. Артиллерия без снарядов. А время поджимает. Полк измотан. Сколько дней наступаем. Людей мало, потери большие. Так что на вас вся надежда. Удачи вам.
Он завершил свое выступление и, не глядя в глаза ни Каманину, ни собравшимся возле него командирам отделения взвода разведки, быстро покинул их, отправившись в сторону расположения своего полка.
– Веди нас, товарищ Шукуров, – обратился к младшему сержанту Каманин, решив побыстрее переключить внимание своих разведчиков на выполнение боевой задачи, а не на поведение офицера стрелкового полка, покинувшего их так, будто он пытался избежать вопросов от людей, перед которыми поставлена почти невыполнимая задача.
– Вот так? Без артподготовки, потому что снарядов нет! Без разведки, потому что время ограничено! Без какого-либо усиления, всего одним усиленным взводом?! Да и кем усиленным? Поварами да конюхами! – Егор обратился к своему командиру, возмущенный сложностью предстоящей атаки, явно обреченной на пополнение братских могил в округе.
Каманин промолчал в ответ. Он отвернулся в сторону, понимая всю тяжесть предстоящего боя.
– Я проведу. Но сложно там, очень сложно! – неожиданно подтвердил предчувствия разведчиков пулеметчик Шукуров.
– Веди! Чего ждать, времени мало остается, – отозвался на его слова старший сержант.
– Сейчас. Только ребят своих подтяну, – ответил боец, собравшийся отправиться куда-то в сторону наскоро приготовленных окопов, где виднелся за бугорком щиток станкового пулемета.
– А сам ты откуда такой? – спросил парня Егор, заинтересовавшись его необычной внешностью.
У солдата действительно был необычный разрез глаз, широкое, круглое лицо. У него была смуглая кожа, делавшая его похожим на индейца из книжек, что попадались Егору в руки еще до войны, во время учебы в школе и в техникуме.
– Из Ферганы я, – спокойно ответил тот, бросив в сторону разведчика равнодушный взгляд.
Шукуров ушел, а через пару минут вернулся. За ним, пригнувшись, следовали, волоча за собой тяжелый «максим» и коробки с лентами к нему, четверо солдат в мокрых от пота гимнастерках.
Пулеметчик, постоянно наклоняясь, прижимаясь к земле и всматриваясь во время коротких остановок в даль, где горела земля и двигалось над полем плотное облако густого дыма, короткими перебежками следовал по кромке редкого леса, деревья на краю которого были выкошены совсем недавно плотным артиллерийским огнем одной из воюющих сторон. Обогнув с тыла одно из подразделений готовящегося к атаке стрелкового полка, он вывел разведчиков в широкую низину и повел по ней.
– Все! Прибыли, земляки! Вон ваша цель! – громко произнес Шукуров, обращаясь к следовавшим за ним по пятам Каманину и Щукину, и те невольно хмыкнули в ответ на слово «земляки».
– А ты весельчак! – сказал ему Егор, усмехаясь.
– А как звать тебя, смуглый шутник? – спросил Шукурова Каманин.
– Ахмеджан. На фронте по-другому нельзя, только с шутками можно, – спокойно ответил тот и, повернувшись к старшему сержанту, сказал ему, указывая рукой куда-то в сторону: – Я там буду. Мне оттуда все хорошо видно.
Пулеметчик повернулся и ушел, оставив разведчиков один на один со своими мыслями о предстоящем бое и с приказом, который нельзя не выполнить.
Егор с Каманиным поднялись на бугорок и, осторожно, чтобы не быть замеченными, увидели с него довольно большое поле, открывавшееся впереди и завершавшееся высокой возвышенностью с видневшимся на ней полуразрушенным кирпичным зданием.
– Как его брать? – возмущенно протянул старший сержант. – Нас всех на подступах положат из пулеметов как куропаток. Тут даже укрыться негде! Холмики есть, да что толку?!
– Подожди, – оборвал боевого товарища Щукин. – Ты посмотри: там дыма нет. Трава на поле в стороне горит. А перед этой горой все чисто.
Он обвел рукой одну сторону поля, указывая на то, что там не горит сухая растительность.
– И что? От того только хуже! Нас раньше заметят! – недовольно сказал Каманин, пытаясь взглядом найти удобное для атаки место. Не увидев ничего подходящего, он злобно выругался и сказал: – Везде одно и то же! А идти вперед придется! Да еще и этих за собой тащить: поваров, ездовых да конюхов. Наградили пополнением!
Он тоскливо посмотрел в сторону различных по возрасту и воинским специальностям солдат, которые были приданы взводу разведчиков на усиление. Это обстоятельство сейчас особенно раздражало старшего сержанта, не видевшего особого толку в людях, которым не нашлось места в составе боевых подразделений из-за возраста, состояния здоровья и каких-либо иных причин.
– Подожди, – снова сказал Щукин, повернулся в сторону собравшихся солдат взвода разведки и крикнул: – Степа, ко мне!
Худой и невысокий разведчик, своим видом напоминавший самого Егора, быстро отреагировал на призыв и подбежал к нему.
– Возьми с собой кого-нибудь и вдвоем по низине обогните поле вон с той стороны – Щукин указал направление движения, по которому следует идти разведчикам. – А там запалите сухую траву, да так, чтобы дым прямо перед вон тем домиком стелился. Только аккуратно чтоб. Дым не должен домик застилать. Пусти его так, чтобы он перед ним стелился. Ветер там, на месте, угадай, куда дует. Сможешь?