Не дожидаясь ответа, он направился вперед, пригибаясь под торчащими во все стороны ветками деревьев и перешагивая через кочки и низкий кустарник.
– Какой есть, – тихо ответил ему вслед Каманин.
Пройдя несколько сотен метров, офицер остановился на выходе из лесного массива, вскинул к глазам бинокль и, не поворачиваясь в сторону разведчиков, начал говорить:
– Их немного. Вчера засветились. Ребята из патруля одного видели. Пытались взять, да упустили. А уже вечером их команда хотела на зенитчиков напасть, что в трех километрах отсюда стоят. Да там паренек на посту ушлый оказался, в бой с ними вступил. Позавчера ребята из транспортной роты своего водителя мертвым нашли в кустах неподалеку от брошенной машины. А перед этим вестовой из соседней роты нашего батальона пропал. Тоже мертвым нашли, ножом его уделали. Видно, пытаются «языка» взять, да работают топорно. Линию фронта перешли грамотно, никто не засек, а уже в нашем тылу себя выдали. Теперь блокировать хотим. Вот в этом квадрате, похоже, что мы их обложили.
Офицер взмахом руки указал на район действия.
– Этот лес километра на полтора на север идет, – сказал Егор. – А справа налево не меньше двух с просеками. В основном он довольно редкий. Только деревья в нем с низкой ветвистостью. Идти быстро не получится.
– Щукин местный, товарищ старший лейтенант, потому так и говорит, – пояснил Каманин ротному слова разведчика.
– Вот и отлично! – отреагировал офицер. – Мне это и нужно. Моя рота сейчас должна начать прочесывание с севера и выйти на нас. Еще две команды от соседних рот по флангам будут действовать. Так что выйти фрицы должны прямо на нас. Ну, или почти на нас.
– И что? Нам втроем их встретить надо? – Каманин удивленно посмотрел на офицера.
– Как раз нет! – покачал головой тот. – На передовой все уже предупреждены. От вас нужно найти тот проход, по которому фрицы назад пойдут. Оборона у нас плотная. Значит, таких коридоров, чтобы к нам просочиться, у них совсем не много.
– Я вас понял, товарищ старший лейтенант. Разрешите действовать? – поинтересовался Каманин.
Ротный нахмурился и, подняв глаза сначала на старшего сержанта, потом на Егора, негромко произнес:
– Только брать надо живыми, мужики.
– Брать разведчиков живыми?! – едва ли не с насмешкой спросил Щукин. – Да хрен они дадутся. До конца драться будут!
– Знаю! – злобно произнес ротный и добавил: – Потому не приказываю… Скорее всего, коридор для прохода был на стыке траншей между нашим и соседним батальонами. Там овражек, весь поросший кустарником, к реке спускается. Там еще дерево расщепленное есть. Начните осмотр оттуда.
– Я знаю это место, – отреагировал Каманин и, кивнув Егору, чтобы следовал за ним, пошел вперед.
Они молча подошли почти что к тому самому месту, которое указывал старший лейтенант. Остановились и стали присматриваться, прячась в лесных зарослях, чтобы не быть замеченными солдатами с передовых позиций.
– Прав старший лейтенант, – тихо произнес Егор, вглядываясь в просветы между деревьями, – место подходящее и контроля тут мало. Траншею перемахнул по-тихому и двигай дальше.
– А если нам с тобой с пехотой переговорить, да тут в окопчике посидеть, понаблюдать? – предложил Каманин товарищу.
– Годится, – согласился Щукин и добавил: – Только одному надо здесь остаться. Место хорошее. Если фрицы сюда будут идти, то прямо на эту точку выскочат. А она с передовой не видна. Давай мне бинокль. Я с пехотой пойду общаться, а ты тут останешься. Караулить их будешь. Годится?
– Сойдет! – протянул в ответ старший сержант Егору свой бинокль и начал осматриваться в поисках удобной позиции для вероятной засады.
– Только нас всего двое! Чего же остальные? Куда пошли? – начал негодовать Щукин, собираясь уйти в сторону передовых укреплений стрелкового полка.
– Они все с Паниным справа от нас по кромке леса стоят. На тот случай, если фрицы не по нашему маршруту двинут, – ответил Каманин, продолжая искать глазами подходящую позицию.
Егор, выслушав старшего сержанта, поправил висевший за спиной автомат и, уже почти начав отходить, напоследок задал вопрос:
– Пароли у них есть?
– Береза. Отзыв – дуб, – коротко ответил Каманин, не отрываясь от наблюдения.
Холодный ветер шевелил короткие волоски на голове разведчика, что выбивались из-под пилотки, которая была сдвинута им назад, к затылку. Чуть припекавшее с утра солнце спряталось за проплывающими по небу облаками, перестав согревать его, лежавшего почти что на голой, еще не поросшей свежей растительностью, земле. Тщательно примятая за зиму прошлогодняя трава на противоположном берегу реки, что протекала под пологим обрывом, сразу перед линией обороны стрелкового полка, обозреваемая им в бинокль, плавно, через сотню метров, начинала переходить из коврового вида настила в заросли кустарника, от которого только недавно после весеннего разлива в половодье отошла вода. За этим местом, еще немного дальше, где начинался сначала узкий, расширяемый дальше неглубокий овраг, огибаемый с одной стороны почти пересохшим ручьем, кустарник становился плотнее и выше. Далее за ним росли ветвистые ивы, часто вырванные с корнями из-за ведения когда-то в этих местах активных боев и артиллерийских обстрелов. Потом начиналась узкая полоса деревьев, которые почему-то именно здесь имели очень кривые, изогнутые почти у самой земли стволы, расходившиеся, как правило, надвое. И уже потом, при увеличении ширины оврага, вырисовывался сплошной лесной массив, за пределами которого, как помнил с детства Егор, располагались до войны поля соседних колхозов.
Сейчас же край леса был занят гитлеровскими войсками, изрезан траншеями, ходами сообщения, пулеметными гнездами, стрелковыми ячейками, подступы к которым были усеяны минными полями и местами рядами колючей проволоки. Наблюдая за всем этим, разведчик проводил параллели между сегодняшними их действиями совместно с командиром стрелковой роты и вчерашней встречей с патрулем, во главе которого был усатый сержант в плащ-палатке. Именно тогда он увидел человека, одетого в маскировочный комбинезон, прятавшегося и скрывшегося потом в лесу.
– Справа шумок был, – внезапно услышал Егор у себя за спиной шепот Каманина, – наши обложили фрицев. Скоро на нас должны пойти. Ты тут не задерживайся. Ко мне присоединяйся.
– Место больно хорошее! – так же тихо ответил разведчик. – Если будем в поиск собираться, то тут надо пробовать. Я уже прикинул все, что надо. Только вешки эти меня волнуют. Как будто их специально сюда поставили. Заранее изготовили, потому как не с этой поляны они и выглядят слишком ровненько. Думаю, фрицы так мины обозначили. Для своих проход указали.
Егор медленно протянул Каманину его бинокль, предлагая самому посмотреть на коридор для предстоящего преодоления группой разведчиков места, удобного, чтобы выдвинуться в сторону укреплений противника, если будет приказ командования на взятие очередного «языка».
Старший сержант в ответ плотно сжал губы, видя перед собой все сложности выполнения будущего боевого задания, которое когда-нибудь непременно возникнет, и несколько храбрецов его взвода, рискуя не вернуться назад, отправятся выполнять поставленную задачу.
– Я тут с пулеметчиком договорился, что рядом в боевом охранении сидит, – продолжил Егор, перемещая со спины на грудь автомат, явно собираясь применить его по прямому назначению. – Парень горячий, обещал поддержать.
– А в штрафную его за самоуправство потом не переведут? – Каманин злобно посмотрел на оживившегося и крайне взволнованного товарища.
– А он тут как раз на случай появления фрица дежурит. Так что есть чем крыть! – одарил Егор старшего сержанта улыбкой. – Тут метров сто пятьдесят будет. Как раз для «ППШ», пока не перегрелся.
– А ты прав. – Каманин вытянул шею, как будто увидел кого-то или что-то вдали, где начинались плотные заросли берегового кустарника. – Там кто-то есть! Ждут, гады, возвращения своей разведгруппы! Прикрывают!
Егор взял свой автомат, перевел затвор в боевое положение, выставил оружие перед собой в готовности открыть огонь. Потом неторопливо встал почти во весь рост над низеньким окопом, разместившимся возле соединения траншей двух соседствующих в этом месте стрелковых батальонов.
– Сейчас немного пошумим! – негромко сказал и, быстро прицелившись, полоснул из автомата несколькими длинными очередями по видневшимся впереди плотным зарослям.
Как только диск опустел, он мигом спрыгнул назад и стал наблюдать за стрельбой пулеметчика, который начал вести огонь сразу после Егора, обрабатывая тот самый участок, по которому только что отстрелялся разведчик.
– Теперь можно уходить! Радостная встреча отменяется! Пирожки остыли! – с улыбкой заключил Щукин, намереваясь покинуть место наблюдения, чтобы сменить позицию в готовности пресечь возвращение группы вражеских разведчиков на другом участке.
– Ловко ты это придумал! – заключил Каманин, догоняя вырвавшегося вперед товарища и добавляя к уже сказанному: – Еще минами плотно закидать эти заросли, да хрен кто выделит столько боезапаса непонятно на что. Пожалеют, как пить дать, боекомплект расходовать.
На то самое место, где около получаса назад разведчики расстались с командиром роты стрелкового полка, они прибыли быстро и, отдышавшись, решили разойтись по сторонам, чтобы охватить более широкий участок предполагаемого прохода гитлеровской разведгруппы. Старший сержант углубился в заросли, скрывшись из виду, и удалился на пару сотен метров. Егор, в свою очередь, залег совсем рядом, выбрав в качестве места для засады толстый и длинный ствол поваленного дерева, что своими высоко торчащими вверх корнями создал естественную защиту от чужих глаз.
Время тянулось. Бойцу казалось оно бесконечным. Разгоряченное короткой огневой вылазкой сердце неистово колотилось в груди. Ему хотелось усилить полученное ощущение новой порцией эмоций, что может подарить настоящему солдату и лихому разведчику только активный бой с врагом. Егор ждал его, нервно перемещался то на корточках, то перекатом от кроны сваленного дерева к его корням, пытаясь предположить, откуда появится враг, да и появится ли он вообще.