о легко удовлетворить. Одним из главных средств будет доставка в степи и Башкирию чая, до которого все большие охотники и который служит главным питанием. Киргизская степь не имеет почти телеграфа, почта не работает, города редки и очень малы, почему степь не может завязать прочных сношений с государством и знать о событиях и мероприятиях Верховной власти. Агитация правительственными органами не ведётся, и потому слухи являются единственным средством осведомления. Мне кажется возможным использовать наиболее государственные элементы в деле агитации… Посылка таких лиц совершенно упрочит русскую государственность и в будущем даст большую денежную экономию, ибо предотвратит волнения и их последствия… Мне думается, что назначение киргиза управляющ[им] обл[астью] сейчас не совсем удобно и может только осложнить дело управления… Мероприятия, коими Всероссийское Правительство может привлечь киргиз и башкир на свою сторону, примерно таковы: улучшить продовольственный вопрос — гл[авным] обр[азом] дать в степь муку и чай, железо и хоть немного ситцу. Муки в степи нет совсем. Чай до 240 руб. фунт. Надо улучшить снабжение водой, устроить пруды, колодцы, орошение. Открыть почту и усилить телеграф, основать города или меновые дворы. Усилить школы. Выделить государственный элемент и его наградить халатами, оружием, чинами и орденами, медалями, тогда мы будем иметь в степи надёжных лиц, которые облегчат государственную задачу строительства России. Главное богатство кочевников — скот. В степи же нет ни одного ветеринарного врача, ни одного аптечного пункта и никаких мер к снабжению сеном на случай засухи не принимают власти. Этим путём мы можем себя укрепить навсегда»[1700]. «В конце Записки» с целью подчеркнуть собственную значимость Дутов не преминул отметить, что в Туркестане под его руководством вёл антибольшевистскую работу полковник И.М. Зайцев, хотя в действительности последний действовал вполне самостоятельно.
Интересное наблюдение о психологии киргизов сделал неизвестный офицер Волжского конного дивизиона корнета Б.К. Фортунатов: «Странная у киргиз психология. Они чтут и преклоняются только силе физической и богатству. То и другое по их понятиям неразлучно. Киргизин не может представить человека сильного бедным и богатым человека, но слабого. Стоит только перейти с ними на тон, не напоминающий о силе, как они становятся недоступными и упрямыми»[1701]. Безусловно, в своих решениях Дутов был вынужден учитывать психологию местного населения.
Известно несколько плакатов, выпущенных военно-административным управлением района Оренбургской армии осенью 1919 г. и касающихся положения мусульманского населения. В одном из них говорилось: «Инородцы всего Степного края — враги большевизма. Сыны степей бьются с ними на фронте. Помните о них и помогайте воинам-инородцам и их семьям, пострадавшим от предателей и насильников — большевиков»[1702]. Призыв другого гласил: «Оставить беднейших пострадавших от большевиков инородцев — киргиз, татар и башкир в степи без материальной помощи — преступление перед Россией! Помогайте им чем можете!!!»[1703]
Конечно, в условиях Гражданской войны предложенный Дутовым план развития киргизской степи представляется полуфантастическим, но в обстановке мирного времени он, как мне кажется, был бы единственно верным. Нельзя согласиться с утверждением о том, что «Записка» свидетельствует о великодержавном характере намерений Дутова[1704], документ говорит скорее о государственническом подходе атамана к национальной политике — единственно возможном с точки зрения не какого-либо отдельного народа, а всей страны в целом. Узконационалистические и антигосударственные взгляды казахских и башкирских националистов были мною описаны в разделе о приходе к власти адмирала А.В. Колчака.
В июне 1919 г. в канцелярии Главного начальника Южно-Уральского края был составлен доклад об организации бывшего Оренбургского генерал-губернаторства, автор которого полагал, что «туземное население… привыкло считать, что в годину бедствий, в годину испытаний оно всегда найдёт поддержку от необъятной России, у которой всегда есть в Оренбурге мудрые и благожелательно к нему настроенные правители. Ввиду такой создавшейся исторической обстановки, необходимо, по-моему, теперь же в годину неслыханных испытаний, ниспосланных как всей России вообще, так в особенности Туркестанскому краю, воссоздать управление Оренбургским краем на широких авторитетных основаниях, с тем чтобы эта власть снова способствовала возрождению нашей связи с оторванным Туркестанским краем, всеми мерами способствовала его скорейшему освобождению из-под гнёта большевиков. С этой точки зрения, может быть, не только не следовало расформировывать особой Оренбургской армии, а наоборот — следовало бы её, оборудовавши как следует со стороны технико-стратегической, усилить в должной мере для того, чтобы она свои освободительные действия могла повести с усиленной активностью и в направлении к Ташкенту»[1705]. Впрочем, Ставка, видимо, придерживалась иной точки зрения.
В начале мая 1919 г. Дутовым было составлено обращение к киргизскому народу:
«Сыны степей! Я, атаман Дутов, зная Вас, любя Вас, посылаю в степь одного из почитаемых Вами сынов Ваших Джан-Султан-Чуваковича-Сейдалина. Никто, как свой, не может понять Вас и знать Ваши нужды. Большевики разрушили всё, что могли, и потому и Вам живётся скверно. Нет у Вас ни хлеба, ни чая, ни сахара, ни ситца, ничего нет и купить не можете. Мало этого, Ваши табуны, Ваши верблюды и бараны и небольшое имущество — всё это не в безопасности. Жестокий враг наш всё хочет взять себе и ничего не дать. Нет закона и порядка у большевиков. Я знаю, что Вы тоже не любите большевиков. Я знаю Вас очень хорошо, братья киргизы. Когда я был у Вас в степи, Вы меня встречали, Вы меня уважали, и я помню это — вот почему я хочу помочь Вам, а для этого прошу моему представителю Сейдалину верить во всём, что он скажет, и сказать ему все нужды Ваши, дабы я мог помочь Вам и доложить обо всём Верховному Правителю. Вы живёте далеко, о Вас иногда забывают, вот почему я хочу Вам дать возможность сказать своё слово. Я знаю, как в холодные зимы Вы теряете лошадей и баранов, я знаю, как гибнут Ваши табуны, когда нет травы и воды. Вам надо помочь так, чтобы всё это устранить. Вам нужны колодцы, арыки, Вам нужны сенокосилки, грабли, Вам нужны железо, гвозди, машины и проч. Вам нужна почта и телеграф, Вам нужны ярмарки, где Вы могли бы купить всё и продать, Вам нужны школы и газеты, чтобы знать, что делается везде, а не слушать одни сплетни и запугивания. Вам нужны лекарства, больницы, фельдшера и доктора как для людей, так и для Ваших табунов. Вам нужны мечети, где Вы могли поблагодарить или попросить Аллаха о Ваших нуждах и делах. Вас нужно уберечь от разбойников, Вас грабящих. Вам нужен свой суд по обычаю предков и по Вашему Закону. Вам нужен хлеб и мука. Всё это мне известно, и о Вас болит моя душа. Поэтому я и посылаю лицо Вам известное и происходящее от Вас же, скажите ему Ваши нужды и как Вам помочь, я буду стараться сделать это.
Голос народа — голос Аллаха, и он сам укажет путь Вашей помощи. Красивые слова — их лучше дело. Я жду от Вас этого дела и уверен, что Вы скажете дело. Не думайте, народы степей, что Вас забыли или что Вам не хотят помочь. Как видите, далеко не так. Я также хочу знать Ваш голос, Ваше согласие и Ваши указания — скажите их и они будут служить Всероссийскому Правительству указанием того, что для Вас нужно.
Шлю Вам свой привет, да хранит Аллах Вас и Ваши табуны»[1706].
При этом Дутов обоснованно не доверял киргизским лидерам. В своём письме Колчаку от 24 апреля 1919 г. он писал: «Агитация среди населения идёт усиленным темпом, и я думаю, что будет своевременным вернуться к старой[1707]дислокации, т.е. опять занять казачьими гарнизонами (по сотне) Тургай, Иргиз и Кара-бутак. Этой мерой в значительной степени успокоится степь, и не будет у большевиков места для сбора. Только необходимо снабдить эти гарнизоны пулемётами, достаточными запасами патрон, муки, овса и др[угих] запасов продовольствия. Я позволяю себе об этом писать Вам потому, что хорошо знаю степь и их нравы. Подобная мера очень упрочит государственную власть русского народа и совершенно сведёт к нулю все сепаратные попытки Алаш-Орды. Агентурным путём мною добыты сведения, что Алаш-Орда и, в частности, партия Букейханова[1708], вступили в какие-то тайные сношения с большевиками, и даже предполагался в мае м[еся]це съезд киргизских представителей в Оренбурге для провозглашения независимости Алаш-Орды. Теперь, ввиду боёв под Оренбургом, конечно, съезд не состоится, но знаменателен сам факт, и он, хотя и слабо, похож на Башкирский вопрос. Смею Вас заверить, что весь киргизский народ, в своей массе, совершенно не думает о сепаратизме и независимости, а только небольшая кучка интеллигенции и честолюбцев — аксакалов желают власти, из-за личных, гл[авным] обр[азом] грабительских целей и потому вышеприведённые меры могут значительно успокоить всё…»[1709]
Фраза Дутова относительно съезда киргизских представителей в Оренбурге свидетельствует о его осторожном отношении к политической активности башкир и киргизов. Такой подход имел основания — без контроля со стороны русской администрации башкирские лидеры начинали откровенную травлю русского населения. В частности, башкирское правительство устранило на подконтрольной ему территории русскую милицию, что при чересполосном расселении русских и башкир делало условия существования русского населения крайне тяжёлыми