Три смерти в одно утро.
Не было плача в отряде, но у всех офицеров и казаков глаза были полны слёз, и у некоторых они скатывались мелкими капельками по бородатым лицам.
С земли ушёл большой человек России, из отряда ушёл отец и вождь.
Утром приехал о. Иона. Он был потрясён трагичной вестью, плакал и в плаче рассказывал, что уже давно знал о готовящемся покушении, но перепутал числа и опоздал предупредить атамана.
Перепутал на один день.
Не верить ему было нельзя — слишком искренне было его горе и мучился он так сильно, что не мог служить панихиду.
И панихида была необычная. Пел хор, но пел плача. Запоют заупокойное песнопение и прекратят: хор плачет, казаки в строю плачут, офицеры стоят, не поднимая голов, и крупные слёзы падают на снег.
Умер Атаман! Прах его предали земле, и когда уходили от могилы, клялись казаки и офицеры, что, когда разыщут злодеев и их помощников, не будет страшнее на земле казни, которую они совершат над ними.
И кровь убиенного Атамана Дутова до сих пор вопиет к небу, требуя мщения»[2345].
Сильные, искренние строки. Но всё же вернусь к анализу изложенной версии. Итак, все три наиболее достоверных белых версии — версия отца Ионы, анонимного дипломата и неизвестного офицера личного отряда Дутова в основном совпадают. Не исключено, что в их основе рассказ самого, уже смертельно раненного, Дутова. Очевидно, атаман перед смертью сообщил своему окружению о предательстве Чанышева. Имя же Ходжамиарова в Суйдине никому ничего не говорило. Если о нём и знали, то в любом случае как о человеке Чанышева. В этой связи в белой историографии в дальнейшем закрепилась ошибочная версия о том, что непосредственным убийцей был Чанышев. Вызывает интерес и свидетельство о том, что отец Иона знал или догадывался о готовящемся покушении. Кстати, эти данные подтверждаются и другим белым мемуаристом, по сведениям которого о приезде убийц в Кульджу с целью покушения на атамана 6 февраля отца Иону предупредил какой-то киргиз. Отец Иона не поверил и отправил его к китайцам клясться на Коране. В итоге было бездумно потрачено время, а атамана спасти не удалось[2346]. Кстати, осведомлённый британский генеральный консул в Синьцзяне П. Эсертон считал, что именно священник у Дутова был большевистским агентом[2347]. Преемник Дутова на посту начальника отряда полковник Т.В. Гербов (в 1919 г. служил в штабе Верховного главнокомандующего[2348]) отмечал, что в отряде знали о предполагавшемся покушении, но Дутов отказался принять меры предосторожности[2349].
Рассмотрю версии красной стороны. По одной из советских версий, Дутов был с адъютантом. Убийца выпустил две пули в лицо атаману, одну — в адъютанта. В комнату охраны один из участников бросил гранату, ещё три гранаты были брошены самим Чанышевым в окно штаба Дутова, в окно казармы и в центр крепостного двора[2350]. Впрочем, такая версия нигде не находит подтверждения, равно как и сведения о том, что Ходжамиаров попытался оглушить Дутова, чтобы запихнуть его в мешок и похитить (бесшумно осуществить столь дерзкую акцию в присутствии третьего лица (часового, ординарца или адъютанта) было невозможно). По содержащим некоторую долю преувеличения воспоминаниям Н.У. Ушурбакиева — участника операции, пережившего всех остальных, «вечером 6 февраля, как было условлено, наша группа подошла к крепости. Махмут и Куддук лихо осадили коней у самых ворот. Спешились и направились к часовому.
— Пакет для его превосходительства, — сказал Махмут, показывая конверт с большими сургучными печатями.
— Жди, позову дежурного, примет, — ответил тот.
— Велено вручить лично в руки, видишь? — показал он дутовцу подчёркнутые двумя жирными линиями слова: «Совершенно секретно» и «Вручить лично».
Махмут спокойно, как будто каждый день ходил по этой дорожке, зашагал к дому, стоящему в глубине двора. Вслед за ним протиснулся Куддук. Разговор с охранником у дома был примерно таким же. Только на этот раз казак доверительно добавил: «Кажись, их превосходительство уже почивают…» Дутов полулежал на тахте, о чём-то вполголоса говорил с адъютантом, который разбирал на столике бумаги. Махмут успел заметить только поблескивающие в свете лампады иконы, большеглазые лики святых.
Лихо козырнув, Махмут протянул пакет. Адъютант вскрыл его, подал Дутову. Тот стал читать вслух: «Господин атаман, хватит нам ждать… Пора начинать. Всё сделал[2351]. Ждём только первого выстрела…»[2352]— и вдруг метнул исподлобья острый, изучающий взгляд на гонца. Махмут стоял, как изваяние. Атаман стал читать дальше: «Сожалею, что не смог приехать лично…»[2353]
— А где Чанышев? — так же резко вскинув голову, спросил Дутов.
— Он ушиб ногу и сам приехать не может, — спокойно ответил Ходжамьяров. — Он ждёт вашу милость у себя.
— Это ещё что за новости?! — выкрикнул атаман.
Махмут понял, что вариант похищения Дутова отпадает. Выхватив наган, он выстрелил в упор. В то же мгновение на него бросился адъютант. Ещё выстрел, и он падает к ногам Махмута. Третий раз Махмут выстрелил в Дутова, свалившегося с тахты»[2354]. При всей важности свидетельства Ушурбакиева он участвовал лишь в обеспечении операции и мог знать детали только со слов Ходжамиарова. Куда важнее сохранившийся в ЦА ФСБ и по сей день недоступный даже для специалистов, хотя и опубликованный сотрудниками ФСБ отчёт непосредственного убийцы — Ходжамиарова: «При входе к Дутову я передал ему записку, тот стал её читать, сидя на стуле за столом. Во время чтения я незаметно выхватил револьвер и выстрелил в грудь Дутову. Дутов упал со стула. Бывший тут адъютант Дутова бросился ко мне, я выстрелил ему в упор в лоб. Тот упал, уронив со стула горевшую свечу. В темноте я нащупал Дутова ногой и выстрелил в него ещё раз»[2355]. Письмо Чанышева, по всей видимости, должно было дать Ходжамиарову несколько секунд, чтобы сориентироваться в обстановке и приготовиться убить или всё же похитить атамана. В кабинете атамана Ходжамиаров захватил одну из лучших фотографий Дутова[2356], которая в настоящее время хранится в Центральном архиве ФСБ. Однако члены группы Чанышева даже после стрельбы не могли быть полностью уверены в том, что Дутов мёртв. Вообще же, если Чанышев не участвовал в самой ликвидации — непонятно, зачем он был нужен боевой группе в Суйдине, где его легко могли узнать и, по некоторым данным, действительно узнали.
Далее участники операции разделились Чанышев и Г.У. Ушурбакиев отправились в Кульджу, где несколько дней провели в доме дяди Чанышева. Остальные же «ликвидаторы» вернулись в Джаркент[2357]. Действия Чанышева и Ушурбакиева мотивированы неуверенностью в успехе операции. Однако уже в ближайшие дни новость о гибели Дутова широко распространилась по Суйдину и Кульдже и можно было возвращаться в Советскую Россию (Чанышев и Ушурбакиев вернулись спустя два дня). На следующий день после убийства в 14 часов состоялись похороны атамана. Могила была вырыта среди землянок отряда, во дворе казарм. Атамана отпевал игумен Иона. Все присутствовавшие, по свидетельству очевидца, «навзрыд плакали»[2358].
По одной из версий, через два-три дня после похорон могила Дутова была ночью разрыта, а тело обезглавлено и не захоронено — убийцам нужны были доказательства исполнения приказа[2359]. Впрочем, если Дутов был похоронен в расположении отряда, сделать это было практически невозможно, и свидетельство об отрезании головы остаётся скорее легендой. Впоследствии, при передаче казарм отряда Дутова СССР, спустя несколько лет, казаки с разрешения католического духовенства перенесли останки Дутова на суйдинское католическое кладбище (вероятно, кладбище Доржинки в 4 километрах от Суйдина), где на его могиле сложили пирамиду из крупного булыжника.
После гибели атамана в Суйдине было проведено серьёзное расследование обстоятельств случившегося, допрошено множество людей, связанных с Дутовым. К большому сожалению, материалы этого расследования по сей день не обнаружены. В моём распоряжении есть лишь небольшой документ с выжимками из него. Даже из этой выборки понятно, что следственный материал имеет огромную ценность.
До сих пор оставалось не вполне ясно, была ли проведена целенаправленная ликвидация или же убийство Дутова произошло в результате провала группой Чанышева похищения и вывоза атамана в Советскую Россию с целью предания суду революционного трибунала?! В опубликованной недавно книге близкого к ФСБ журналиста А.Е. Хинштейна приводится телеграмма джаркентских чекистов в Верный с незамысловатой просьбой: «Разрешите убить Дутова, расход от пятидесяти до ста тысяч николаевских»[2360]. По свидетельству автора, соответствующее разрешение было дано в канун Нового года. С учётом этих сведений можно утверждать, что изначально предполагалось похищение атамана, но, когда такая операция была сочтена малореальной, было принято решение о ликвидации. В последний приезд группы Чанышева в Суйдин её участники готовились уже именно к убийству Дутова. Это было заранее спланированное политическое убийство. Охрана атамана, да и сам он в задуманной им опасной игре с большевиками оказались не на высоте, не учтя главного — обеспечения собственной безопасности.