[1113] (Генерального штаба генерал-майор Н.А. Поляков, 19, 20, 24 и 25-й Оренбургские казачьи полки, 4-й Оренбургский казачий артиллерийский дивизион (11-я и 12-я Оренбургские казачьи батареи) и 1-я Оренбургская казачья пластунская (Генерального штаба полковник Ф.Е. Махин)]. Значительно позже, уже в начале 1919 г., были сформированы 5-я Оренбургская казачья дивизия и 1-я Отдельная Оренбургская казачья бригада. Впрочем, уже в конце марта 1919 г. 5-я дивизия была расформирована, поскольку в войске просто не было сил для пополнения такого количества соединений[1114].
Очевидные успехи войсковой администрации в деле формирования частей и соединений стали одной из причин создания Юго-Западной армии. Приказом войскам армии от 19 октября Ташкентский и Орский фронты расформировывались, их имущество передавалось на укомплектование 1-й и 2-й казачьих дивизий[1115]. Сформирована Ташкентская группа в составе этих двух дивизий, 1-й Башкирской пехотной дивизии и приданных частей.
Ряд казачьих частей и соединений из 2-го и 3-го военных округов организационно не подчинялись Дутову и не вошли в состав его армии, действуя в составе Уральского Отдельного корпуса (затем — III Уральского армейского корпуса), а позднее Западной и Сибирской армий. В их числе были 2-я и 3-я Оренбургские казачьи дивизии, 2-я и 3-я Отдельные Оренбургские казачьи бригады, а также ряд полков и батарей.
26 октября 1918 г. был сформирован I Оренбургский казачий корпус (1-я, 2-я и позднее 4-я Оренбургские казачьи дивизии), который возглавил опытный кавалерийский начальник, генерал-майор Г.П. Жуков. Не вполне понятно соотношение полномочий командира корпуса и командующего Ташкентской группой. Корпус прикрывал Оренбургское и Орское направления со стороны Туркестана. Кстати, штат управления казачьего корпуса был выработан в Оренбургском военном округе ещё в августе 1918 г., что свидетельствует о наличии у Дутова уже в тот период масштабных планов развёртывания армии[1116]. Добавлю, что в армии Дутова была организована собственная разведывательная и контрразведывательная работа. Велась агентурная разведка в тылу красных, осуществлялся радиоперехват[1117].
Однако в деле военного строительства и обеспечения войск были и серьёзные недочёты. В первую очередь крайне остро стоял вопрос нехватки в казачьих частях младшего офицерского состава. За годы Первой мировой войны офицерский корпус Оренбургского казачьего войска понёс незначительные потери и сумел сохранить подавляющее большинство кадрового офицерского состава. Этот факт, на мой взгляд, сыграл определяющую роль в переходе оренбургского казачества практически в полном составе на сторону антибольшевистских сил. Вместе с тем в Гражданскую войну ветераны Первой мировой уже имели относительно высокие чины и не могли или не хотели служить на должностях младших офицеров. Налицо было перепроизводство кадровых казачьих штаб-офицеров и острая нехватка младшего офицерского состава.
В младших офицерских чинах оказывались либо офицеры военного времени производства периода Первой мировой и Гражданской войн, либо выслужившие офицерский чин в Первую мировую или Гражданскую унтер-офицеры, что не могло не сказаться отрицательно на рядовых казаках.
Бывало, что на офицерские должности в связи с нехваткой офицерского состава назначались офицеры-неказаки или унтер-офицеры[1118]. Неказачьи офицеры активно принимались в казачье сословие. В связи с острой нехваткой младших офицеров некоторые из них, находившиеся даже на крупных по меркам войска административных должностях, отправлялись на фронт. Например, именно по этой причине временно был допущен на фронт атаман 2-го военного округа подъесаул В.Н. Захаров[1119]. Нередко командирами полков становились обер-офицеры. Многие опытные старшие офицеры — ветераны нескольких войн, наоборот, оказывались на тыловых должностях. В итоге в период Гражданской войны на должностях младших офицеров, непосредственно общавшихся с рядовым казачеством, оказывались почти исключительно офицеры военного времени, часто из нижних чинов. Такое положение вещей приводило к панибратским отношениям рядового и офицерского состава, падению авторитета офицера и, как следствие, к выходу казаков из подчинения своим командирам. Сюда же добавлялись известные недостатки территориальных казачьих формирований, когда командиры при необходимости принять суровое решение были вынуждены учитывать то, что им со своими подчинёнными придётся жить после войны по соседству.
Почти во всех казачьих полках нехватка обер-офицеров выражалась в двузначных цифрах. По данным на 15 октября 1918 г., некомплект офицеров по отношению к штату в частях войска составлял не менее 63 штаб-офицеров и не менее 801 обер-офицера[1120]. Цифры поразительные. Проиллюстрирую их на конкретном примере. По штату в казачьем конном полку полагалось 4 штаб-офицера и 45 обер-офицеров. Так, во 2-м Оренбургском казачьем полку не хватало до штатного количества 2 штаб-офицеров и 31 обер-офицера, в 5-м — 1 штаб-офицера и 40 обер-офицеров. Дутов 7 сентября 1918 г. даже обратился к казачьим офицерам с призывом не покидать свои части в связи с некомплектом[1121].
Если на 21 сентября 1918 г. один офицер-оренбуржец приходился в среднем на 16 казаков, то к 15 октября уже на 45, в Московской группе армий к 1 октября 1919 г. — на 35 нижних чинов, что было значительно хуже ситуации по Восточному фронту белых в целом[1122]. Таким образом, казачьи части были крайне бедны офицерским составом, что не могло не отразиться самым печальным образом на их боеспособности.
На вооружении оренбургских казачьих формирований находилось оружие самых разнообразных систем — винтовки системы Мосина, Бердана, Арисака, Гра, Ватерли, револьверы Нагана, пулемёты Максима, Кольта, Гочкиса, Льюиса[1123]. Винтовки иностранных систем были подчас распространены не меньше, чем русские (данные на 15 октября 1918 г.)[1124] (см. табл. 6).
Таблица 6
| Система винтовок | 1-й Оренбургский казачий полк | 2-й Оренбургский казачий полк | 11-й Оренбургский казачий полк |
|---|---|---|---|
| Мосина | 111 | 122 | 345 |
| Бердана | — | 115 | 121 |
| Арисака | — | 44 | 86 |
| Гра | 402 | — | 138 |
| Ватерли | 243 | 114 | — |
Подобная пестрота обусловила сложность обеспечения армии соответствующими боеприпасами. Аналогичным образом дело обстояло и с пулемётами. На фронтах Оренбургского военного округа к 21 сентября 1918 г. имелось 52 пулемёта Максима, 23 пулемёта Кольта и 2 пулемёта Гочкиса[1125]. По данным на 1 января 1919 г., в одной только 4-й Оренбургской казачьей дивизии имелось на вооружении 4 пулемёта Максима, по 8 пулемётов Льюиса и Гочкиса и 16 пулемётов Кольта[1126].
Кроме того, войска Оренбургского военного округа (на 21 сентября 1918 г.) располагали двенадцатью 3-дюймовыми орудиями, двумя 3,5-дюймовыми поршневыми орудиями образца 1895 г., двумя 48-линейными поршневыми гаубицами и бронепоездом (орудие и два пулемёта). По данным на 2 ноября 1918 г., у Дутова было 59 трёхдюймовок, 11 48-линейных орудий и 7 6-дюймовых. Запас снарядов был следующим: 12.000 3-дюймовых гранат, 38.000 3-дюймовых шрапнелей, 11.000 48-линейных бомб и 5000 48-линейных шрапнелей. Кроме того, имелось 7000 3-линейных винтовок, 5000 ручных гранат, 17.280 тесаков и бебутов, 3880 шашек, 11.700 пик и 200 пулемётов Максима[1127]. В процентном соотношении у Дутова был только 21% всех трёхдюймовок, имевшихся у белых на Восточном фронте[1128], 33,3% 48-линейных и 9,3% 6-дюймовых орудий.
Остро чувствовалась нехватка средств связи, автомобилей, бронетехники (на весь округ в сентябре 1918 г. имелся лишь один бронеавтомобиль[1129]), осветительного материала[1130]. Как всегда, не хватало средств. В частности, Оренбургский военный округ в сентябре 1918 г. должен был получить из Самары 15 миллионов руб. на формирование армии, получено же было только 4.097.626 руб. 13 коп.[1131]
Казаки по-прежнему отличались низкой дисциплиной, что вызывало неоднократные нарекания со стороны Дутова. Атаман боролся с распространёнными среди казаков самовольными реквизициями имущества у гражданского населения[1132] и с другими антидисциплинарными поступками. В приказе по Оренбургскому военному округу от 10 октября 1918 г. Дутов отметил: «…6-го октября с.г. при посещении мной кинематографов и цирка замечено, что воинские чины гарнизона теряют всякий воинский облик. Мало того что форма одежды нарушается на каждом шагу, — позволяют себе ходить с расстёгнутыми шинелями, грызть семечки на улице и в общественных местах, что свидетельствует о полной разболтанности. Совершенное отсутствие воинской выправки и такта, что, к общему стыду, замечаю иногда и среди офицеров. Считаю, что звание воина, будь он офицер, казак, солдат, настолько высоко и почётно, что им должны гордиться и ограждать его от всяких нареканий. Взаимное приветствие лишний раз должно напоминать и подчёркиват