и Орлове (по мясным операциям). Означенный продовольственный орган назначен был обслуживать интересы армии по преимуществу. В распоряжение его поступили эвакуированные с Бузулукского фронта в весьма значительном количестве необходимые для армии продовольственные и иные грузы (пшеница, сахар, мануфактура и проч.). Точных данных о количестве и стоимости означенных грузов установить не представилось возможным ввиду приёма их агентами уполномоченного без участия представителей Государственного Контроля и отсутствия в отчётности уполномоченного точных формальных данных по этому предмету, тем не менее, по частным сведениям, стоимость их определялась до 100, если не более, миллионов. Между тем орган уполномоченного в действительности почти не обслуживал нужд армии (за исключением заготовок мяса, производившихся лишь в последнее время за счёт военных кредитов); эвакуированные грузы также мало были использованы для нужд армии, так как переданы большей частью на удовлетворение нужд населения, главным образом казачьего. Большая часть отчётности уполномоченным не представлена, денежные счета находятся в крайне неурегулированном состоянии, причём даже самим г[енерал]-л[ейтенантом] ДУТОВЫМ заявлено было 17 февраля с/г (1919. — А.Г.) на заседании войскового круга, что имеются данные о наличии разных злоупотреблений по продовольственным операциям, осуществлявшимся полковником РУДАКОВЫМ. Носились слухи о возможных злоупотреблениях и по другим операциям. Означенное выше положение дел могло, конечно, отразиться и на духе чисто казачьей армии, порыв которой мог быть не использован. По отзывам многих, духовной связи с командованием вообще в армии не чувствовалось»[1402].
Еще до возвращения Рудакова из командировки 13 февраля 1919 г. Дутов на заседании Войскового правительства поднял вопрос о его деятельности. 17 февраля оренбургский атаман выступил перед депутатами 3-го очередного Войскового Круга в Троицке с речью, в которой заявил, что Рудаков «выехал в Читу и вёл с Атаманом Семёновым переговоры, не имея на это никаких полномочий. Потом он отправился во Владивосток также без разрешения. Состоя уполномоченным по продовольствию, Полковник Рудаков не сдал отчётов, а между тем денежные обороты по продовольственным операциям превышают десятки миллионов рублей и имеются данные о разных злоупотреблениях»[1403]. В Омске Рудаков получил от оренбургского представителя при Ставке полковника Н.С. Анисимова 500.000 руб. и не представил по ним отчёта. Кроме того, Рудаков, как утверждал Дутов, превысил полномочия, действуя у атамана Семёнова от имени самого Дутова, а затем не подчинился приказу последнего вернуться в войско и самовольно уехал во Владивосток, откуда прислал телеграмму о сложении с себя полномочий члена правительства. По решению Дутова Рудаков был выведен из состава Войскового правительства, снят со всех должностей и должен был быть доставлен в Троицк для расследования и предания суду[1404]. Круг после выступления Дутова принял решение просить Верховного Правителя адмирала А.В. Колчака о немедленной высылке Рудакова в войско.
8 марта Рудаков уже возвратился и выступил перед депутатами Войскового Круга с отчётным докладом о поездке. Ему удалось по низким ценам закупить для казаков мануфактуру и предметы первой необходимости и в десятых числах февраля с большими трудностями отправить их двумя поездами из Харбина в войско. Доход войска должен был составить около 6,5 миллионов руб. Ещё в Омске Рудакову удалось получить на нужды войска 21 миллион руб. и добиться отправки в войско свыше 2 миллионов винтовочных патронов.
Рудаков опроверг обвинения Дутова и заявил: «Господа депутаты!.. На то, что я командирован был только на совещание казачьих представителей, докладываю, что, кроме этого, я выполнял ещё очень много поручений… был… избран для доклада Центральному Правительству о тяжёлом положении Оренбургского Края в финансовом и вообще экономическом отношениях и командирован, несмотря на то что я от этого отказывался, ссылаясь на предпринятые мною большие операции по продовольственному делу… я хлопотал о деньгах на восстановление станиц… согласно распоряжения Командующего Юго-Западной армии Генерала Дутова… испрашивал у Штаба Верховного Главнокомандующего и у Главных Управлений Военного Министерства отпуск вооружения, снаряжения и обмундирования для нашей армии… согласно его же распоряжения… выхлопатывал 20 миллионов рублей для нашей армии… согласно распоряжения Войскового Правительства… я был уполномочен получить 10 миллионов рублей на восстановление погорелых станиц и 1.400.000 руб. на покрытие расхода страхового капитала. И ещё было очень много поручений…»[1405]
Поездка Рудакова на Дальний Восток также не была самовольной: в ноябре 1918 г. Помощником Дутова и главным начальником Оренбургского военного округа на театре военных действий Генерального штаба генерал-майором И.Г. Акулининым ему была дана инструкция во избежание краха оренбургского фронта во что бы то ни стало достать вооружения и денежных средств, хотя бы и на Дальнем Востоке, «ибо в противном случае будет крах войска»[1406]. По мнению Акулинина, которое он высказал, очевидно, уже в период нахождения Рудакова в Омске, такая поездка могла бы способствовать ликвидации «семёновщины». Дал санкцию на поездку и сам Дутов. Кроме того, поехать в Читу и Владивосток Рудакова просил начальник штаба Верховного главнокомандующего Генерального штаба полковник Д.А. Лебедев.
Командировочные документы Рудакова подтверждают его право ехать на Дальний Восток. В рукописном черновике удостоверения № 3902 от 15 ноября 1918 г. указано: «Дано сие Члену Войскового правительства Оренбургского Казачьего Войска Полковнику Рудакову в том, что он командирован в г. Омск в центральное правительство с чрезвычай[ной] важности поручением и секретными докум[ентами], а посему Начальникам дорог и комендантам Станций Российских железных дорог предлагается оказывать содействие в предоставлении Полковнику Рудакову служебного вагона и в прицепке этого вагона к поездам, следующим без задержки при проезде в г. Омск, и при возвращении из командировки к месту служения. Пом[ощник] Вой[скового] Ат[амана] [Генерального штаба генерал-майор И.Г. Акулинин]»[1407]. В том же деле имеется черновик другого удостоверения Рудакова № 3899, напечатанный на машинке, на бланке Войскового правительства Оренбургского казачьего войска и заверенный войсковой печатью. В нём сообщается: «Предъявитель сего член Войскового Правительства, полковник Василий Григорьевич Рудаков, командирован в г. Омск для участия в созываемом при Помощнике Военного Министра Совещании представителей войсковых общественных самоуправлений казачьих войск для урегулирования ряда хозяйственно-экономических, военных, административных и по войсковому самоуправлению вопросов, а также и для всестороннего (выделенный курсивом текст зачёркнут. — А.Г.) освещения пред Всероссийским Временным Правительством положения в Оренбургском крае»[1408]. Далее в текст внесена столь значительная правка, что необходимо привести оба варианта. Машинописный текст следующий: «Кроме того, полковнику Рудакову поручено войти в сношение с представителями Японии в отношении военного снабжения Оренбургского войска, что удостоверяется подписью с приложением войсковой печати. Председатель Войскового Правительства и Войсковой Атаман, Генерал-Лейтенант [А.И. Дутов (подпись отсутствует. — А.Г.)]. Члены Правительства, Полковник Шангин. Войсковой Секретарь Г. Иванов»[1409]. Внесённая от руки правка выглядит следующим образом: «Причём полковнику Рудакову разрешено по (выделенный курсивом текст зачёркнут. — А.Г.) необходимости отъезда его из Омска по делам службы ранее окончания созываемого при (выделенный курсивом текст зачёркнут. — А.Г.) сессии указанного выше совещания полномочия свои передать полковнику Н.С. Анисимову. Что удостоверяется подписью с приложением войсковой печати»[1410]. Оба варианта, таким образом, не исключали отъезд Рудакова на Дальний Восток, тем более что в первом из них шла речь о японцах.
Ещё один документ от 14 декабря 1918 г. разграничивал полномочия полковников Анисимова и Рудакова: «В целях установления правильного взгляда [в] правящих кругах Омска на Оренбургского представителя полковника Анисимова, изменившегося [с] прибытием [в] Омск полковника Рудакова, Войсковое Правительство заявляет, что полковник Рудаков был командирован [в] Омск исключительно (выделенный курсивом текст зачёркнут. — А.Г.), главным образом, для всестороннего освещения положения [в] Оренбургском крае и войске пред Центральной властью, участие [в] совещании при помощнике Военного министра Рудакову было поручено [с] целью ознакомления [с] постановкой казачьего вопроса вообще [и] личного доклада Войсковому Пр[авительст]ву, ибо вызов [в] Оренбург для этой цели полковника Анисимова Войсков[ое] Пр[авительст]во считало невозможным, поэтому полномочия полковника Анисимова командированием полковника Рудакова нисколько не умаляются»[1411].
Переговоры в Чите с раненным в обе ноги и руку осколками бомбы (в результате покушения 19 декабря 1918 г. в Мариинском театре Читы[1412]) Семёновым 22 декабря 1918 г. Рудаков вёл от себя лично, а не от имени Дутова, причём Семёнов предложил направить на Оренбургский фронт забайкальские казачьи части (бригаду, в перспективе же речь шла о направлении под Оренбург конной дивизии, бригады пехоты, конно-артиллерийского дивизиона, инженерного и железнодорожного батальонов и трёх бронепоездов