обе стороны границы. Махмуд Ходжамиаров родился в Джаркенте в 1894 г. и был, видимо, самым старшим из всех. Из Джаркента происходил и Г.У. Ушурбакиев (равно как, скорее всего, и его брат).
Долгое время от группы не поступало сообщений. В связи с отсутствием известий о группе в Суйдин был направлен и Н.У. Ушурбакиев (по другим данным, это был не он, а его брат Г.У. Ушурбакиев). Последний, судя по всему, сообщил, что в случае задержки заложники будут расстреляны. При содействии органов госбезопасности Казахстана удалось выявить фотографии Ходжамиарова и Г.У. Ушурбакиева, фото Н.У. Ушурбакиева было опубликовано еще в советской печати. Таким образом, известны изображения почти половины членов террористической группы.
Как оказалось, операция сорвана не была, а группа расположилась на явочной квартире в Суйдине. По одной из версий, предполагалось вывезти Дутова в мешке, ответив при возможной проверке, что внутри воззвания атамана. Накануне ликвидации, по свидетельству Н.У. Ушурбакиева, роли распределились следующим образом: «В штаб к Дутову идет Махмут Ходжамьяров… Старший из братьев Байсмаковых Куддук, знакомый с часовыми, должен все время находиться как можно ближе к Махмуту. Касымхан Чанышев и Газиз (или Азиз Ушурбакиев. – А. Г.) будут прохаживаться у ворот крепости, готовые в любую минуту броситься на помощь Махмуту и Куддуку. Юсупу Кадырову, Мукаю Байсмакову и мне поручалось прикрыть огнем отход главных участников операции в случае, если вспыхнет перестрелка»2337. Операцию, по утверждению Ушурбакиева, наметили на 22 часа, когда город затихнет, но Дутов еще не ляжет спать, ворота крепости будут открыты, а караулы не будут удвоены на ночь.
Со слов игумена Ионы подробности убийства Дутова были таковы2338: Чанышев сидел в советской тюрьме и был присужден к расстрелу, но, чтобы спасти себя, согласился принять участие в ликвидации Дутова. Отряд большевиков, вооруженный револьверами с отравленными пулями, прибыл в день убийства в Суйдин, расположившись в отдельном доме на окраине города. Дутов ежедневно ездил в казармы один, без охраны. Чанышев разделил свой отряд на две группы и подстерегал Дутова по двум дорогам из города в казармы. Однако в тот день Дутов из-за болезни остался на квартире. Около 17 часов к воротам его дома подъехали три мусульманина. У ворот должен был дежурить китайский солдат, но его не было на месте. Один из прибывших остался у входа, двое зашли во двор. Вестового попросили доложить, что привезен пакет из России. Во дворе у входных фонарей стоял дневальный. Вестовой доложил Дутову, тот разрешил гостям войти, один из них остался с дневальным, а второй пошел с вестовым. Дутов вышел, а убийца, доставая пакет, выхватил из-за сапога револьвер и застрелил его двумя выстрелами в упор, потом выстрелил в вестового и убежал. Мусульманин во дворе после первого выстрела убил дневального. Пуля пробила Дутову руку и проникла в живот, на следующий день атаман скончался. Есть сведения о том, что Дутов был ранен в печень2339.
По значительно более детальному и заслуживающему доверия свидетельству одного из сотрудников российского консульства в Кульдже, близко знавшего Дутова, пропуск Чанышеву и сопровождавшим его лицам к Дутову выдал игумен Иона, находившийся тогда в Кульдже. Получается, что сам игумен Иона в своих показаниях либо побоялся сознаться в этом, либо преднамеренно скрыл данный факт. Преднамеренное же сокрытие может свидетельствовать о двойственности той роли, которую играл этот человек.
В 10 утра трое убийц выехали из Кульджи в общем дилижансе, предполагая к 16 часам быть в Суйдине. В этот день Дутов отправил в Кульджу своего племянника и адъютанта сотника Н.В. Дутова, а к самому атаману должен был прибыть его товарищ по академии, семиреченский атаман Генерального штаба генерал-майор Н.П. Щербаков. Щербаков пробыл у Дутова до темноты. Возвращаться в Кульджу ему было поздно и небезопасно, поэтому Дутов предложил ему переночевать в Суйдине, в отряде, отправив его на тройке в помещение отряда («Западный Базар») и выделив для сопровождения своего фельдъегеря Лопатина. Сам атаман также намеревался отправиться к своему отряду, где предполагался вечер в честь Щербакова.
Другой фельдъегерь Дутова И. Санков отправился поить лошадей за город. Кроме самого Дутова, в доме оставалось лишь три казака: глухой казак – повар, два часовых: сын фельдъегеря Василий Лопатин и Василий Павлов. Около 17 часов к квартире атамана верхом (так в описании. – А. Г.) подъехал Чанышев с сопровождающими. Оставив одного из подельников у входа с лошадьми, Чанышев с другим убийцей вошли в кухню и, предъявив пропуск, попросили у находившихся там повара и В. Лопатина разрешения увидеть Дутова по срочному делу. Дутов, сославшись на усталость, отказался принять Чанышева, но последний проявил настойчивость и указал на важность пакета, который привез.
Дутов уступил просьбам и пригласил Чанышева (второй убийца остался рядом с В. Павловым). Следом за Чанышевым с винтовкой зашел часовой Лопатин. Атаман вышел из спальни в приемную (по некоторым данным, в одном белье2340), встав около двери в спальню. Чанышев вошел, хромая, и сказал: «Вам есть пакет». Затем он нагнулся, как бы доставая пакет из сапога, выхватил оттуда револьвер с отравленной, как показала экспертиза пулей, и выстрелил. Пуля пробила Дутову руку, которую атаман имел обыкновение держать у последней пуговицы кителя, и попала в живот. Вторым выстрелом Чанышев застрелил часового, попав ему пулей в шею. Третий выстрел вновь был направлен в Дутова, однако к этому времени атаман скрылся в спальне, и пуля застряла в дверном косяке. С началом стрельбы сопровождавший Чанышева мусульманин ликвидировал второго часового, попав ему в живот. Еще одним выстрелом Чанышев прострелил ногу упавшего Лопатина и быстро выбежал во двор. Затем все трое участников операции вскочили на лошадей и, проскакав 49 верст, благополучно скрылись на территории Советской России. Смертельно раненный Дутов выбежал за дверь и, не чувствуя ранения, крикнул вдогонку: «Ловите этого мерзавца!» Между тем глухой повар Дутова вообще ничего не услышал.
Первую перевязку Дутову сделала его молодая жена А.А. Васильева, имевшая на руках грудного ребенка – дочь Веру. Всю ночь Дутов, находившийся в сознании, провел в страшных мучениях. По имеющимся данным, из часовни отряда к нему была перенесена чудотворная Табынская икона Божьей Матери, однако чуда не случилось. С 2 часов ночи боли значительно усилились, началась частая рвота, атаман стремительно терял силы. Стало ясно, что Дутов умирает. Лишь к 6 утра из Кульджи прибыли игумен Иона и врач А.Д. Педашенко, но было поздно. Игумен Иона едва успел наскоро напутствовать умирающего, а помощь врача уже не требовалась. Дутов скончался рано утром 7 февраля от внутреннего кровоизлияния в результате ранения печени и заражения крови от отравленной пули (по другим данным – от большой потери крови2341). В тот же день скончались и оба часовых. Дутов и часовые были похоронены во дворе казарм отряда, но позднее, при ликвидации отряда 28 февраля 1925 г., все три гроба были перенесены на местное католическое кладбище2342.
А.П. Загорский (Воробчук), приехавший в Суйдин из Кульджи на следующий день, впоследствии изложил в своих небольших воспоминаниях рассказ фельдъегеря атамана Дутова прапорщика И. Санкова: «Касымхан Чанышев и киргиз, тоже Касымхан, часто бывали у атамана, и он подолгу с ними разговаривал один на один в своей канцелярии. Мы хорошо знали в лицо этих посетителей, и атаман приказал нам беспрепятственно пропускать их к нему. Около 7 часов вечера в роковой день, как только начало темнеть, мы заперли ворота в наш двор на засов. Часовые с винтовками в руках заняли свои посты: мой сын стоял у ворот, а казак Маслов в сенях квартиры атамана. Я и один вестовой сидели в нашей комнате. Кто-то постучал снаружи в ворота. Мой сын спросил, кто там. Ему ответили: «Касымхан Чанышев по спешному делу к атаману».
Сын отворил ворота, я в окно увидел вошедшим во двор киргиза Касымхана, а за воротами три верховые лошади и возле них Касымхана Чанышева и еще одного мусульманина. Так как эти визитеры посещали атамана очень часто, то я отнесся к этому спокойно, а только смотрел в окно и наблюдал за приехавшими. Я слышал, как Маслов доложил атаману о приезде Касымхана. Касымхан вошел в сени, прихрамывая. Атаман вышел к нему из своей спальни, поздоровался с ним и спросил, отчего тот хромает. Касымхан сказал, что он случайно по дороге ушиб ногу. Он вынул и передал атаману какой-то пакет. Маслов стоял рядом с Касымханом.
Как только атаман стал вскрывать пакет, Касымхан выхватил из своего кармана револьвер и в упор выстрелил в него, быстро повернулся к Маслову и вторую пулю выпустил в того. Атаман бросился к двери своей спальни, но убийца еще раз выстрелил в него и быстро выскочил за ворота. В момент стрельбы Касымхана в атамана и Маслова Касымхан Чанышев выстрелил и убил наповал моего сына. Я и бывший со мной вестовой бросились в дом атамана и увидели, что Маслов уже мертвый, пуля попала ему в шею. Атаман сидел на своей кровати, прижимая рукою на боку сильно кровоточившую рану. Другая рука у него тоже была ранена. Мы немедленно вызвали из отряда фельдшера Евдокимова, послали гонца в Кульджу к о[тцу] Ионе и просили поскорее прислать доктора. Евдокимов делал все, что мог, но к утру атаман скончался. Убийцы, совершив свое каиново дело, быстро вскочили на лошадей и скрылись»2343. Тогда же в Кульджу был отправлен гонец с известием о тяжелом ранении атамана. Несколько человек, включая двух врачей, сразу же выехали в отряд, однако, прибыв в Суйдин около 9 часов утра, нашли Дутова уже мертвым.
Между тем, по свидетельству генерала Щербакова, «отец Иона принимал деятельное участие в убийстве атамана. Об этом… говорил и поручик Аничков, который также, как и генерал Щербаков, и отец Иона, был, в момент убийства атамана, в Кульдже»2344.
Приведу еще одну версию, изложенную анонимным офицером личного отряда Дутова. Впрочем, автор неточен в указании даты убийства – якобы 21 февраля по старому стилю. Соответственно можно сомневаться в том, насколько близко он соприкоснулся с произошедшими событиями. Вместе с тем эти воспоминания содержат много ценных и неизвестных фактов из жизни отряда. Он писал: