16 декабря Дутов написал письмо № 19127 неустановленному командиру оренбургской казачьей части (полка или батареи) с призывом направить казаков с оружием в войско. Текст письма был следующим: «МИЛОСТИВЫЙ ГОСУДАРЬ! В настоящее время, как Вам известно, на фронте и внутри России благодаря всеобщему разложению создалось невыносимое положение для казаков. Большевики, не желающие помириться с существованием свободного казачества, стараются разложить его однородную массу и для достижения своих целей не брезгуют никакими средствами. Вверенному мне войску грозит смертельная опасность, и в такое время, когда России в действительности уже нет, я считаю своей священной обязанностью собрать в войско всех находящихся на фронте казаков и в случае надобности всеми мерами отстаивать казачество. С этой целью, прилагая при сем выписку из постановления войскового круга от 13 сего декабря522, считаю долгом сообщить Вам следующее: Вам как командиру части надлежит принять все меры к тому, чтобы казаки прибыли каким угодно порядком в свои округа. Для этого необходимо увеличить норму отпускных казаков, уволить на льготу, не дожидаясь прихода из войска сменной команды, тех казаков, которые подлежат замене. Имеющееся в части казенное имущество надлежит сдать в ближайшие склады или продать, сдав деньги в соответствующее казначейство. Что касается здоровых лошадей, то их под видом слабосильных следует отправить в войско. Представляется крайне необходимым, чтобы казаки прибыли в войско с оружием. Некоторые из строевых частей, как, например, первая, восьмая батареи и несколько сотен 15-го полка, прибыли вооруженными в Донскую область. Если Вы с частью находите затруднительным и опасным прибыть в свое войско, то следует направиться в ближайшую казачью область. Во всяком случае, всех возвратившихся в войско казаков войсковое правительство не будет считать дезертирами. Все это, однако, должно делаться так, чтобы не навлечь никаких подозрений со стороны тех организаций, в состав коих входит вверенная Вам часть. Разумеется, я не могу Вам указать всех способов, при помощи которых казаки могут прибыть с оружием в свое войско или другие казачьи области, и это всецело предоставляется Вашей опытности, знанию, умению и инициативе, но, во всяком случае, если части придется разоруживать (так в документе. – А. Г.), то необходимо принять все меры к тому, чтобы это происходило на какой-либо казачьей территории и чтобы в сдаче оружия и имущества были даны квитанции соответствующих войсковых начальств. Прошу принять уверения в совершенном моем к Вам уважении и таковой же преданности. А. Дутов»523.
По свидетельству большевика Д.П. Саликова, письмо было адресовано «на имя Исецко, командира Ставропольского полка», по его же сведениям, оно начиналось обращением «Милостивый Государь, Иван Матвеевич!»524. Саликов явно исказил фамилию адресата – в Оренбургском казачьем войске не было офицеров со столь странной фамилией, зато существовал 4-й Исетско-Ставропольский полк, от названия которого и была произведена фамилия казачьего офицера. В декабре 1917 г. полком командовал уже известный читателю полковник И.М. Зайцев, полк находился в Туркестане на подавлении туркменского восстания. Письмо Дутова было перехвачено ташкентскими большевиками, не дошло до адресата и тогда же было опубликовано в целях дискредитации Дутова. Поскольку в письме нет каких-либо конкретных указаний на Туркестан, скорее всего, этот же документ был направлен Дутовым и остальным командирам оренбургских казачьих частей, но большевики смогли перехватить лишь письмо Зайцеву. Таким образом, вопреки утверждению оренбургского историка Д.А. Сафонова525, есть все основания считать это директивное письмо еще и циркулярным. Другие экземпляры документа были, по всей видимости, уничтожены адресатами, поскольку возить при себе подобную бумагу в начале 1918 г., даже для командира части, было практически равносильно смертному приговору. Кстати, не получивший письма Дутова 4-й полк стал едва ли не единственной оренбургской казачьей частью, вступившей уже в начале 1918 г. в борьбу с большевиками (еще одной такой частью являлся 1-й Оренбургский казачий артиллерийский дивизион526).
Зачем Дутову необходимо было сосредотачивать в войске вооруженных казаков? Разумеется, для борьбы с большевиками. Оренбургскому атаману необходимы были люди и оружие, однако, как вскоре выяснилось, на оружие он еще мог рассчитывать, но основная масса казаков, возвращавшихся с фронта, воевать уже не хотела. Поэтому на первом этапе борьбы оренбургский атаман, как и другие вожди антибольшевистского сопротивления, не сумел поднять на борьбу и повести за собой сколько-нибудь значительное число сторонников. Те добровольческие отряды, которые организовывались Дутовым в конце 1917 г. на Южном Урале, состояли в основном из офицеров и учащейся молодежи. На территории 1-го (Оренбургского) военного округа формировались станичные дружины. Благодаря настояниям Дутова, при содействии купечества и горожан удалось собрать денежные средства для организации борьбы. Возможно, если бы Дутов сумел продержаться в Оренбурге до весны 1918 г., расстановка сил изменилась бы в его пользу – в войско вернулись бы полки с фронта, после необходимого отдыха они вполне могли выступить против большевиков, тем более что часть фронтовиков, как это ни парадоксально, была готова к вооруженной борьбе с ними, если бы в войске возвращающимся с фронта было к кому присоединиться.
В ноябре – декабре 1917 г. противники Дутова не имели четкого представления о его слабости, к тому же они были дезинформированы сведениями, поступавшими из Оренбурга, в частности информацией о наличии у Дутова до 7000 казаков. На самом деле против красных Дутов мог выставить не более двух тысяч человек, включая стариков и молодежь, этих сил явно не хватало для борьбы с окружавшими Оренбург большевиками, в связи с провалом казачьей мобилизации можно было рассчитывать лишь на добровольцев и учащихся военных училищ. Как позднее отмечал сам оренбургский атаман, «в то время у меня было 2 конных полка, 2 батареи, юнкера и школа прапорщиков»527. Сам он оценивал свои тогдашние силы в 3000 человек. По наиболее умеренным подсчетам советской стороны, Дутов к концу 1917 г. мог выставить около 2500 штыков и сабель528. Небезынтересно, что в советской историографии фигурировала и цифра в «15 000 хорошо вооруженных и обученных бойцов», имевшихся у Дутова529. Преувеличение составило примерно десять раз. Большинство боеспособных казаков еще не вернулось с фронта Первой мировой войны, а возвращавшиеся, как уже говорилось, не хотели снова браться за оружие, т. к. новая власть еще не успела проявить себя и воевать по их представлениям вроде бы было не за что.
Большевики очень боялись гипотетического соединения Дутова и Каледина, на что в ноябре – декабре 1917 г. ни у Каледина, ни у Дутова просто не было сил. К тому же за дальностью расстояний какое-либо взаимодействие было практически невозможно. Тем не менее попытки координации действий предпринимались. Так, в ноябре 1917 г. в газетах сообщалось о телеграмме Каледина Дутову с предложением выступить на соединение с ним530. Каледин 5 декабря отправил в Оренбург мощный радиотелеграфный аппарат «такой силы, чтобы установить связь Оренбурга с Доном»531. 6 декабря донской атаман просил сестру милосердия М.А. Нестерович передать Дутову, что надеется на союз с Украиной для общего удара по большевикам. По данным современного московского исследователя А.С. Кручинина, Каледин рассылал оперативные документы также и во 2-ю Оренбургскую казачью дивизию, застрявшую в эшелонах возле станции Филоново – недалеко от границы Донской области532. Известна недатированная телеграмма Дутову товарища донского атамана М.П. Богаевского, ошибочно названного при публикации этого документа генералом: «Немедленно командируйте в Новочеркасск своих депутатов на совещание представителей войсковых правительств по важным вопросам текущего момента»533.
Более реальными представляются планы координации действий Дутова с непосредственными соседями оренбуржцев – уральскими казаками, однако документы об этом относятся к январю 1918 г. – более позднему периоду, когда на Южном Урале уже шла ожесточенная борьба с большевиками. В частности, удалось обнаружить внешне неприметный, но интересный документ – удостоверение капитана Апушкина, выданное ему Дутовым 13 января 1918 г. и заверенное печатью Войскового штаба Оренбургского казачьего войска. В удостоверении сообщалось, что «предъявитель сего, капитан Апушкин, был на Дону, прибыл для связи в Оренбург и теперь отправляется в Уральск для формирования партизанских и добровольческих отрядов, что удостоверяю своей подписью. Прошу об оказании полного содействия. Полковник Дутов»534. Из этого документа следует, что Апушкин был связным между Новочеркасском, Оренбургом и Уральском. Таким образом, эти центры в конце 1917 – начале 1918 г. по мере возможности пытались координировать свои действия. В Забайкалье есаул Г.М. Семенов планировал «обезопасить Сибирскую магистраль и организовать боевые силы в помощь ген[ералу] Дутову»535. В начале января 1918 г. Семенов направил к Дутову офицера Февралева536, однако последний был арестован в начале своей миссии на станции Песчанка (судя по всему, в районе Красноярска)537. Сам Дутов также пытался поддерживать связь с Дальним Востоком. В частности, в ноябре 1917 г. он направил Войсковому атаману Уссурийского казачьего войска Н.Л. Попову телеграмму с осуждением действий большевиков, захвативших власть в Петрограде, и призывом поддержать Временное правительство538. По всей видимости, в налаживании связей с лидерами других казачьих войск Дутову помогли контакты, установленные еще в петроградский период его деятельности.
Регионом, который постоянно интересовал Дутова, являлся Туркестан. В конце 1917 г. Войсковое правительство командировало в Самарканд и Коканд хорунжего Полюдова с задачей поднять восстание против большевиков и установить связь с местными антибольшевистскими силами.