Красные пытались подавить казачье восстание при помощи террора. Сохранилось весьма характерное описание действий 1-й Лысьвенской роты 8-го Уральского полка красных: «…мы следовали по разрушенному пути. И вот мы однажды подъезжаем к одной станции, в которой поголовно жили казаки, которые слепо шли с Дутовым против нас. И в этой станции нам пришлось довольно долго поработать: во-первых, установить Советскую власть, а во-вторых, много пришлось отправить на тот свет, т. к. они не хотели признавать Советскую власть. Однажды мы вызываем несколько главных противников в штаб и наш командир полка, а также и комиссар спрашивают их, зачем вы не хотите признавать нашу власть, ведь [мы] же делаем лучше, и зачем вы ломаете железную дорогу и жгете станции, и это вам же самим придется делать, то они отвечали: «Ничего мы не будем для вас делать и не признаем вашей власти и остаемся при старой власти». И вот тогда нашему командиру т. Солареву пришлось созвать весь полк и обсудить, что делать с такими контрреволюционерами, и мы, конечно, все единогласно постановили – расстрелять их, чтобы показать другим. И вот, когда вывели их всех человек двадцать и поставили всех в одну шеренгу против 1-й роты, которая должна совершить это страшное дело. И вот когда все было готово, то их стали увещевать в ихнем заблуждении и темноте и [предлагали] признать Советскую власть и не делать нам зла, а идти с нами, то они как один наотрез отказались. И это им было предложено до трех раз, но они стояли все на одном, и наконец нас вывело из терпения, и когда командир роты т. Сиротин скомандовал, говоря «рота, возьми на изготовку», и этим самым испугать осужденных, а они даже и не слова, а наоборот, взялись за свои папахи и бросая их кверху и крича во все горло: «Помираем за вольное казачество и за батюшку царя». И тут нас совсем взорвало и по команде «Пли» они все как один, повались и мы доказали всем живущим, что не дрогнет рука красноармейца, если кто против нас и Советской власти»728.
Население было запугано, однако подобная политика в отношении казачества далеко не всегда вела к полному подчинению последнего насилию, большевики попросту вынуждали людей браться за оружие, чтобы отстоять свои права. Уже в мае Оренбург оказался окружен отрядами восставших казаков и красным, чтобы попасть в город, приходилось продвигаться с боями даже по линии железной дороги, подвергавшейся систематическим налетам и разрушению. Связь с Оренбургом существовала лишь по грунтовым дорогам, поддерживалось телеграфное сообщение729. Сторонникам новой власти было небезопасно перемещаться по Форштадту – казачьему предместью Оренбурга. Оперативные работники народного комиссариата по военным делам были настолько напуганы ростом антибольшевистского сопротивления, что даже не исключали возможности существования мифического «общего плана в действиях Корнилова, Дутова и Семенова»730. С начала мая просил помощи и сам Оренбург731.
Уже 4 мая в Москву из Оренбурга была направлена экстренная телеграмма: «…казачество организуется. Делает набеги на станции железных дорог по всем магистралям, замечается движение отрядов на Оренбург по всем направлениям, и довольно организованное, делают набеги так, чтобы распылить силы, а потом окружить Оренбург. Имеются сведения о приближении Дутова с отрядом офицеров, кроме этого, в некоторых дальних станицах имеются организованные банды офицеров. Положение критическое. Шлите поддержки, и больше, иначе будет Оренбург отрезан, в данный момент приходится вести военные действия в трех направлениях… необходима сила. В городе тоже нужна сила. Шлите больше и скорее силы. Всякое промедление пагубно для диктатуры пролетариата, необходимо дать отпор, а потом не оставить камня на камне, иначе будут все время набеги, беспокойство, затраты и постоянный тормоз в организационной работе для Российской социалистической республики. Спешите все свободные силы высылайте немедленно, настоящую телеграмму прошу отправить [в] Москву без изменения, так как сила нужна большая. Председатель штаба Терехов. Товарищ Ярыгин»732.
На выручку Оренбургу красные из Екатеринбурга перебросили отряд В.К. Блюхера (1-й Уральский стрелковый полк, Екатеринбургский кавалерийский эскадрон, отряд рабочих «Народных копей», батарея, артиллерийский взвод), который начиная с 18 мая с боями пробивался к Оренбургу от Новосергиевки по линии железной дороги. Лишь вечером 23 мая войскам Блюхера удалось пробиться к городу. Одновременно из Челябинска прибыл кавалерийский отряд С.Я. Елькина, а из Смоленска – отряд Западного фронта под командованием Г.В. Зиновьева (1200 штыков, 4 орудия). Позднее подошли и другие отряды, которым заново пришлось пробивать себе путь: из Перми 6 июня прибыл 8-й Уральский полк (600 человек), из Уфы 12 июня – отряды М.В. Калмыкова, из Верхнеуральска 16 июня – отряд Н.Д. Каширина (180 сабель, 235 штыков, 9 пулеметов), из Орска – красногвардейцы во главе с М.М. Краснощековым, из Тамбова – отряд Вагина. Только 17–20 мая 1918 г. на борьбу с восставшими оренбуржцами красные направили 3505 красноармейцев, 6 орудий, 22 броневика и 50 пулеметов733.
Командование войсками, сосредоточенными в районе Оренбурга, после некоторых разногласий 27 мая перешло к Г.В. Зиновьеву734. Уже в конце мая в связи с выступлением чехословаков красные в Оренбурге лишились железнодорожной связи с центром и возможности получать оттуда подкрепления. В самом городе был сформирован 1-й Оренбургский советский трудового казачества полк под командованием В.Т. Обухова. Прибытие сильных подкреплений на некоторое время продлило агонию красного Оренбурга. Тем не менее, по одному из свидетельств, «боеспособность частей, входящих в состав Оренбургского гарнизона, ввиду нахождения в них элемента, не вполне еще революционного, при первых известиях о неудачах на красных фронтах создал[а] нечто близкое к панике»735.
В двадцатых числах мая в Тургай прибыла делегация Съезда делегатов объединенных станиц в составе члена Войскового правительства Г.Г. Богданова и подъесаула И.Н. Пивоварова, которая передала А.И. Дутову просьбу председателя Съезда Г.И. Красноярцева прибыть в войско и возглавить там борьбу с большевиками. Красноярцев, обращаясь к Дутову, писал: «Батько Атаман. Я и съезд 25 объединенных станиц… услышав близость Вашу, просим прибыть в станицу Ветлянскую вместе с правительством. Вы необходимы, Ваше имя на устах у всех, Вы своим присутствием еще более вдохнете единения, бодрости и подъема. Борьба идет пять месяцев, отбито и на руках 11 пулеметов, четыре годные пушки… Дух бодрый, надежда есть, большевики из России гонятся: Самара736, Сызрань, Пенза737. Кузнецк, Саратов, Царицын, Камышин738 свергнуты, жизнь в них большевиков кончается. Уральцы с нами в союзе. Идите же помогайте, работы много…»739 Вероятно, с аналогичным предложением немного позднее к Дутову прибыли двое казаков из Челябинска (освобожден от большевиков 26 мая 1918 г.)740, сообщивших о выступлении Чехословацкого корпуса и восстании казаков 3-го военного округа.
Дутов, как популярный казачий вождь, мог объединить вокруг себя значительные массы казаков. Он был законно избранным Войсковым атаманом, а также одним из наиболее авторитетных казачьих вождей, вместе с Дутовым в поход ушло несколько штаб-офицеров (в том числе с академическим образованием) и членов Войскового правительства, тогда как среди командиров повстанческих отрядов и даже фронтов преобладали младшие офицеры, неизвестные основной массе казачества.
Из-за того, что Дутов в конце мая – начале июня заболел тифом, отряд не смог немедленно выступить из Тургая. Обязанности Дутова были возложены на его заместителя И.Г. Акулинина741. 6 июня 1918 г. в приказе по партизанскому отряду объявлялось, что «ввиду радостных известий из родного войска все наложенные ранее взыскания на партизан отменяю (войсковой старшина Ю.И. Мамаев. – А. Г.). Находящихся под арестом – выпустить»742. Первоначально предполагалось двинуться из Тургая на Кустанай743, но вскоре был избран иной план. Известия о крупных антибольшевистских восстаниях в войске стали причиной выступления отряда из Тургая 12 июня 1918 г. на город Иргиз, откуда казаки через город Карабутак двинулись на станицу Ильинскую. Переправившись на правый берег реки Урал возле Ильинской, отряд 2 июля вступил на территорию войска. Тогда же стало известно о том, что на станцию Кувандык Орской железной дороги (в одном переходе от Ильинской) прибыл из-под Оренбурга отряд красных с бронепоездом.
Атаман Дутов принял решение совершить набег и освободить станцию, чтобы в определенной степени реабилитировать партизан перед повстанческими дружинами, действовавшими на территории войска в период пребывания Дутова в Тургае, и показать, что «войсковые партизаны не только могут отступать, но и освобождать население и их жилища от банд»744. Бой произошел на кувандыкских высотах, действиями партизан руководил лично сам Дутов. Партизаны пустили в направлении красных пустой паровоз, которым при крушении разбили 26 вагонов большевистского эшелона и уничтожили до 200 человек745. Несмотря на то что обе стороны в этом бою понесли значительные потери, партизанам все же удалось расчистить себе путь к Оренбургу по Орской железной дороге. Однако Кувандык по телеграфу смог вызвать подкрепления, и казаки едва не попали в окружение. Пришлось прорываться под обстрелом красных, занявших господствующие высоты возле станции. Желаемого морального эффекта этот бой не дал746.
3 июля (20 июня) в 13 часов Войсковым штабом Оренбургского казачьего войска было получено первое сообщение от Дутова. Оренбургский атаман, принявший сразу по возвращении в войско приказной тон, писал: «Командущему Восточным отрядом ст. Каменно-Озерная. № 1. Прибыв в ст. Никольскую, я задержал вашего гонца, получил приказ Восточному отряду № 1 от 19 июня 1918 года и воззвание фронта из ст. Линевской. Только что вернулся с ночного набега на ст. Кувандык; телеграф и путь на ней разрушены, совет выдан жит