У БЕРЕЗИНЫ
О разгроме арьергарда Наполеону стало известно уже на следующий день. Прискакавший гонец от маршала Нея сообщил:
— В сражении под Красным наш доблестный корпус почти весь уничтожен. Русские напали на него в разных местах и всюду имели перевес сил, а потому и успех.
— Где сам маршал?
— С остатками арьергарда вёл бой у Якубово. Русские его окружили, спасибо подоспевшей из Орши помощи. Где сейчас находится маршал, сказать не могу.
Позже Наполеону донесли не менее тревожное: выдвигающаяся от Дуная армия Чичагова заняла Минск и спешит к Борисову.
Наполеону ещё ранее было известно об армии Чичагова. Знал он и о русском корпусе Витгенштейна, который угрожающе выдвигался от Петербурга. Наполеон ясно сознавал, какая опасность нависла над ним. В таком положении он никогда ещё не был.
Резиденция императора размещалась в монастыре. Свечи тускло освещали тяжёлые массивные колонны, поддерживающие низкий сводчатый потолок. Свет отражался в стёклах узких оконцев и на расписных изразцах пышащей жаром печи.
Наполеон сидел в кресле за столом. Пред ним маршал Даву, высокий, надменный. Именно из-за этого Наполеон его и недолюбливал. Даву теперь возглавлял авангард армии. Он говорил, что люди крайне утомлены, голодны, ночью не имеют тёплых укрытий, многие больны и почти все обморожены. Они на пределе человеческих сил, а потому передвижение совершается не столь быстро, как хотелось бы.
— Всё, что вы сказали, мне известно, — произнёс Наполеон. — Как бы ни было трудно, необходимо возможно скорей добраться до границы, вырваться из этого ада с его морозами, метелями, бесконечными нападениями. Авангард должен безжалостно уничтожать всех, кто станет на вашем пути. Но вначале вы должны занять Борисов. Находящиеся там наши силы слишком слабы, чтобы оказать сопротивление тридцатитысячной армии Чичагова. Нам важен мост через Березину, который находится в городе. В нём наше спасение, а потому я требую от вас держать мост до подхода наших главных сил.
— Я сделаю всё, как вы велите, или умру. — Даву картинно склонил голову.
— В вашей смерти нужды нет. От вас требуется выполнить приказ.
Пригнувшись, чтобы не задеть головой о притолоку, вошёл Бертье, начальник штаба. Неслышно ступая, приблизился к столу и молча положил лист бумаги. Наполеон взял его, прочитал и изменился в лице.
— Русские вошли в Борисов? Захватили мост? А что же Домбровский? Что он доносит?
— Он отступил под превосходством сил. Наполеон стукнул кулаком по столу, подошёл к высокому Даву и, глядя ему в лицо, прошипел:
— Завтра же город и мост должны быть наши.
— Слушаюсь, ваше величество!
Он знал, что в гневе император суров. И помнил слова, сказанные 27-летним Наполеоном заслуженному и многоопытному Ожеро, когда вступил в командование Итальянским фронтом. Тогда он, совсем так же, как сейчас, подошёл к Ожеро и тихим голосом предупредил: «Генерал, вы ростом выше меня на целую голову, но если не выполните мой приказ, я немедленно устраню это различие». Даву тоже был ростом выше на целую голову.
В ожидании сурового разговора тут же находился Ней. Он знал, что Наполеон не простит ему разгрома арьергарда у Красного и сдачи Орши.
— Ней! А ведь вас Платов бьёт. Бьёт как мальчишку! И как это вы, маршал Франции, терпите такое? Извольте сделать так, чтобы армия спокойно перешла через последнюю преграду, реку Березину. Это для вас наиглавнейшая задача.
— Я сделаю, как вы повелеваете, мой император.
Ней не стал говорить, что корпус его разбит. Он упросит Бертье дать ему в арьергард другие части и побольше кавалерии и орудий, с помощью которых он сможет сдержать рвущиеся вперёд русские войска.
Авангардная дивизия армии Чичагова 10 ноября подошла к Березине, с ходу атаковала польский батальон из дивизии генерала Домбровского и, отбросив его, захватила мост и город. Но неприятель подтянул силы, и разгорелось сражение. Обе стороны понесли немалые потери, но положение не изменилось.
На следующий день подошёл авангард Даву. Воспользовавшись превосходством сил, он оттеснил русских и сумел взять город. Французы бросились к мосту, но он на глазах запылал. Даву попытался прорваться, однако русские солдаты метким огнём поражали всех, кто к мосту приближался.
12 ноября в сопровождении свиты Наполеон появился у Березины. По реке шло «сало» — предвестник ледостава, курился туман. Из воды торчали обгоревшие опоры моста. На противоположном берегу маячили разъезды. Едва свита приблизилась, как по ней ударили из ружей, над головами прошелестели ядра.
— Ради бога, скорей от реки! Здесь небезопасно! — взмолилось окружение Наполеона.
— Есть ли где броды? — спросил Наполеон Даву.
— Севернее Борисова, у деревни Студянки имеется брод, — опередил с ответом армейский инженер. — Но разве пройдёшь по нему в такую стужу! — С утра термометр показывал почти двадцать градусов, мороз обжигал.
— Здесь делать нечего. Ведите к броду. Небольшая деревенька Студянка располагалась на левом, возвышенном берегу, от неё к реке тянулась пробитая в снегу тропа.
— Вот тут и брод, — указал инженер.
За рекой простиралась заболоченная низменность, укрытая снегом. Вдали стоял лес. Невооружённым глазом были видны у опушки позиции и скрытые за валом орудия.
— И здесь русские, — с досадой произнёс кто-то из свиты.
Наполеон знал, что сил у Чичагова достаточно, чтобы сорвать переправу. А начинать надо, иначе — конец!
— Так вот, генерал, — обратился Наполеон к инженеру, — два дня сроку, чтобы здесь было два моста: один — для пехоты, второй — для артиллерии и обозов. И ещё, Бертье, нужно сделать так, чтобы русский адмирал поверил бы, что мы намерены переправляться через реку южней Борисова. — Наполеон перевёл взгляд на карту, внимание его привлекла деревня Шебашевич. — Внушите русским, будто бы там мы будем строить мосты. Подтяните туда батальоны, начните заготовку леса, ночью запалите костры.
— Я понял. — Бертье склонил голову.
На следующий день Чичагову донесли, что французы стягивают к Шебашевичам войска и заготавливают лес и что по ту сторону реки всю ночь светились огни. Сколько было костров и людей, сосчитать не смогли: левый берег высокий, не просматривается.
После такого сообщения у Чичагова отпали все сомнения относительно места переправы французских войск. Он принял решение направить к Шебашевичам главные силы своей армии. У Борисова остался небольшой отряд и ещё один отряд генерала Чаплица занял оборону севернее города, против деревни Студянки. Командиров Чичагов предупредил, чтобы по первому его приказу снимались и шли на юг, к главным силам.
До назначения командующим Молдавской армией Чичагов возглавлял морское министерство, но там он не проявил себя, хотя и сумел войти в доверие императора. Александр, поддавшись остроумию адмирала, умевшему к тому же довольно свободно изъясняться по-английски и по-французски, не нашёл лучшей кандидатуры на пост командующего. Позже Наполеон назвал морского полководца слабоумным адмиралом, а русский баснописец И. А. Крылов сочинил о нём басню («Щука и Кот». 1813 г.).
13 ноября вечером генералу Чаплицу донесли о сосредоточении французских войск, о том, что они продолжают прибывать. А в это время от Чичагова пришёл приказ сниматься с занимаемых позиций и идти на юг. Генерал Чаплиц не стал его выполнять. Для выяснения обстоятельств он направил на противоположный берег три казачьи сотни, приказав им захватить француза из офицеров и управителя помещичьего имения в Студянке. Они-то уж наверняка знают, что там творится! Отряд возвратился в час ночи, прихватив языков и управителя. Они заявили, что на реке уже почти готовы два моста и утром начнётся переправа.
В 7 часов утра, перед рассветом, на правый берег Березины переправились французские егеря, застрельщики. По ним ударили картечью, заставили отойти. Но тут французы выкатили пятьдесят своих орудий и подавили малочисленную русскую артиллерию. Вскоре французы переправились на противоположный берег и стали расширять захваченный плацдарм.
Морозы сковали льдом болота, сделали их проходимыми и облегчили неприятелю движение.
А на левом берегу творились невообразимое. С каждым часом прибывали всё новые и новые колонны и толпы тех, кто в походе сопровождал армию. Огромное, насколько охватывал глаз, пространство было запружено войсками, обозами, артиллерией. Все хотели как можно скорей перебраться через реку. Наполеон приказал сжечь принадлежащие генералам и маршалам экипажи, фургоны, пролётки, до отказа набитые награбленным добром, и они запылали.
За два дня смогли переправиться около десяти тысяч человек, вдвое больше оставалось на левом берегу, когда послышались выстрелы русских. Обезумевшие от страха люди бросились к спасительным мостам, началась давка, послышались стоны, мольбы, проклятия. Не стало ни друзей, ни братьев, каждый думал только о себе.
— Мосты сжечь! — приказал Наполеон.
Огонь жадно лизал настил, перила, добрался до покосившихся опор. Дерево трещало, языки пламени то клонились под ветром к самой реке, то взмётывались к небу, сыпля гигантскими горстями искры.
А на берегу слышались крики отчаяния и проклятия ушедшему с гвардией императору. Но Наполеон оставался верен себе. Перебравшись через Березину, он воскликнул: «Моя звезда опять взошла!» Под чужим именем он поспешил в Париж.
Переправляясь у Ковно через Неман, он спросил паромщика: «Много ли прошло через реку дезертиров?» «Вы первый!» — ответил паромщик. Император криво усмехнулся: «От великого до смешного один шаг».
ВПЕРЕДИ — ГРАНИЦА!
14 ноября летучий корпус Платова занял деревню Лошницы. Неподалёку находились отряды Милорадовича и Ермолова. Их» так же как и казаков, сдерживал неприятельский арьергард.
Накануне действовавший в отрыве генерал Мартынов известил Платова, что он соединился с корпусом Витгенштейна и взаимодействует с ним.