2. 8.II вечером на квартире Миронова после состоявшегося митинга в станице У.-Медведицкой, на котором выступал Миронов, восхваляя бандита Вакулина, состоялось собрание, на котором Миронов коснулся формы правления РСФСР и подчеркнул, что в данное время правит государством не народ, а маленькая кучка людей: Ленин, Троцкий и др., которые бесконтрольно распоряжаются достоянием и честью народа. Попутно Миронов останавливал внимание участников собрания на инородническом происхождении лидеров партии и наталкивал их мысль на то, что такое положение неустойчиво и ненормально. Для большей вескости и авторитетности своего мнения Миронов сослался на беседу с председателем ВЦИК Калининым, который якобы также не уверен в прочности существующего строя. Коснувшись международного положения Советской Республики, Миронов подчеркнул то обстоятельство, что блокада Республики не прорвана, рабочие Запада отвернулись от Российского пролетариата, и Антанта не отказалась от интервенции, и весною Врангель по главе 60 тысяч армии при поддержке иностранцев предпримет поход против Советской власти. Развивая дальше мысль свою, Миронов указал, что Ленин и Троцкий, разочаровавшись в революционности западно-европейского пролетариата, направляют свою агитацию на Восток, с целью зажечь его огнем революции. Миронов остановился на политике Советской власти в казачьих областях, стремящихся к тому, чтобы казаков из положения хозяев и господ обитаемых ими земель поставить в положение подневольное. Такая политика Советской власти в целом, по мнению Миронова, приведет Республику к краху, который произойдет весной или осенью этого года. Подготовив в умах участников собрания антисоветское настроение, Миронов предложил организовать ячейки и рекомендовал на первых порах не отходить от Советов, а работать в них. Задача этих ячеек – бороться с коммунистами и развивать в массах идею необходимости учредительного собрания. Для технической связи и конспирации Миронов ознакомил участников собрания с шифром, причем раздал каждому слепок сургучной печати и схему организаций контрреволюционных ячеек. На заседании Миронов доложил об антисоветских настроениях кубанских казаков, делегация которых жаловалась ему на свою судьбу, на что Миронов ответил, что если они будут восставать, то он их будет усмирять. Миронов тут же разъяснил, что кубанцы поняли его не в буквальном смысле слова, а иносказательно, т. к. он их никогда не будет подавлять. По окончании заседания Миронов рекомендовал всем держаться конспиративно и не болтать о данном соседям.
3. На телефонограмму члена Донисполкома, председателя Тройки по восстановлению Советской власти в У.-Медведицком округе с сообщением, что именем Миронова злоупотребляют банды Вакулина, определенно утверждает, что в своих действиях против Советской власти встретят поддержку его, Миронова, и что демобилизованные из 2-й Конной упорно твердят о том, что с приездом Миронова начнется чистка, а посему просил написать воззвание к населению с опровержением этой клеветы, связанной с его именем, и указать преступность, провокационность подобных слухов и на митингах проводить эту линию. Миронов ответил, что к подобному роду слухов он относится безразлично, ибо его имя треплется повсюду.
4. 10 февраля Миронов явился на партийную конференцию в сел. Михайловка, на вопрос присутствующего на конференции члена Донисполкома, поручившего Миронову от имени Окрпарткома выпустить воззвание к населению с опровержением гнусных наветов в связи с его именем, выполнил ли он это поручение, Миронов ответил уклончиво: «Голова болит». В приветствии 2-й Конной Миронов на конференции подчеркнул свои персональные заслуги и высказал так: «Мы выполнили свой долг, а коммунисты на местах окопались и ничего не делают, и необходимо произвести чистку партии». Два раза Миронов пытался сорвать конференцию, но безуспешно. В посевной кампании Миронов выступил с предложением разрешения покупки семян на вольном рынке в соседних губерниях. Касаясь госразверстки, Миронов возмущался тем, что у крестьян силою оружия отнимают хлеб. По мнению Миронова, коммунисты должны честно признать, что из создавшегося положения они страну не выведут, и потому должны отойти от власти. По докладу хозяйственного строительства Миронов в своей речи заявил, что необходимо объявить свободную торговлю хлебом. Коснувшись на конференции Вакулина, Миронов не счел нужным заклеймить его, как изменника, а, наоборот, обозвал его честным революционером и коммунистом, вынужденным восстать благодаря безыдейным коммунистам и ненадежности Советского аппарата. Характерно, что на конференции всех возражающих ему и инакомыслящих Миронов называл господами, Миронов противопоставил себя, пользующегося доверием населения, – коммунистической партии и органам Советской власти, к каковым население относится враждебно.
11 февраля начали прибывать на станцию Арчада части конкорпуса. Высланною разведкою установлено, что красноармейцы определенно ждали Миронова, который должен сделать чистку их тыла и примазавшихся коммунистов и вообще установить новый порядок. Положение создавалось серьезное – запахло антисоветским душком среди местного населения. Достоверно подтверждается, что Миронов имел тайную связь с темными и подозрительными элементами.
На основании вышеизложенного и принимая во внимание, что организация авантюристов с целью свержения коммунистической партии является не первой авантюрой Миронова, полагал бы о применении высшей меры наказания обвиняемому Миронову… Что же касается арестованной Мироновой Н. В., жены обвиняемого Миронова, за отсутствием улик обвинения полагал бы о необходимости изолирования в пределы Архангельской губернии, ввиду возможности со стороны ея зловредной агитации, могущей пагубно отразиться на казачестве Донской области, среди коего имя Миронова популярно.
Справка: Миронов Ф.К. содержится во внутренней тюрьме ВЧК.
Сотрудник поручений 16 Спец. отд. В. Копылов. 13.8.21 г.»
И тут же резолюция: «Тов. Копылов. 1) Миронов расстрелян. 23.8.21 г.»
То, что даже следователь не знал, что Миронова казнили еще несколько месяцев назад, говорит о сугубой секретности его казни.
Ни в последнем письме Миронова, ни даже в весьма пристрастной чекистской сводке нет никаких доказательств, что, прибыв в Михайловку по пути в Москву, Миронов действительно замышлял мятеж. Фактически поводом для его расстрела послужили разговоры – критика продразверстки, которую все равно вот-вот должны были отменить.
Надо признать, что при большевиках Миронов был обречен. Он, как и Думенко, мечтал о воплощении в жизнь крестьянской утопии: чтобы ни кадетов, ни большевиков, а власть народная, то есть крестьянская. А себя и Думенко, и Миронов видели в качестве вождей.
Главная крестьянская партия, эсеры, к взглядам которых были близки и Думенко, и Миронов, за месяцы, прошедшие с момента Февральской до Октябрьской революции, показала свою полную неспособность к управлению. То же самое произошло и с левым крылом эсеров, оформившимся в отдельную партию и еще восемь месяцев остававшимся у власти в блоке с большевиками – утопия всегда остается утопией. Шансов победить большевиков у Миронова не было, а то, что он любил их ничуть не больше, чем белых, несмотря на свое членство в РКП(б), в Кремле хорошо знали от многочисленных осведомителей в мироновском окружении.
Вероятно, прав был белый генерал А.Л. Носович, осенью 1918 г. служивший в штабе красных в Царицыне, когда следующим образом характеризовал роль Миронова:
«Миронов со своим военным талантом и политическим значением совершенно не может играть большой роли, иметь какого-либо значения либо влияния.
Из всего вышесказанного можно заключить, что Миронов – дутая величина, и потому невольно являются следующие вопросы:
– Велика ли территория, на которой Миронов пользовался влиянием?
Нет, всего лишь неполный Усть-Медведицкий округ.
– Велики ли силы примкнувшего к нему красного казачества?
Силы эти исчислялись в самые лучшие моменты удач Миронова едва лишь 5-ю тыс. человек.
– Мог ли Миронов, обладая такими ничтожными силами, поднять казачество?
Нет, тем более что разложение и перемены в настроении казачьих масс были вне района влияния Миронова.
– Мог ли Миронов иметь какое-либо влияние на ход наступления красных сил на Дон вообще?
Нет и нет, потому что сам Миронов никогда никаким значением и влиянием среди всемогущих комиссаров не пользовался и по своему властному и крайне неровному и вспыльчивому характеру пользоваться таковым никогда не будет».
Что ж, предсказания Носовича, сделанные в 1919 году, оказались весьма точны.
Тем не менее, несмотря на свою ограниченную популярность лишь среди казаков Верхнего Дона, Миронов рассматривался большевиками как очень опасный потенциальный враг, в том числе и потому, что он ориентировался на все российское крестьянство.
Пока победа в Гражданской войне оставалась под вопросом, Думенко и Миронов были нужны и даже необходимы Ленину и его соратникам. А вот когда основные силы белых были разгромлены, большевики тотчас казнили Думенко. К тому времени в Красную Армию уже вовсю вступали казаки, и конкурент Буденного из иногородних больше не был нужен. Миронова продержали на воле чуть дольше – он был еще нужен, чтобы агитировать тех донских казаков, которые остались у Врангеля (иногородний Думенко для такой агитации подходил гораздо хуже). А вот после разгрома Врангеля Миронов стал для Советской власти опасен. Полыхало антоновское восстание на Тамбовщине, восстал Кронштадт. Ленин, Троцкий, Сталин, другие вожди боялись, что Миронов станет новым Антоновым и поднимет казачество против Советов. Поэтому спокойнее было его расстрелять – пусть даже безо всякой вины, при явно сфабрикованных обвинениях.
Думенко и Миронова сгубило то, что они порой достаточно откровенно высказывались и по поводу новой власти, и по поводу комиссаров, а также подчеркивали, что главное для них – интересы крестьянства. Тем самым они навлекли на себя подозрение в намерении оттеснить большевиков от власти и по сути обрекли себя на гибель. Кроме того, оба значительно переоценивали собственную популярность в Красной Армии за пределами ими же сформированных соединений. В то же время, как и все красные атаманы, и Думенко, и Миронов в ходе Гражданской войны воевали только в составе Красной Армии, никогда не переходя, даже на короткое время, на сторону белых, зеленых или каких-либо антибольшевистских национальных формирований. Ни Думенко, ни Миронов против большевиков по-настоящему не восставали, хотя их постоянно подозревали в намерении восстать. И тот и другой имели территориальную базу своих бойцов на Верхнем Дону, но претендовали, особенно Миронов, на то, чтобы быть выразителями чаяний всего российского крестьянства, хотя их известность за пределами Донской области была ничтожной. И Думенко, и Миронов в своих частях поддерживали своего рода «атаманскую дисциплину», основанную на личной преданности вождю, но приказы вышестоящих советских штабов выполняли достаточно избирательно, только тогда, когда они совпадали с их собственными целями и намерениями. Для Думенко также был свойственен антисемитизм. И Думенко, и Миронов крайне негативно относились и к политике расказачивания, к продразверстке, и к комиссарам, что в конечном счете погубило обоих.