анителя и начал стрелять в него. Он выстрелил пять раз… Когда оба (Григорьев и телохранитель) были убиты, то их вытащили за ворота в канаву… Махно приказал, чтобы я взял у кавалериста лошадь и быстро сообщил своим войскам, чтобы они оцепили село и разоружили григорьевцев, что и было сделано… Так была ликвидирована григорьевщина, и многие григорьевцы у нас остались…
Махно распорядился, чтобы мы заняли одну из железнодорожных станций и сообщили по телеграфу, что нами убит атаман Григорьев и что григорьевщина ликвидирована. Телеграмма была следующего содержания: «Всем, всем, всем. Копия – Москва, Кремль. Нами убит известный атаман Григорьев. Подпись: Махно…»
Аршинов же описывает убийство Григорьева иначе: «Григорьев, увидев скверный оборот, схватился за оружие. Но было уже поздно. Каретник, ближайший помощник Махно, несколькими выстрелами из кольта сбил его с ног, а подбежавший Махно с возгласом «Смерть атаману!» тут же застрелил его. Приближенные и члены штаба Григорьева бросились было к нему на помощь, но на месте были расстреляны группой махновцев, заранее поставленных на страже. Все это произошло в течение двух-трех минут перед глазами съезда…»
Как именно был убит Григорьев, мы, вероятно, точно никогда не узнаем. Но не вызывает сомнения, что убийство было заранее и тщательно подготовлено. И невозможно точно установить, действительно ли Григорьев имел связи с Деникиным, или эта версия была выдумана Махно, чтобы получить предлог для расправы с Григорьевым. Ведь все свидетельства о последних минутах жизни Григорьева принадлежат махновцам и, естественно, отражают именно версию с Деникиным.
Командование Красной Армии надеялось, что убийством Григорьева Махно хотел реабилитироваться в глазах Советской власти. Троцкий писал: «…Убийством Григорьева Махно, может быть, успокоил свою совесть, но своих преступлений перед Рабочей и Крестьянской Украиной Махно этим еще не искупил…» Но батька и не торопился их искупать.
С началом наступления Вооруженных сил Юга России на Москву летом 1919 года Махно начал широкомасштабную партизанскую войну в тылу белых. Он выдвинул лозунг: «Главный наш враг, товарищи крестьяне, – Деникин. Коммунисты – все же революционеры… С ними мы сможем рассчитаться потом. Сейчас все должно быть направлено против Деникина».
Теснимый регулярными частями белых, Махно отвел свои отряды на запад, к Умани, где его окружили: с севера и запада – петлюровцы, а с юга и востока – белые. Деникин вспоминал: «Махно вступил в переговоры с петлюровским штабом, и стороны заключили соглашение: взаимный нейтралитет, передача раненых махновцев на попечение Петлюры и снабжение Махно боевыми припасами. Для выхода из окружения Махно решился на смелый шаг: 12 сентября он неожиданно поднял свои отряды и, разбив и отбросив два полка генерала Слащева, двинулся на восток, обратно к Днепру. Движение это совершалось на сменных подводах и лошадях с быстротой необыкновенной: 13-го – Умань, 22-го – Днепр, где, сбив слабые наши части, наскоро брошенные для прикрытия переправ, Махно перешел через Кичкасский мост, и 24-го он появился в Гуляйполе, пройдя за 11 дней около 600 верст».
В боях под Перегоновкой Махно разбил белых в ночном бою, лично поведя конницу в атаку. Потом повстанческая армия совершила рейд по тылам белых. По данным начальника штаба Махно Виктора Белаша, армия Махно осенью 1919 г., находясь в тылу Вооруженных сил Юга России, состояла из четырех корпусов. 1-й Донецкий имел 15 500 штыков, 3650 сабель, 16 орудий и 144 пулемета; 2-й Азовский – 21 000 штыков, 385 сабель, 16 орудий и 176 пулеметов; 3-й Екатеринославский – 29 000 штыков, 5100 сабель, 34 орудия и 266 пулеметов; 4-й Крымский – 17 500 штыков, 7500 сабель, 18 орудий и 154 пулемета. В резерве штаба армии находились: пулеметный полк (700 пулеметов), бригада кавалерии (3000 сабель), обозные войска, трудовые полки, комендантские роты и эскадроны общей численностью 20 000 человек. Всего армия имела 103 тыс. штыков, 20 тыс. сабель, 1435 пулеметов, 84 орудия. Махновские формирования состояли из пехотных и конных полков, большинство из частей были сформированы в соответствии с красноармейскими штатами и реорганизации не подвергались. Новые полки создавались по их образцу. Деникин признавал: «…в результате в начале октября в руках повстанцев оказались Мелитополь, Бердянск, где они взорвали артиллерийские склады, и Мариуполь – в 100 верстах от Ставки (Таганрога). Повстанцы подходили к Синельниково и угрожали Волновахе – нашей артиллерийской базе… Случайные части – местные гарнизоны, запасные батальоны, отряды Государственной стражи, выставленные первоначально против Махно, легко разбивались крупными его бандами. Положение становилось грозным и требовало мер исключительных. Для подавления восстания пришлось, невзирая на серьезное положение фронта, снимать с него части и использовать все резервы. …Это восстание, принявшее такие широкие размеры, расстроило наш тыл и ослабило фронт в наиболее трудное для него время».
15 сентября 1919 года махновцы в очередной раз заняли Екатеринослав. 20 октября 1919 года на заседании Реввоенсовета армии и съезда крестьянских, рабочих и повстанческих депутатов в Александровске Махно выдвинул программу действий, сводящуюся к созданию самостоятельной крестьянской республики с центром в Екатеринославе. Программа Махно предусматривала отмену диктатуры пролетариата и руководящей роли партии большевиков и развитие самоуправления на основе беспартийных «вольных Советов», организацию «третьей социальной революции» для свержения большевиков и установления народной власти, ликвидацию эксплуатации крестьянства, защиту деревни от голода и политики военного коммунизма, передачу земли в свободное пользование крестьянских масс с периодическим ее перераспределением по числу едоков.
После разгрома Деникина у большевиков пропала надобность союза с Махно.
Аршинов вспоминал: «В двадцатых числах декабря (по старому стилю) в район Екатеринослава и Александровска пришло несколько дивизий красных войск. Встреча между махновцами и красноармейцами произошла теплая, товарищеская. Был организован общий митинг, на котором бойцы обеих армий протянули друг другу руки, заявив, что у них общие враги – капитал и контрреволюция. Такое согласие длилось с неделю. Несколько красноармейских частей намеревались перейти в ряды махновской армии.
Но вот на имя командующего махновской армией пришел приказ реввоенсовета 14-й красной армии, предписывающий направить повстанческую армию на польский фронт. Всем стало ясно, что это – первый шаг большевиков к новому нападению на махновцев. Направить повстанческую армию на польский фронт – это значит перерезать революционному повстанчеству его главную артерию. К этому стремились большевики, чтобы иметь возможность беспрепятственно хозяйничать в непокорном районе, и это же прекрасно видели махновцы. Кроме того, само это обращение возмутило махновцев: ни 14-я армия, ни какая-либо другая красноармейская единица не находилась ни в какой связи с махновской армией; меньше всего они могли давать приказы повстанческой армии, вынесшей единственно на своих плечах всю тяжесть борьбы с контрреволюцией на Украине». Естественно, такой приказ Махно исполнять отказался. Ведь вся сила повстанцев заключалась в тесной связи с крестьянами Екатеринославщины. Уход с основной базы обрекал махновскую армию на распад. С батькой остались бы, наверное, несколько сот наиболее преданных соратников. К тому же вся армия стала жертвой эпидемии сыпного тифа, которым переболел и Махно.
Уже 11 января 1920 года приказом Троцкого Махно и его армия были объявлены вне закона за отказ двинуться на польский фронт. Но Махно оставался неуловим для красноармейцев. Крестьяне укрывали своего вожака, предупреждали его об опасности. Аршинов так описывал методы борьбы красных с Махно: «Приход красных дивизий в любое село неизменно сопровождался захватом местных крестьян, которых затем расстреливали или как махновцев, или как заложников. Командиры различных красных частей, избегая воевать с самим Махно, особенно полюбили этот дикий, позорный способ борьбы с махновщиной. Части 42-й и 46-й стрелковых красноармейских дивизии этим способом главным образом и пользовались. Село Гуляй-Поле, десятки раз переходившее из рук красных в руки махновцев и обратно, больше всего пострадало от него. При вхождении в село или при отступлении из него командиры красных частей неизменно захватывали несколько десятков крестьян, большею частью просто с улиц, и расстреливали их. Любой житель Гуляй-Поля может рассказать потрясающие истории из этой практики большевиков. По самому скромному подсчету, за время этой практики большевистской властью в разных местах Украины было расстреляно и искалечено до 200 тыс. крестьян и рабочих. Такое же количество было сослано в отдаленные места России и Сибири». В ответ махновцы вырезали коммунистов, комсомольцев и весь командный и политический состав Красной Армии, который попадал им в руки.
Правительство преемника Деникина генерала Врангеля предложило Махно союз против большевиков, обещая в случае победы провести широкую земельную реформу. В письме Махно из врангелевского штаба говорилось: «Русская армия идет исключительно против коммуны и комиссаров и закрепить за трудовым крестьянством земли государственные, помещичьи и другие частновладельческие. Последнее уже проводится в жизнь.
Русские солдаты и офицеры борются за народ и его благополучие. Каждый, кто идет за народ, должен идти рука об руку с нами. Поэтому теперь усильте работу по борьбе с коммунистами, нападая на их тыл, разрушая транспорт и всемерно содействуя нам в окончательном разгроме войск Троцкого. Главное командование будет посильно помогать Вам вооружением, снаряжением, а также специалистами. Пришлите своего доверенного в штаб со сведениями, что Вам особенно необходимо и для согласования боевых действий».
Однако Махно от щедрого врангелевского предложения отказался. По словам Аршинова, он так заявил своим соратникам: «Единственный ответ, который мы можем дать на подобные гнусные письма, это постановить одно: какой бы делегат ни был прислан от Врангеля и вообще справа, должен быть казнен нами и никаких ответов не может быть дано». Посланник Врангеля, по единодушному решению махновских командиров, был публично казнен в Гуляй-Поле, о чем было сообщено в печати.