— Этого мы пока не в состоянии сказать, расследование только начинается.
— Заберите колечко-то, — женщина попыталась всучить перстень обратно. — Зачем оно нам, если от него столько мороки.
— Нет уж, давайте кольцо сюда, — молодайка рванулась было с места. — Это наше добро, потому что найдено на нашем подворье.
— Я предупредил, перестень никуда не должен деться, — жестко осадил ее начальник Управления.
— Окстись! Отца бы пожалела, все для одной тебя делал, — одернула и мать. — Выросла… ни дать, ни взять, чужая.
Генерал, выйдя на высокое крыльцо, встряхнул плечами, окинул взглядом окрестности с крутым берегом Дона, которые даже сейчас, в пасмурную погоду, поражали широтой и привольем, нетронутыми цивилизацией. Поздней весной отсюда, наверное, открывался особенно красивый вид, когда природа вокруг раскрашивалась разноцветными мазками, когда могучая река входила в свои берега. Сбежав со ступенек, генерал обернулся к одному из помощников:
— На хозяина подворья немедленно собрать все данные, кто он, откуда, чем занимался сам и члены его семьи, с кем из преступных элементов мог иметь контакты. Судимости, задержания, по какому из поводов нарушения законов. Разослать фотографии со сведениями о нем во все отделения милиции области.
— Есть, товарищ генерал, — подтянулся офицер.
— Само колечко надо бы изъять, но как бы не спугнуть хозяина. Опись перстня передать в соответствующие структуры для определения его настоящей ценности. Результаты лично мне.
— Есть.
Начальник Управления, захлопнув дверцу «БМВ», вытащил из папки утреннюю докладную записку, вчитался со вниманием в текст. Затем обернулся к офицеру сопровождения:
— В каком направлении находится заброшенный хутор, о котором говорится в докладной дежурного? Вообще, он далеко отсюда?
— Никак нет, товарищ генерал, он виден из окон нашей машины, — подался офицер вперед. — Вон та черная полоса вдоль берега реки, сразу за отворотом.
— Это километра два, что ли?
— И того меньше.
— Поехали. Нам надо осмотреть дом, в котором произошла перестрелка между неизвестными бандами.
— Товарищ генерал, не успеем до вечера. На носу, к тому же, Новый год.
— А какое сегодня число? С утра в календарь не заглядывал.
— Тридцатое. Встретить бы по людски.
— Такая наша служба. Помнишь, как пели в старом фильме, мол, если кто-то кое-где у нас порой, еще Никита Михалков над этой строчкой подличал.
— Хороший был фильм, его пытались продолжить.
— Реанимировать, хочешь сказать? Если бы актеры не разбежались, можно бы и попробовать. Один, говорят, в Израиле осел.
— Вернулся.
— Да что ты! Этот… кучерявый.
— Он самый.
— Потянулись… актеры, дельцы разных мастей…Миша Козаков, Настя Вертинская, она в Париже жила. Хорошие артисты. А вот березовских с гусинскими, с хозяевами ЮКОСа, тех бы поменьше. Как ты думаешь?
— Одинаково, товарищ генерал.
— Тогда поехали, — начальник Управления кивнул водителю. — Давай, дорогой, нам бы еще на банкет успеть не помешало.
— Ус-пе-ем.
Водитель включил скорость, легко покрутил удобную рулевую колонку. Генерал, откинувшись назад, посмотрел мельком на окна крепкого пятистенка, проплывающие мимо, вслед им, показалось, зыркнула из-за занавесок глазами молодайка. Но вереница сверкающих автомашин уже покатилась вдоль крутого берега реки к останкам хутора. Ленивое зимнее солнце пыталось выглядывать из-за плотной серой мглы, иногда, как ни странно, это получалось.
Глава двадцать третья
Коца при подъезде к Ростову снова, как перед Аксайским мостом, оглянулся сначала назад, на труп водителя ДЭУ-эсперо, притулившийся к углу. Затем воззрился вопросительно на сидящего рядом Микки Мауса, изрядно подзамерзшего из-за разбитых боковых окон. Благо, на улице хозяйничала очередная оттепель, а передние стекла оказались только потрескавшимися, с маленькими сквозными дырками от осколков гранаты. Подельник предложил перед уездными Шахтами форсировать Дон не через мост, а прямо по льду, Коца отыскал с обрыва пологий спуск, едва не перевернув мощный джип на кабину, взобрался на противоположный берег. А возле Аксайского моста — фактических воротах в теневую столицу Северного Кавказа — Микки посоветовал не сбавляя скорости ехать по дороге. Это при том, что в салоне вихлялся мертвец, что им пришлось за шахтерским городком расстрелять «Тойоту» с чеченскими бандитами, увязавшуюся за ними. Но дэпээшники, укутавшиеся в тулупы по брови, только лениво повели стволами автоматов, не направив в их сторону даже лучей от карманных фонариков. Рассуждения перекупщика, странноватые на первый взгляд, оправдывались сами собой, с оружием Микки Маус, как показало дело, тоже обращался не хуже Коцы. Он сумел всадить весь рожок в машину преследователей, подлетающую на форсаже, заставив ее провертеть в воздухе цирковое сальто мортале и приземлиться на крышу на дне глубокого кювета. После чего перезарядил оружие и спокойно показал рукой вперед. Коца в тот момент прилип к рулю автомобиля, притаившегося на обочине дороги, готовый пулей сорваться с места. Он так и сделал, заметив отмашку подельника.
— Слушай, тайный агент Моссада, с какого бока решился бы ты сейчас възжать на улицы родного города? — обратился валютчик к соседу по салону. — Или стоит и дальше продолжить путь как ни в чем не бывало?
— Думаю, тебе, агенту КГБ, следовало бы перед аэропортом свернуть на какую-нибудь грунтовку и по ней въехать сначала на Второй Орджо, а потом через Чкаловский добраться до конечной точки нашего пути, — не остался в долгу перекупщик. — Это сейчас самый надежный вариант.
— Почему?
— Потому что, чем ближе к городу, тем ненасытнее гаишники.
— А в Шахтах они щедрые? Они годами без заработной платы.
— Там они по этой причине злые, и мы их объехали, как сейчас обойдем ненасытных городских.
— Аксайские, выходит, промежуточное звено.
— Именно так.
Коца, прикинув, что можно до первых дорожных постов обсудить еще несколько вопросов, взглянул на датчики на передней панели. С бензином все пока было в порядке.
— Еще есть одна причина, — упредил Микки Маус продолжение диалога. — Мы подобными нехитрыми действиями сбиваем преследователей с правильных мыслей.
— Не понял, — переспросил Коца, не отрывая взора от трассы.
— Если за нами в погоню бросилась из заброшенного хутора еще одна группа бандитов, то гаишники в Шахтах уверенно доложат, что через их пост джип «Чероки» не проходил.
— У чехов у каждого мобилы, — криво усмехнулся валютчик.
— А при чем здесь сотовые, ты считаешь, что конкуренты хорошо ориентируются на местности? Если их тормознут, они обязательно поинтересуются про нас. Дальше, на Аксайском посту им подтвердят наш проход, а пост перед Ростовом разведет руками. То есть, мы сбиваем противника со следа.
— Хрен проссышь…, — снова поморщился Коца, растирая успевшие посинеть щеки с губами. — Ты лучше подумай, куда нам притулить сундук с драгоценностями. Ко мне нельзя однозначно, что в свою квартиру, что к любовнице, заметут в первый же день. А больше конспиративных чуланов я не припомню. Если только к Пулиперу…
— Ни в коем случае, и сами завалимся, и нумизмата подведем, — Маус резко чиркнул рукой по воздуху. — За ним установлена круглосуточная слежка.
— Тогда куда бедным крестьянам податься?
— Заедем сначала к родным моего бывшего друга, — перекупщик кивнул на заднее сидение, на котором горбился труп водителя.
— А что мы объясним его родственникам?
— Не надо ничего, выгрузим его возле дверей подъезда и уедем. Мы свое дело сделали.
— А милиция, и все такое?
— Он знал, на что шел, если у нас выгорит, поделимся с его родными. Автомобильные номера положим тоже.
Коца долго терзал баранку, не произнося ни слова, потом машинально потянулся к стеклоочистителям, и выключил их, нервно крутнув рычажок. Чистить было практически нечего.
— Ты прав, каждый в этой стране должен отвечать за себя, — согласился он наконец. — Многие убитые русские парни месяцами украшали обочины военных дорог, превращаясь в обглоданные скелеты. Не нужные ни правительству, ни самому народу.
— Поэтому мы не оставили моего друга на месте боя, а забрали с собой.
— А дальше? Нам предстоит еще идти вперед.
— Я знаю, куда спрятать короб с сокровищами, если ты не будешь против и полностью доверяешь мне… — Микки Маус посмотрел на подельника испытующе. — В противном случае, нам придется найти тихий угол, разделить содержимое сундука на две равные части и разойтись как в море корабли.
— Ты свидетель, Микки, я доверял тебе всегда, но я не желаю при таких богатствах исключать ничего, — повернув голову, происнес Коца с твердостью в голосе. — Меня не единожды кидали и предавали лучшие друзья, поэтому вопрос о разделе нашего имущества будем решать тогда, когда приткнемся к месту, которое ты укажешь, и осмотримся как следует. Договорились?
— Буцефал двоих не довезет, — усмехнулся перекупщик с сарказмом, посмотрел на сундук, постукивающий под ногами. — Хорошо, пусть будет так. Но я все-таки выдвину в свою защиту одно неоспоримое преимущество.
— Начинаются глубокие рассуждения, — покривился было валютчик. — Нельзя обойтись без них?
— Не иронизируй, я буду краток, — упредил Маус подельника, не любящего рассусоливаний. — Мы с тобой повязаны кровью, этого, надеюсь, достаточно? Кроме нашей многолетней дружбы без конфликтов.
— Всякое бывает, — буркнул Коца неопределенно. — Деньги кого хочешь сделают зверем.
С левой стороны замелькали окраинные огни аэропорта, Коца завертел головой вокруг, вспомнил, что минут пять назад они проскочили один из незаметных отворотов на обочине. Возвращаться обратно не хотелось, и примета плохая, и дорога вела неизвестно куда. Впереди замаячили расплывчатые пятна света, валютчик, сбавив скорость, всмотрелся в ночное шоссе, но свет не приближался, он оставался на месте. Коца, поняв, что доехали до очередного поста ГАИ, тормознул окончательно, с правого бока, километрах в двух, уже обозначились в темно-серой мгле неровные строчки уличных фонарей города.