Поскольку Тараненко продолжил свою незаконную деятельность, выйдя на свободу, он был конспиративно задержан КГБ по пути на ночлег к собратьям. В камере его оставили, не вызывая на допросы, на несколько дней, ведя наблюдение за психологическим состоянием: «В камере Тараненко вел себя беспокойно, беспрерывно молился, спал мало, временами впадал в прострацию. Было организовано тщательное медицинское обследование арестованного, включая врача-психиатра. Здоровье у него оказалось отличное, психических отклонений выявлено не было. Первые контакты с ним показали, что Тараненко стремился избежать наказания, умолял отпустить его, доказывал непричастность к антисоветским проповедям».
В. Сухонин велел держать его в неведении о причинах задержания – «Пусть пропитается страхом». Через 5–6 дней Борис по своей инициативе дал широкие показания о подполье «пятидесятников», выдал их типографию, выражал готовность «сдать» всех членов «известных ему подпольных сект «пятидесятников-трясунов», за исключением своей сестры и женщины из числа членов общины, с которой он был близок, чем уже серьезно нарушил правила поведения «брата во Христе», совершая грех с «сестрой во Христе» в безбрачии». После двух месяцев допросов и разработки его завербовали под псевдонимом «Богдан» и направили в рейд, «имея целью как можно больше вывести из-под влияния «пятидесятников-трясунов» «братьев и сестер во Христе», …он стал одним из лучших агентов по разложению сектантов-«трясунов»[652].
Непростой представляется ситуация с увольнением Виктора Павловича со службы и, главное, отстранением от руководства «церковной линией» в КГБ Украины. На то время чекисту еще не исполнилось и 50 лет (при граничном сроке службы для полковников в 55 лет). Несмотря на выявленный военно-врачебной комиссией атеросклеротический кардиосклероз – диагноз, не удивительный для подобной нервной, ненормированной работы заядлого курильщика, – офицер уверенно руководил подразделением, имея 15-летний опыт работы по религиозной линии.
В архивных фондах спецслужбы сохранился интереснейший документ – докладная записка КГБ при СМ УССР в КГБ СССР от 17 октября 1959 г. «О результатах агентурно-оперативной работы органов госбезопасности на Украине по борьбе с вражескими элементами из числа церковников и сектантов за период с 1944 по 1959 год»[653]. Фактически это время пребывания В. Сухонина на руководящей работе в антирелигиозном отделе НКГБ – МГБ – КГБ Украины. Каковы же основные плоды оперативной деятельности подчиненных полковника и самого его лично?
В послевоенные годы, отмечали контрразведчики, удалось разоблачить свыше 100 агентов немецких спецслужб и репрессивных органов среди клира РПЦ, РКЦ, УГКЦ, УАПЦ, активистов религиозного подполья. В «актив» чекистов занесены ликвидация «через агентуру» греко-католической церкви, «полная ликвидация» подполья иеговистов-ильинцев, апокалипсистов, адвентистов-реформистов, хлыстовских сект, «прекращение деятельности» путем «профилактики и разложения» свыше 3000 православных общин, присоединение свыше 12 тыс. нелегалов-пятидесятников с зарегистрированной конфессией евангельских христиан-баптистов (ЕХБ). Был разгромлен нелегальный центр пятидесятников во главе с Бидашем, Понурко, Калеником, Гулой и Чайкой.
В 1954–1959 гг. были нейтрализованы «основной и запасной» центры подполья иеговистов-рутефордовцев, связанные через Краковский центр со Всемирным иеговистским центром в Бруклине (США), а также нелегальные центры пятидесятников, адвентистов-реформистов (всего осудили 39 их активистов), обнаружили 6 нелегальных типографий иеговистов, у них же изъяли дензнаков и золота на 300 тыс. рублей.
В Харьковской, Сталинской, Луганской, Запорожской и Ровенской областях ликвидировали 35 нелегальных групп и 20 подпольных молитвенных домов ИПЦ, иннокентьевцев, иоаннитов, арестовав 78 их участников. По линии «церковно-монархического подполья» отчитались о ликвидации «Правобережного центра ИПЦ» (М. Костюка), «Левобережного центра ИПЦ» (Серафима (Шевцова), И. Бесхутрого), групп ИПЦ Сорокина (Луганщина), Грицана (Ровенская область), общин подгорновцев Дудника и Фурдыло (Слобожанщина), михайловцев (М. Кокитько), игнатьевцев (Харьковщина), иннокентьевцев (Винницкая область). Органы КГБ прекратили деятельность общин мурашковцев, духоборов (Загривный).
Правда, отмечалось в документе, в 1955–1956 гг. досрочно вернулось около 3 тыс. «церковно-сектантских авторитетов», что привело к активизации деятельности ряда религиозных течений и подполья. В частности, ряды ЕХБ и адвентистов седьмого дня выросли за два годы на 17,5 тыс., в том числе на 5000 молодых людей. Всего же в 17 деноминациях (проходивших по документам КГБ УССР как «секты») в 1958 г. состояло 158 тыс. человек (включая 14 тыс. незарегистрированных пятидесятников, 7,5 тыс. иеговистов и других «нелегалов»)[654].
В ответ спецслужба усилила агентурную работу, продвигая свои источники в руководящие звенья религиозных формирований (в 1954–1959 гг. в них удалось внедрить 66 квалифицированных агентов), усиливая контрразведывательные мероприятия (совместно с внешней разведкой) против зарубежных «церковно-сектантских центров».
За указанный период (и до 1961 г. включительно – в указанный документ позже внесли рукописные дополнения) органы госбезопасности арестовали 7235 участников религиозных организаций. В их числе: 462 представителя православного духовенства, 2194 «церковника» (актив мирян РПЦ, участники «церковно-монархического подполья»), 88 католиков, 601 греко-католик, 2439 иеговистов, 781 пятидесятник, 120 евангельских христиан-баптистов (ЕХБ), 12 адвентистов седьмого дня, 130 малеванцев, 46 мурашковцев, 21 реформат (венгры Закарпатья), 45 апокалипсистов, 19 скопцов, 7 молокан, 5 хлыстов.
О приоритетах «внешней» работы отдела В. Сухонина можно составить представление по «Плану перспективных агентурно-оперативных мероприятий по внедрению агентуры органов КГБ в закордонные церковные центры» (февраль 1957 г.). Разработка этих формирований тесно увязывалась с процессами «холодной войны» с ее акцентом на информационно-психологическое противоборство и межблоковое противостояние в мире, в котором противники СССР стремились в полной мере использовать политическую эмиграцию, националистические, клерикальные центры с их закономерным и убежденным антисоветизмом и русофобией.
По мнению аналитиков 4-го Управления КГБ при СМ УССР, основными формами использования зарубежных религиозных центров в рамках «идеологической диверсии» против СССР являлись:
• создание на Западе негативного общественного мнения по отношению к СССР и другим социалистическим странам;
• засылка в СССР по нелегальным каналам религиозной литературы и трансляция соответствующих радиопередач;
• направление в СССР специальных курьеров с инструкциями по использованию религиозного фактора для «враждебной работы»;
• сбор Ватиканом через верующих «на основе церковной дисциплины» разносторонней информации о положении в СССР и странах – членах Организации Варшавского договора, а также сбор сведений иеговистами в интересах США[655].
Как отмечалось в документе КГБ УССР от 25 мая 1959 г., ЦК КПСС и председатель КГБ СССР поставили перед чекистами Украины «серьезные задачи» по усилению разведывательной и контрразведывательной работы. При этом следовало уделять «особое внимание проникновению нашей агентуры в зарубежные антисоветские центры с задачей разведки и разложенческого характера», тем более что с середины 1950-х гг. религиозные организации стали энергично использоваться зарубежными спецслужбами в «подрывных целях».
Американская разведка, отмечалось в ведомственных документах, «сосредоточила в США все основные церковно-сектантские центры… и в полном контакте с Ватиканом и разведывательными органами Ватикана активно использует эти центры по идеологической диверсии», обрабатывает общественное сознание «для возбуждения ненависти к СССР и странам народной демократии». Кроме того, упомянутые центры, отмечалось в документе, возглавляются «церковными авторитетами из числа видных украинских националистов-эмигрантов, являющихся в подавляющем большинстве выходцами из западных областей Украины».
Среди объектов разработки фигурировали Ватикан, объединения греко-католиков, «Синод РПЦ в Америке» митрополита Анастасия (Грибановского), «Синод УАПЦ в США» митрополита Никанора (Абрамовича), «Объединенная украинская православная церковь в Америке» во главе с митрополитом Иоанном (Теодоровичем) и упомянутым епископом Мстиславом (Скрипником), «Украинская греко-православная церковь» в Канаде митрополита Иллариона (Огиенко). Подчеркивалась связь этих конфессий с зарубежными спецслужбами (так, генеральный викарий УГКЦ в Мюнхене Голынский именовался сотрудником американского разведоргана «Астра», стремившегося перенести свою деятельность в Украину). Изучались возможности выхода за рубежом на лиц, ранее состоявших в агентурной сети НКВД – НКГБ, в частности довоенного агента «Степанова» (И. Губу), ставшего епископом УАПЦ в США.
Были произведены и перспективные вербовки на территории УССР, в частности агента «Ткаченко», родственника архиепископа УАПЦ Михаила Хорошего, «Евгения» и «Кунша» (близких к верхушке «Синода УАПЦ в США»), «234-го» (хорошо знавшего Мстислава Скрипника), бывшего секретаря Киевского епископа УАПЦ Пантелеимона (Рудыка), «Хмельницького» (состоявшего в переписке с Илларионом Огиенко) и др.[656]
Планировался (май 1959 г.) совместный с подразделениями внешней разведки комплекс мероприятий по усовершенствованию оперативной разработки зарубежных религиозных центров, связанных с иностранными разведками. Честно признавалось, что проводимые органами КГБ УССР оперативные мероприятия по отношению к зарубежным клерикальным центрам «носят примитивный характер» и не дают «особой пользы». Оперативники плохо ориентируются в деятельности упомянутых структур, не располагают подготовленной агентурой.