С другой стороны, по-своему понятая в 1920–1930-х гг. острая критика митрополита Сергия по-прежнему культивируется в «катакомбах-ХХІ». О владыке Сергии, на наш взгляд, емко высказался заведующий кафедрой церковной истории Московской духовной академии А.К. Светозарский: «Патриарх Сергий – это человек, который брал на себя ответственность не за чистоту риз, а за церковное управление. Он видел, что разрушение этой вертикали приведет к одичанию людей. Сначала будут подпольные общины, а потом все выродится в беспоповщину, что и произошло с некоторыми ветвями “катакомбной” церкви, где руководят не епископы, не священники, а некие старцы и старицы. Митрополит Сергий взял на себя ответственность за дела церковного управления… Понятно, почему он фигура неудобная. Некоторых людей с историческим образованием не устраивает целый период истории. Но он был. И одна из ключевых фигур в этом периоде – как раз Патриарх Сергий, и его как-то нужно дискредитировать. Не будем его и идеализировать, но не будем отнимать у него мужества. Смерти он не боялся»[839].
Наследники старца СтефанаНелегалы-«подгорновцы» как объект разработки государственной безопасности
Одним из приоритетных направлений борьбы спецслужбы с «церковно-монархическим подпольем» в Украине 1920–1950-х годов выступали мероприятия, направленные на разгром религиозно-оппозиционного течения «подгорновцев» («стефановцев»), получившего распространение в ряде областей Левобережной Украины. Как уже отмечалось, в 1944 г. НКГБ УССР завел на это ярко выраженное антиправительственное течение разработку «Халдеи». Проведенным нами поиском удалось установить, что многотомные материалы централизованной разработки «Халдеи», служившей ведущим мероприятием органов госбезопасности по «подгорновцам» Украины с 1944 г., были уничтожены согласно, приказу КГБ УССР № 00150 1990 года.
Отметим, что на фоне масштабных научных и научно-документальных наработок, посвященных собственно репрессиям против религиозных течений в СССР (подготовленных, как правило, на основе архивных уголовных дел на реабилитированных лиц), почти не исследованной остается «прелюдия» к незаконным (как правило) репрессиям против свободы совести – механизм агентурно-оперативной работы органов госбезопасности по отношению к священнослужителям и верующим. Между тем без раскрытия упомянутой проблемы полноценное изучение истории церковно-государственных отношений в СССР вряд ли может считаться полноценным.
По мнению исследователей-сектоведов, «подгорновцы» как течение хлыстовского типа возникли в последней четверти XIX столетия в Харьковской губернии Российской империи. «Гуру» сектантов, давший им название, стал родившийся в 1831 г. крестьянин с. Тростянец Ахтырского уезда Харьковской губернии Василий Карпович Подгорный. В г. Богодухове на Харьковщине, на собственном земельном участке, Василий Подгорный устроил богадельню, которую вскоре обратил в женскую общину, а в дальнейшем, в 1893 г., самочинно присвоил ей статус «женского монастыря». Дабы поднять свой «духовный» авторитет, Подгорный посетил Святую гору Афон, а по возвращении стал уверять адептов в принятии им монашества с именем Стефан (откуда и второе название секты – «стефановцы»). Для доказательства принятия сана иеромонаха Василий демонстрировал напрестольный крест, облачение священника, имел немало богослужебных книг.
«Через некоторое время, после возвращения с Афона, Подгорным в разных местах Харьковской губернии были основаны общины, в которые набирались исключительно молодые девушки, для которых Подгорный вводил монастырский устрой жизни с общей молитвой, общим столом и дневными общими занятиями. Ночью, особенно перед воскресеньями и праздничными днями, в каждой общине устраивались тайные собрания, во время которых Подгорный под предлогом богоугодных целей сексуально растлевал девушек, что было доказано произведённым впоследствии следствием… Согласно учению подгорновцев, брак является чем-то нечистым и постыдным, а соблюдение женского целомудрия является гордыней перед Богом и людьми. Исходя из этого, женщина должна вступать в сексуальную связь с любым мужчиной, который того пожелает. Подобное поведение женщины подгорновцы объясняли как особый вид послушания, без которого невозможно спасение»[840].
Подгорновцы прикрывались деланным благочестием – лицемерным усердием к посещению православных храмов, а также приглашением священнослужителей для отправления в своих домах молебнов, хотя при случае воздвигали хулу в адрес церкви. После раскрытия деятельности Подгорного и проведения дознания Священным Синодом он был в 1882 г. помещён в Суздальский Спасо-Евфимиев монастырь.
Однако, как часто бывает в тоталитарных сектах, Подгорный «продолжал руководить своей сектой и оказывал влияние как на своих существующих единомышленников, к тому времени достигших значительного количества, так и на традиционно православных верующих». В переписке и связях с адептами секты ему помогали жена, дочери Прасковья и Варвара, снимавшие квартиру неподалёку от монастыря, в котором отбывал наказание Подгорный (благо царское законодательство позволяло пресекать оскорбления церкви). Там же останавливались многочисленные почитатели Подгорного, приезжающие к нему на «паломничество». Разумеется, сектанты считали Василия Карповича «святым старцем», «пророком», «святым мучеником». После освобождения в 1904 г. к «старцу» потянулась экзальтированная околоцерковная публика, считавшая сомнительного монаха «пророком»[841].
По сведениям В. Бонч-Бруевича (1873–1955), дореволюционного общественного деятеля (и будущего руководителя аппарата председателя Совнаркома В.И. Ленина), к 1913 г. в секте подгорновцев состояло до 60 тыс. людей (преимущественно Левобережная Украина и российское Черноземье). В 1914 г. «старец» умер. Его преемниками стали считать дочерей Прасковию и Варвару. Революцию 1917 г. адепты секты восприняли враждебно. Считается, что до конца 1920-х гг. течение практически перестало существовать.
В 1927 г., после обнародования Декларации митрополита Сергия с призывом к лояльности к советской власти, оставшиеся «подгорновцы» ушли в «глубокое подполье», клеймя «краснодраконовскую власть антихриста»[842]. Правда, в обстановке фактического раскола РПЦ среди иерархов существовали различные суждения о подгорновцах. Так, епископ Димитрий (Любимов) на допросе от 21 декабря 1930 г. заявил: «На Украине было нечто вроде секты, хотя церковь их сектантами не считала. Я говорю о так называемых “стефановцах” и “подгорновцах”, как они себя сами называли. Их отличительная черта – до известной степени – фанатичность…». По сведениям органов госбезопасности, «священников» для этого оппозиционного течения рукополагали отлученный от РПЦ епископ Варлаам (Григорий Лазоренко) и епископ Воронежский Алексий.
Всплеск крестьянского сопротивления коллективизации, особенно мощный на Украине, привел к оживлению протестных настроений религиозной направленности, расширению круга сторонников оппозиционной к официальной РПЦ и заместителю Местоблюстителя Патриаршего престола митрополиту Сергию (Страгородскому) «Истинно-Православной церкви», «иосифлянства», других антикоммунистических течений религиозной направленности. Подгорновцы решительно выступили против коллективизации, отказывались пускать в школу детей. В тот же период распространяются нелегальные общины и молитвенные дома, создается сеть конспиративных явок и убежищ[843].
Известно об отдельных выступлениях против форсированной коллективизации, организаторами которых выступили именно подгорновцы. Одно из них организовал иеромонах Исайя (Кушнирев) в селе Никитовка Ахтырского района Харьковской области в июле 1930 г. После проповеди, взяв в руки крест, иерей Исайя вышел из храма в полном священническом облачении и призвал прихожан-подгорновцев к «крестовому походу против соввласти». Сначала он двинулся с верующими села Никитовка в село Балка, для того чтобы взять там в храме особо чтимую подгорновцами икону Покрова Божией Матери. Планировалось далее идти в город Тростянец, чтобы там на главной площади торжественно отслужить молебен «о ниспослании победы над большевиками». Впоследствии на допросах в ГПУ свидетели и участники этого похода, обозначенного в материалах следствия «восстанием», показали, что «народ иеромонаха Исайю не поддержал» и до Тростянца подгорновцы не дошли.
В августе того же года в селе Вольном Харьковской области руководителем выступления верующих-подгорновцев выступил крестьянин-единоличник Фома Трохов. Первоначально, как показали на следствии свидетели, по приходам стали распространяться слухи, что «советская власть есть тот зверь, о котором говорится в откровениях Иоанна Богослова», а «царь-батюшка вместе с папой римским идут крестовым походом на большевиков», что верующие должны поддержать «всякий поступок тех благородных людей, которые стремятся разрушить это царство сатаны». Это «восстание» также не было поддержано крестьянами, а самого Фому Трохова и его ближайшее окружение арестовали и осудили[844].
В 1930-х гг. остатки подгорновцев возглавил внук «отца-основателя» Василий Филиппович Подгорный (родившийся 1892 г. в Тростянце нынешней Сумской области). С 9 лет проживал с матерью «при деде», служил в царской армии, в Гражданскую войну оказался в стане Деникина. В 1922 г. был рукоположен во иерея, служил настоятелем храмов на Сумщине. В 1927 г. наиболее радикальным из «иосифлянских» архиереев, епископом Козловским Алексием (Семеном Васильевичем Буем, 1892–1937)