– Когда освободишься, загляни ко мне, – сказала ей Мариша.
Сообразив, что ведет себя довольно странно, Полина попыталась встать.
– Потом, потом! – замахала на нее руками Мариша. – Сегодня не тот день. К тому же единственную важную новость я вам обеим уже сообщила.
Дома Мариша первым делом приняла горячую ванну. После похорон и вообще после посещения кладбищ ее всегда донимала мелкая холодная дрожь, избавиться от которой помогала только горячая вода. Так что Мариша насыпала в ванну побольше ароматной пенящейся соли так, чтобы вода покрылась огромными «снеговыми» сугробми.
Отмокая в ванне, Мариша сама не заметила, как задремала. Проснулась она от требовательного звонка в дверь. Часы показывали уже почти десять часов вечера. Получалось, что Мариша проспала в ванне час с небольшим. И даже уснула. Ну и ну!
Решив, что звонок в дверь – это все-таки пьяная Полинка, Мариша, недоумевая, как же той удалось добраться до ее дома, распахнула дверь, не спрашивая.
– Ты!? – ахнула она, увидев на пороге совсем не Полину. – Ты тут?! Как это?
– Мари-ша!
И шагнув к ней, Смайл распахнул свои широкие объятия.
– Глазам своим не верю, – бормотала Мариша, тут же благодарно и уютно устраиваясь в них. – Смайл – это в самом деле ты?
– Я! Дорогая, если бы ты знала, как я рад!
– Я тоже!
– И я!
– И я!
На некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая только звуками поцелуев. Но целуясь с мужем, Мариша все же краешком своего угасающего сознания зацепилась за мысль. Как же так? Почему Смайл вернулся раньше времени? Ведь его экспедиция не закончена!
И Мариша решительно высвободилась из объятий мужа.
– А чего ты примчался, хотела бы я знать? Ведь твоя экспедиция должна была длиться еще недели две?
– А я плюнул на нее!
– Как? Как плюнул?
– А вот так. Решил, что ничто на свете не стоит разлуки с тобой.
– С чего бы это вдруг?
– Но ты же меня позвала.
– Я? Я – нет. В смысле, я ужасно рада, но я тебя не звала. Тут какая-то ошибка.
– Никакой ошибки!
И Смайл нежно отвел крутой завиток со лба любимой.
– Ты сказала, что мы будем делать бэбика.
– И что?
– И я тут.
– Вот так просто?
– Да, – кивнул Смайл, став неожиданно серьезным. – Знаешь, там на Арарате в самом деле какое-то уникальное место. Я даже готов поверить, что обломки библейского ковчега в самом деле где-то там и есть.
– Ты это серьезно?
– Ну да, во всяком случае у меня в голове случилось просветление. Вот ты мне позвонила, спросила, когда же мы заведем ребенка, и я вдруг подумал: да, пора.
– Что пора?
– Пора остепениться. Осесть дома.
– Ты? Дома? – не поверила ему Мариша. – Да ты же умрешь от скуки!
– Нет, любимая. Время моих скитаний, похоже, подошло к концу. Я изъездил весь мир. И он больше не может мне дать ничего такого, чего не было бы у тебя, любимая.
От слов мужа у Мариши сладко заныло сердце. В эту минуту она была счастливейшей женщиной на свете. Ее мужчина признал, что она одна стоит всего мира. Да еще какой мужчина! В устах Смайла эти слова звучали в десять раз более веско, чем у какого-нибудь клерка, который в своей жизни в лучшем случае только и видел что пару-тройку тропических курортов. Ну может, еще разок смотался покататься на лыжах в Альпы.
А вот Смайл знал, от чего отказывается. И тем не менее он собирался это сделать без малейшего колебания. Только ради нее, ради Мариши.
– Милый! Любимый! Дорогой!
И Мариша жарко обвила руками шею мужа.
– Слушай, а давай начнем делать ребенка прямо сейчас? – лукаво шепнула она ему.
Смайл закивал. И с таким энтузиазмом приступил к делу, что до следующего утра Марише стало решительно не до их расследования.
Однако это была бы все-таки не совсем она, если бы не посвятила вернувшегося мужа во все детали новой истории.
– Вижу, что я приехал вовремя, – кивнул Смайл, когда под утро Мариша закончила излагать ему все подробности этого дела. – Лично мне все ясно. А теперь поехали к этому сыщику!
– К Крошеву?
– Да.
– Но еще очень рано. Вряд ли он на работе.
– Помнится, ты говорила, что вы были у него дома?
– Да, были. Ну и что?
– Вот и съездим к нему домой. Адрес ты помнишь?
– Вряд ли он будет нам рад.
– А мне плевать. Когда моя беременная жена хочет чего-то, то я должен ей это немедленно предоставить.
Мариша хихикнула:
– Так уж сразу и беременная! Скажешь тоже!
– Стопроцентная гарантия. Родишь ровно через девять месяцев, – спокойно возразил Смайл. – День в день. Можем даже сделать отметку для памяти на календаре.
И Смайл подошел к висящему на стене календарю, обведя вчерашний день в жирный красный кружок.
– Через девять месяцев подсчитаешь, – подмигнул он Марише и пошел одеваться. – И увидишь, что я был прав!
– Ну да! Скажешь тоже!
– Через девять месяцев, – многозначительно повторил Смайл.
Пока он собирался, Мариша размышляла, под каким же все-таки предлогом приехать к Крошеву. И как сделать, чтобы он не послал их подальше с порога. И наконец она сообразила. Подняла трубку и набрала номер Полины.
– Ты звонишь мне в такую рань, чтобы предложить сущее безобразие? Я только вчера с похорон Светиного отца.
– Помню.
– И все равно настаиваешь? Поезжай сама.
– Нет. Только с тобой.
– Честное слово, мне неловко.
– Опять за свои великосветские замашки! Брось. Тебе они не идут! У тебя совсем другой стиль.
– При чем тут это? Существуют простые нормы приличия.
– Когда две наших подруги похищены, тут уж не до приличий! – возмутилась Мариша. – Не знаю, как ты, а я сегодня ночью глаз не сомкнула.
Вошедший в это время в спальню Смайл понимающе хохотнул. Но Полина, ничего не знающая о бурно проведенной Маришей ночи, ничего не поняла и наконец устыдилась своего упрямства.
– В самом деле, – сказала она. – Надо поехать и разузнать, что известно об их судьбе. Моя мама права, я – эгоистка. Ужасная эгоистка. А нельзя быть такой самовлюбленной. Все хорошо в меру.
Крошев был дома. Так же, как и его мама. И если сам Крошев, уплетающий за столом овсянку на молоке, отнесся к раннему визиту с пониманием, то его мама разгневалась не на шутку. Впрочем, едва увидев на заднем плане стыдливо прячущуюся Полину и узнав, что та является ближайшей подругой Светочки, мама мигом отошла.
– Ни слова моей маме о том, что Света пропала! – успел прошептать Крошев друзьям, пока его мама радостно восклицала:
– Девочка! Полиночка! Проходи, дорогая! Как там поживает моя любимая Светочка? Будешь молоко с бутербродом?
– Если можно, то лучше чаю, – пролепетала Полина, которая выглядела сегодня еще бледней обычного.
И доверчиво наклонившись к Марише, Полина едва слышно прошептала:
– Мне так плохо. Если бы ты знала! Кажется, вчера на кладбище я простудилась и заболела.
– И какие симптомы? Голова болит?
– Да, голова болит ужасно. И перед глазами все кружится.
– И страшная слабость?
– Да.
– И мутит?
– Увы, – покраснела Полина.
Мариша могла бы объяснить, что у ее болезни есть одно очень простое название. Но чтобы не смущать девушку воспоминаниями о вчерашнем, Мариша ограничилась тем, что сказала:
– Не беспокойся. К вечеру у тебя все пройдет.
Тем временем мама Крошева налила всем по чашке чаю. Но сахар и лимон положила одной Полине. Видимо, на нее она перенесла свою симпатию к Свете. Остальным пришлось ухаживать за собой самостоятельно.
– Может быть, хочешь кашки? – заботливо предложила мама Крошева полюбившейся ей подружке Светочки.
Та позеленела и отрицательно закачала головой. Но потом природная вежливость взяла верх над дурнотой, и Полина пролепетала:
– Очень вам благодарна.
– Да ты не стесняйся! У нас все по-простому. Съешь тарелочку.
– Благодарю вас, – через силу выдавила Полина из себя. – Просто перед выходом я уже позавтракала. Ела геркулес и творог с курагой.
Это была маленькая ложь, чтобы отказаться от овсянки и не обидеть отказом хозяйку. Но мама Крошева возликовала:
– Наконец-то вижу молодую женщину, которая понимает толк в правильном питании! Вот такой женщине я могла бы отдать тебя, мой дорогой, без колебаний! Полина, детка, это тебя Светочка научила?
– Да. Конечно. Кто же еще?
Крошев молча лопал овсянку и время от времени ухмылялся и обменивался с гостями понимающими взглядами. Физиономия у него была до того радостная и довольная, что у Мариши мигом отлегло от сердца. Правильно, что они приехали! Молодец Смайл, что надоумил и вытащил. Ведь не стал бы Крошев так улыбаться, если бы дела шли плохо.
И она не ошиблась. Едва было покончено с завтраком, Крошев поднялся из-за стола. Поблагодарил мать, нежно чмокнул ее в щеку и бросил остальным:
– Ну, пойдемте, раз уж вам так не терпится.
Машины у Крошева не было. Служебная сломалась, а личной он при своем заработке пока что не обзавелся.
– Вот думаю продать «Волгу» деда. Чего ей зря в гараже ржаветь?
– Так продай! Чего ждешь?
– Жду, когда она станет еще старше и превратится в настоящий раритет.
Похоже, торопиться Крошев не любил. И как его только в следователях держат? Впрочем, как выяснилось, держат его не напрасно. Потому что Крошев сказал:
– Не буду вам нервы трепать понапрасну, сразу же скажу: ваших подруг мы все-таки нашли. Долго искали, но нашли!
– И как они? Живы?
– Живы! – кивнул следователь. – Насчет всего остального пока промолчу. Сейчас с ними работает наш психолог.
– Над ними издевались?
– Их били?
Следователь покачал головой:
– Физически они в полном порядке.
– Тогда зачем психолог?
– Так полагается.
Ну, полагается так полагается. Подруги и Смайл не спорили. Девушки только хотели знать, когда же им разрешат повидаться с Ангелиной и Светой.
– Увидите их. Увидите. Завтра же и увидите!
– Но они точно живы?