оператора и запросил вывести на экран нужные схемы. Не будь Лавр Георгиевич таким внимательным и ответственным начальником, он, конечно, сразу бы разозлился. Но, понимая, что лучший работник не будет попусту отвлекаться от совещания, он, наоборот, обрадовался из-за снизошедшего на того вдохновения. Шеф с интересом начал приближаться к Олегу, но делал это бесшумно, чтобы не спугнуть появившиеся в его голове мысли. Остальные коллеги тоже замолчали, увлеченно уставившись в одну и ту же точку на экранах. Несколько мгновений стояла выжидающая тишина, нарушаемая лишь стуком по клавиатуре. Не замечая, что всеобщее внимание обращено к нему, офицер изучил присланные схемы и с воодушевлением бросился со своего места в центр зала, но сразу же наткнулся на уже подошедшего к нему вплотную начальника, из-за чего вынужден был остаться на месте.
– Вы сказали, что они провалились сквозь землю, – увлеченно сказал Олег. – И я думаю, что так и есть. Только не провалились, а спустились. В шахты метро.
Из телевизоров раздался шепот коллег, начавших обсуждать между собой новую тему. Но происходило это достаточно тихо, чтобы не помешать двум людям продолжать разговор.
– Но о шахтах же никому неизвестно, – сказал начальник. – Даже мы не сразу о них узнали. Под нами я, конечно, понимаю не лично нас с вами, а Главное управление в частности и государство в целом. Эти остатки старой эпохи долго покоились под городом, пока наши предшественники не нашли их по старым схемам и не опечатали.
– Да-да, и метро решили оставить тайной, – сказал осведомленный Олег.
– Разумеется, и на то были причины, – напомнил начальник всем собравшимся, безусловно, посвященным в гостайну. – Во-первых, потому что перемещаться по рельсам на огромные расстояния – это просто самоубийство. Наши курьеры справляются с доставкой товаров, используя улицы, без нужды тратить дополнительное расстояние на спуск и подъем. А во-вторых, все вы знаете, сколько вопросов у граждан мог вызвать странный подземный транспорт, главным преимуществом которого была скорость, даже в ущерб расстояниям, ведь надо потратить сотню метров, чтобы только в него спуститься. А любое непонимание – враг нашей стабильности. «Дети свободы» и так подрывают все устои правового государства, а с новыми вопросами появились бы новые поводы для смуты.
– Это понятно, – сказал Олег, когда начальник сделал паузу, чтобы перевести дух. – Метро лишь одна из многих тайн прошлого, скрываемых от обычных людей. Но это не значит, что о нем совсем никому неизвестно. В конце концов, мы так и не нашли убежище бунтовщиков. Может быть, оно как раз и находится под землей.
– Но как же доклады наших патрульных, что в метро все спокойно? – удивился начальник.
– Вы знаете, что это может быть дезинформацией, просто боитесь себе признаться, – ответил вошедший в рабочий тонус офицер. – Патрульные такие же эксплуатируемые работяги, как и курьеры. Они нас боятся, но никто не знает, что на самом деле у них на уме.
– Ну да, – спохватился стоящий над ним собеседник. – Попав к этим подпольщикам, они могли наслушаться их речей.
Зал наполнился бурными разговорами. Слова тонули в сотнях себе подобных, не давая вычленить что-то конкретное, но зеленые люди с телеэкранов, казалось, понимали друг друга. Обстановка лишь со стороны выглядела сумбурной, на самом же деле началось обсуждение рабочих моментов. В каждом взгляде чувствовалась нервозность и подозрительность ко всему. Опытный Олег читал на лицах коллег немой вопрос: «А вдруг предатели среди нас?» Кому можно доверять, если низшие чины могут так запросто водить начальство за нос? Конечно, это была лишь теория, но она хорошо объясняла безрезультатные поиски «Детей свободы».
– Надо немедленно отправить спецназ в метро! – перекричал всеобщий гомон Лавр Георгиевич, а потом добавил шепотом: – А мы с вами, Олег Орлович, будем руководить операцией отсюда. Негоже расходовать свое расстояние. Для черной работы всегда найдутся низшие создания.
Начальник не объявлял во всеуслышание, что вызвал своего лучшего работника, потому что никому в этом зале он не мог так открыто доверять. Чтобы никто не обиделся, эта мысль осталась несказанной, но проницательный Олег все уловил, и он едва заметно кивнул. Сознание опытного офицера наполнилось инстинктами из прошлой жизни, затмившими на мгновение даже смерть жены и ребенка. В этот момент он выглядел энергичным, помолодевшим, готовым сворачивать горы служителем великого и непререкаемого правопорядка. Морщины на его лице словно поблекли перед напором деятельной отваги, а глаза горели желанием сделать работу лучше любого другого. Но депрессия и угнетенность от потери семьи не ушли далеко, лишь оказавшись в тени более сильных эмоций. Они справедливо не считали себя побежденными, лишь ожидая подходящего момента, чтобы вернуться и с новыми силами накрыть Олега разрушительным вихрем неконтролируемой печали.
Незадолго до этих событий в Александрии появились Лия с Платоном и сыном. Они приехали по единственной крупной трассе, лишь перед полицейским постом свернув на проселочную дорогу. Город перед ними стремительно поднимался над линией горизонта, будто рос под солнечными лучами. Из его центра все выше и выше вытягивалась фигура странного человека. Сначала путники приняли его за гиганта, и на них нахлынул панический страх. В мыслях Платона возник образ разрушителя, шагающего по стране, огромного и всемогущего, идеально сочетающегося с увиденным впереди, но по мере приближения к городу силуэт стал все больше походить на здание причудливой антропоморфной формы с подобием плеч и головы. Вокруг него стояли обычные небоскребы, только чуть ниже. Столица встретила беглецов всем своим бетонным величием, и чем ближе они к нему подъезжали, тем более исполинским казались эти здания на фоне окраинных лачуг.
Абсолютно одни в чужом городе, они не знали, в какой район ехать, где скрыться и у кого просить помощи. Почти не видевший цивилизации Альберт прятался на заднем сидении, пока их почерневший от сажи кабриолет катил по окраине. К тому моменту у него уже выросли длинные усы, но, как бы стесняясь их, он показывал из машины только верхнюю половину лица, наблюдая за причудами такого насыщенного улицами и домами чужого мира. Механизм закрытия крыши авто уже окончательно сломался, и все трое были на всеобщем обозрении начиная со вторых этажей пригородных домов и выше. О том, чтобы заехать в центр города, не могло быть и речи, поэтому они держались самой крайней захудалой улочки в надежде найти место, куда спрятать автомобиль.
– Без машины нам будет легче слиться с толпой, – сказал Платон, обернувшись к своим родным.
Его поседевшие волосы спускались длинными прядями, а шею спереди прикрывала объемная борода. Морщины вокруг рта караулили любое проявление улыбки, чтобы ее испортить. Глаза потускнели, как две садящиеся за линию горизонта звезды, а уши увеличились в размерах, как то бывает с возрастом. Его серая, украденная в пригороде рубаха гармонировала с коричневыми штанами, делая своего владельца похожим на школьного учителя из очень бедного района. Частично это было правдой – последние полторы тысячи километров жизни он только и делал, что учил всем наукам и уму разуму своего сына.
Не отставала в родительской заботе и Лия, уже не такая ослепительная блондинка, как прежде. Первое попавшееся в руки черное платье делало ее совсем блеклой, волосы потеряли свою желтизну и стали серыми, минуя переходный белый оттенок. Черты лица расплылись под натиском старости, покрылись морщинами и бороздками, будто рыли окопы посреди битвы со все нарастающей силой смерти. Только один человек, помнящий ее молодой, по-прежнему видел в ней идеал женственности и красоты, который никогда уже не исчезнет с любым, даже самым большим расстоянием. Этот человек ласково смотрел на ее осунувшееся лицо своим преданным, фанатичным взглядом. Он продолжал:
– На всем пути сюда мы не увидели ни одной машины. И на окраине этого города их точно нет. По-моему, единственное место в Селинии, где можно увидеть автомобиль, – это объявления о нашем розыске со всеми точными указаниями и приметами. Надо срочно от него избавиться.
Беглецы проехали уже несколько кварталов двухэтажных домов параллельно с возвышающимися по левую руку очертаниями далеких небоскребов. Справа же были старые разваленные сараи и пустоты промышленных зон.
– Она может нам еще пригодиться, – ответила Лия, переведя взгляд с сына на Платона. – Не знаю, каким образом, но лучше подстраховаться. Надо найти хорошее укрытие.
– Попробуем. Но любой из множества людей, которые пялятся на нас всю дорогу, может проследить путь до укрытия и угнать машину.
– Такое бывает только в кино. Никому и в голову не придет так бездарно просаживать свою жизнь. Вон, поверни направо на следующем перекрестке.
– Я тоже хочу посмотреть кино, – раздался голос Альберта. – Столько раз слышал о нем, но даже не представляю, что это такое.
– Обязательно посмотришь, – ответил Платон, не отвлекаясь от дороги. – Только сначала надо найти укромное место и переждать вызванную нами шумиху, а потом обязательно найдем ближайший кинотеатр. Насколько я помню, они должны быть чуть ли не в каждом квартале, чтобы далеко не ходить.
Они доехали до перекрестка и вопреки знаку, сообщавшему о повороте дороги налево, направили машину в противоположную сторону, где в плотном ряду старых складов темнела едва заметная с улицы брешь. Заехав в нее, путники оказались между несколькими заброшенными зданиями. Большой внутренний двор с выросшей по колено травой был частично закрыт сверху козырьками окруживших его строений. В дальнем углу стоял ржавый погрузчик с грудой наваленных сверху камней, а слева шел ряд закрытых гаражных дверей. Это место прекрасно подходило для содержания автомобилей и прочего транспорта, но смущало близостью к дороге.
– Давай сначала посмотрим, что за этими дверьми, а уже потом решим, оставлять машину здесь или нет, – предложила Лия, и все трое вышли из кабриолета.