– Надеюсь, на соседней станции все целы и невредимы, – подумала вслух Лия, имея в виду сына. Мысль о нем разрывала сердце. – Поехали уже.
Но не успел Платон вернуться на скрипучую дрезину, как вдалеке раздался подозрительный гул. Сначала показавшийся просто шумом в ушах, он постепенно нарастал и вдруг сделался похожим на вибрацию стен магазина в далеком полицейском участке, где их арестовали еще молодыми.
– Такое же мы слышали, когда сидели за решеткой во Фрибурге, – произнес Платон и настороженно замолчал, продолжая вслушиваться в доносящиеся из непроглядной темноты тоннеля звуки.
Когда громкость гула выросла, все остальные обитатели подземелья тоже обратили на него внимание. Первым замолчал миссионер и лишь обвел себя священным символом – овалом. Вслед за этим поднялись со своих мест на баррикадах защитники станции. Они не знали, в чем дело, и ждали очередного приказа начальника, который сразу же выскочил из остатков своего дома и, выглянув из-за колонн, посмотрел в ту сторону чернеющего тоннеля, куда уже смотрели стоявшие у дрезины путники. Его бесценный жизненный опыт позволил быстро сообразить, что случилось. Будучи моложе Лии с Платоном, он прожил намного более полную жизнь, в отличие от пробежавших по ней, как по оглавлению книги, беглецов. Не дожидаясь надвигающегося бедствия, начальник отпрыгнул от края платформы и ринулся к своим ополченцам. С другого конца растянувшегося вдоль станции пути, где стояла дрезина, не было слышно приказов, поэтому путники не знали, что он потребовал от мужчин как можно скорее забрать жен и детей и пулей лететь наверх, в сторону эскалатора, не теряя при этом бдительности и готовности отстреливаться от засад полицейских.
– Они открыли шлюзы! – кричал он. – Нас хотят затопить!
Платон и Лия этого не слышали, поэтому узнали, что надо бежать наверх, только когда летящий из тоннеля рев заглушил даже мысли, а ногам стало мокро. Посмотрев вниз, они увидели прибывающую воду, с огромной скоростью поднимавшуюся к щиколоткам и выше. С каждым новым вздохом от бьющегося в ужасе сердца к ногам подступала и новая маленькая волна. Едва Платон успел помочь жене подняться обратно на платформу, в темноте показалась бурлящая пена и брызги. Долетев до открытой части тоннеля, поток воды почти сбил мужчину с ног, но благодаря Лие он сумел удержаться и вскарабкаться на платформу, которая тоже стала покрываться водой, но уже чуть медленнее затопленной шахты. Воде теперь требовалось растечься на большой площади, и это давало шанс безопасно добежать до другого конца станции к спасительной лестнице эскалатора, ведущей на самый верх.
К тому моменту взрослые уже похватали детей и толпились у выхода. Эвакуацией руководил лично начальник станции, пытаясь избежать давки и паники. Он увидел на платформе двух отставших людей и ждал, когда они присоединятся к остальным, но Лия остановилась как вкопанная и не могла идти дальше.
– Пошли скорее! – торопил ее Платон. – Вода прибывает.
– Нет! Не пойду без Альберта!
– Тоннель затоплен! – убеждал ее муж. – Единственная возможность узнать, что с ним случилось – это выбраться наверх.
Женщина, прекрасно все понимая, не могла тем не менее заставить себя начать движение в противоположную сторону от места, где скорее всего находится ее сын, даже если это направление являлось единственно верным. Но ее сомнения не могли длиться долго, и как только вода вновь сковала ноги выше щиколоток, она взялась за мокрую, но крепкую руку Платона и побежала за ним. Двух последних покидающих станцию людей сопровождала молитва священника, пытавшегося взять все грехи на себя, чтобы спасти жителей подземелья от Страшного суда инопланетных создателей. По крайней мере, ему так казалось.
Эвакуация почти завершилась, последние старики уже миновали баррикады и выбирались на длинную, ведущую наверх лестницу. Их направлял оставшийся позади начальник станции, решивший замкнуть собой вереницу спасающихся людей, как капитан, до последнего момента остающийся на своем корабле. Но, в отличие от морских законов, в данном случае тонуть вместе с вверенной ему территорией не было необходимости – крепкие мужские руки и острый ум нужны были там, наверху. Уже представляя, как он будет бороться с полицией, начальник перекинул через баррикаду личные вещи последней семьи и сам приготовился навсегда покинуть это наполненное ледяной водой место. Напоследок он обернулся и увидел бегущих к нему Платона и Лию, с трудом перебиравших ногами по затопленной уже до пояса платформе.
– Там остался человек! – кричала женщина. – Надо его освободить!
Промокший до дрожи начальник станции взглянул в другой конец затуманенного, наполненного брызгами помещения и увидел священника, брошенного умирать в своей клетке. Инструкции «Детей свободы» подробно объясняли защиту станции от врага и четко расписывали эвакуацию, но не сообщали, что делать с узниками. Прикинув все варианты развития событий, начальник лишь пожал плечами.
– Освободил бы, будь у меня ключ! – крикнул он двум бегущим к нему людям. – Только не помню, где он. Может быть, в домике.
Он показал рукой на развалившийся остов строения, которое сначала разобрали люди, а потом добила прибывшая вода. Кругом плавали поднятые бурным потоком брезентовые палатки и личные вещи – одежда, посуда, игрушки, все что угодно. Станция превратилась в огромное скопище мусора, готовое засосать в себя замешкавшихся.
– Вода поднимается! – продолжал кричать начальник. – Ему уже не помочь. Давайте за мной, через баррикаду и по эскалатору наверх!
Судя по всему, подготовленные заранее инструкции не обговаривали, как именно помогать эвакуироваться незваным гостям, поэтому начальник станции, с трудом шагая в воде, побрел к выходу руководить вверенными ему людьми. Поднимающийся холодный поток уже дошел до торчащих из стен факелов, готовясь в скором будущем их погасить, наполнив подземелье куда более подходящей для этого слова вечной безжизненной тьмой.
– Мы не можем бросить человека, – сказала Лия Платону, остановив его на полпути к выходу. – Надо что-то придумать.
– Пойти искать ключ?
– Нет! Посмотри кругом, его все равно не найти.
Платону необязательно было действительно оглядываться, чтобы понять, что хотела сказать жена. Кругом плавали доски из баррикад, обрывки брезента и даже целые, закрученные в узлы палатки. Множество сундуков и личных вещей не самой первой необходимости дополняло хаос несущегося со стороны тоннеля потока. В такой ситуации и вправду нельзя было терять ни сантиметра еще свободного от воды расстояния и вместо безуспешных поисков следовало попытаться открыть клетку подручными средствами. Лия перебирала по воде руками, пытаясь найти предмет потяжелее и поострее. Несколько раз схватившись за дерево, она поняла, что нужная ей вещь тяжелее воды и наверняка покоится на полу станции. Не оставалось ничего иного, как срочно учиться задерживать дыхание и нырять. К ней присоединился и Платон.
Священник к тому моменту уже прочитал все имеющиеся в его распоряжении молитвы, песни и священные строки и теперь в ускоренном темпе проводил свое заключительное причастие с элементами отпевания и экспромта. Какой бы несокрушимой ни была его сила духа, почувствовав воду на уровне пояса, запертый в крохотной клетке, он стал превращаться в обычного человека с присущими тому страхом и паникой. Но даже в такой ситуации священник не дрогнул и не опустился до проклятий в адрес своих мучителей и невольных палачей, уже в полном составе покинувших станцию метро.
Немного совладав с нервами и придя в себя, он вцепился в прутья решетки и резкими движениями пытался их расшатать. Одна из железных реек особенно заметно качалась, но никак не хотела отрываться. В этот момент Платон в очередной раз нырнул под воду и наконец обнаружил кувалду. Он очень легко поднял тяжелый предмет до уровня груди и почувствовал всю его массу, только попытавшись занести орудие над водой. Огромный инструмент железнодорожника, видимо, оказавшийся под землей по той же причине, что и рельсы, весил не меньше пуда. Платон нес его к клетке, а руки с трудом справлялись с такой непосильной ношей. Хотелось все бросить и отдохнуть, но поднявшаяся до груди вода не давала опомниться, попутно накачивая тело адреналином. Станция тонула прямо на глазах, стремительно, будто какой-то живущий поблизости гигант решил принять ванну и наполнял ее из огромного крана размером со шлюз ближайшей реки.
Не давая этой ванне превратиться в суп с живыми людьми, Платон с Лией приблизились к пленнику, поднимая над водой кувалду как замену потерявшемуся ключу. Они попытались разбить ею замок, но вода уже покрыла его, отчего удары становились легче, а размахи молота теряли скорость и амплитуду.
– Так не получится, – обратился к ним пленник. – Давайте лучше выбьем вот этот прут.
И он показал, как шатается одна из перекладин решетки. Не теряя ни одного мгновения, Платон размахнулся кувалдой и всем ее весом саданул по верхнему концу прута. Потратив на удар все силы, он был вознагражден звонким щелчком с искрами – это тонкая железка вылетела из паза. Осталось освободить противоположный ее конец. Задачу осложняла поднявшаяся почти до шеи вода, тормозящая любые резкие движения. Бить кувалдой на глубине было бессмысленно, поэтому все трое принялись отгибать прут в сторону. Платон с Лией тянули его на себя, а священник отталкивал ногами. Из-за высокого уровня воды он смог оторваться от пола, буквально лечь на нее и, упершись спиной в решетку, использовать тело как большой рычаг, чтобы всей силой надавить на проклятую железку. Не выйдя из нижнего паза, она тем не менее очень сильно согнулась и освободила достаточную для человека щель в верхней части клетки. Подгоняемый поднимающейся водой, но вместе с тем воспользовавшись ею, пленник всплыл под самый верх клетки и протиснулся в спасительную щель. Никто не успел и глазом моргнуть, как он оказался на свободе. Если этим словом можно было назвать почти затопленную станцию метро, выход с которой находился в противоположном конце платформы.