Видимо, Дагни неверно поняла, чью безопасность имела в виду женщина — никто не захотел пойти с ней.
Пассажиры не смотрели на нее и избегали взглядов друг друга. Дагни не видела глаз, только влажные овалы, поблескивающие в свете луны. Вот они, думала она, люди нового века, те, кто требует самопожертвования и принимает его. Ее остро полоснуло чувство гнева, крывшееся в молчании людей, гнева, говорящего о том, что никто и не думал ей помогать — от нее ждали жертвы, и с чувством жестокости, новым для нее, она сознательно промолчала.
Дагни заметила, что Оуэн Келлог тоже чего-то ждет, но смотрит не на пассажиров, а на нее. Убедившись, что никто из толпы не ответил, он спокойно произнес:
— Конечно же, мисс Таггерт, я пойду с вами.
— Благодарю.
— А как же мы? — возмутилась нервная женщина.
Дагни повернулась к ней и ответила с официальной монотонностью чиновника при исполнении:
— Банды налетчиков еще ни разу не нападали на «замороженные» поезда. К сожалению.
— Но где мы находимся? — спросил плотный мужчина в слишком дорогом пальто и со слишком дряблым лицом. Он говорил с Дагни так, как обращаются к слугам люди, не умеющие ими управлять. — В какой части штата?
— Не знаю, — ответила Дагни.
— Как долго мы пробудем здесь? — спросил другой тоном кредитора, спрашивающего с должника.
— Не знаю.
— Когда мы будем в Сан-Франциско? — спросил третий со строгостью шерифа, говорящего с подозреваемым.
— Не знаю.
Возмущение пассажиров разрешилось серией небольших вспышек, напомнивших Дагни треск каштанов на угольях — заработала темная печь умов людей, убедившихся в том, что теперь о них позаботятся.
— Это возмутительно! — вперед вырвалась женщина, крича прямо в лицо Дагни. — Вы не имеете права допускать подобное! Я не собираюсь ждать здесь, в чистом поле! Я требую доставить меня к месту назначения!
— Прикусите язык, — ответила Дагни. — Иначе я запру двери вагонов и просто брошу вас здесь.
— Вы не можете так поступить! Вы — представитель транспортной компании! Вы не имеете права так обращаться с пассажирами! Я сообщу в Объединенный совет!
— Да, если я дам вам поезд, чтобы вы добрались до вашего Объединенного совета. — Дагни повернулась и пошла прочь.
Она поймала взгляд Келлога, словно — с явным одобрением — подчеркнувший жирной чертой ее последние слова.
— Достаньте где-нибудь фонарь, — велела она, — пока я схожу за сумкой, и двинемся в путь.
Когда они шли мимо молчаливой череды вагонов, то увидели еще одну фигуру, спустившуюся по ступенькам и бегущую им навстречу. Дагни узнала бродягу.
— Какие-то трудности, мэм? — остановившись, спросил он.
— Экипаж поезда сбежал.
— Ох… Что нужно делать?
— Я собираюсь позвонить в отделение железной дороги по экстренной связи.
— В наши дни вам нельзя идти в одиночку, мэм. Будет лучше, если с вами пойду я.
Дагни улыбнулась.
— Спасибо. Все будет в порядке. Со мной пойдет мистер Келлог. Скажите, как ваше имя?
— Джеф Аллен, мэм.
— Послушайте, Аллен, вы когда-нибудь работали на железной дороге?
— Нет, мэм.
— Значит, теперь будете. Вы — заместитель проводника и доверенное лицо вице-президента компании «Таггерт Трансконтинентал». Ваша работа — руководить поездом во время моего отсутствия, поддерживать порядок и следить, чтобы стадо не разбежалось. Скажите, что я вас уполномочила. Вам не нужны никакие доказательства. Они станут повиноваться любому, кто потребует от них повиновения.
— Да, мэм, — твердо ответил Джеф Аллен и понимающе кивнул.
Дагни вспомнилось, что деньги в кармане имеют способность внушать человеку самоуважение. Она достала из сумочки стодолларовую банкноту и сунула в руку Аллену.
— Это ваш аванс, — пояснила она.
— Да, мэм.
Она двинулась вперед, как вдруг Аллен окликнул ее:
— Мисс Таггерт!
— Что? — обернулась Дагни.
— Спасибо, — произнес он.
Дагни улыбнулась, отсалютовала ему рукой и зашагала вперед.
— Кто это? — спросил ее Келлог.
— Бродяга, его поймали, когда он хотел проехать зайцем.
— Мне кажется, он справится с работой.
— Справится.
Они молча прошли мимо паровоза в том направлении, куда указывал его головной прожектор. Сначала, шагая по шпалам, освещенным сзади мощным лучом, они чувствовали себя как дома, в привычной обстановке железной дороги. Потом Дагни заметила, что свет выхватывает из темноты только шпалы под ногами, медленно ослабевая, и ей захотелось удержать его, видеть его сияние, пусть даже слабое, как можно дольше. Но вскоре она поняла, что неверный отблеск на траве всего лишь лунный свет. Она не смогла побороть дрожь, заставившую ее обернуться. Головной прожектор паровоза все еще виднелся вдали, напоминая жидкий серебряный шар планеты, обманчиво близкий, но, на самом деле, принадлежащий к иной орбите, к чуждой системе планет.
Оуэн Келлог молча шагал рядом с ней, и Дагни не сомневалась — каждый из них знает, о чем думает другой.
— Он не смог бы. Господи, он не смог бы! — неожиданно произнесла она, не замечая, что говорит вслух.
— Кто?
— Натаниэль Таггерт. Он не смог бы работать с такими людьми, как эти пассажиры. Не стал бы пускать для них свои поезда. Не смог бы искать среди них сотрудников. Не смог бы использовать их ни как персонал, ни как потребителей своих услуг.
Келлог улыбнулся.
— Вы хотите сказать, мисс Таггерт, что он не разбогател бы, эксплуатируя их?
Она, не задумываясь, кивнула.
— Они… — начала она, и Келлог услышал, как ее голос задрожал от любви, боли и презрения, — они годами твердили, что он богатеет, присваивая способности других людей, не оставляя им никакого шанса, и что… что использует в своих интересах человеческую некомпетентность… Но он требовал от людей не просто повиновения, а…
— Мисс Таггерт, — прервал ее Келлог с оттенком суровости в голосе, — не забывайте, что он жил по закону, который довольно быстро уничтожил рабство в цивилизованном мире. Припомните это, когда характер его врагов поставит вас в тупик.
— Вы когда-нибудь слышали о женщине по имени Айви Старнс?
— О, да…
— Я все думаю, что зрелище наших пассажиров доставило бы ей удовольствие. Вот чего она искала. Но мы не можем так жить, вы и я, не так ли? С этим невозможно жить.
— Что заставляет вас думать, что цель Айви Старнс — жизнь?
Где-то на краешке сознания, подобно зарницам, мелькавшим над прерией, — не то лучами, не то облачками — она уловила некий образ, пока что невнятный, но настоятельно требовавший опознания.
Дагни не ответила, и ритм шагов, ограниченный расстоянием между шпалами, подобно звеньям цепочки, продолжал разворачиваться у нее под ногами, отсчитываемый стуком каблуков.
Раньше у Дагни не было времени думать о Келлоге иначе, как о товарище, посланном свыше, сейчас же она смотрела на него с вниманием иного рода. Его лицо несло то же ясное, твердое выражение, которое так нравилось ей в прежние времена. Но теперь оно стало более добрым и безмятежным. Он носил старый кожаный пиджак, и даже в темноте она могла рассмотреть испещрявшие его пятна.
— Чем вы занимались, когда оставили «Таггерт Трансконтинентал»? — спросила Дагни.
— О, очень многим.
— Где работаете сейчас?
— Выполняю особые поручения.
— Какого рода?
— Любого.
— Вы никак не связаны с железной дорогой?
— Нет.
Резкий, краткий ответ прозвучал убедительнее самой длинной фразы. Она понимала, чем он вызван.
— Келлог, если бы я сказала вам, что в моей компании больше нет ни одного стуящего человека, и предложила бы вам работу… любую работу на любых условиях, за любые деньги, которые вы сами назначили бы, вы вернулись бы к нам?
— Нет.
— Вас возмутило сокращение наших перевозок. Не думаю, что вам известно, что нам принесла потеря работавших на нас людей. Не могу передать, какую агонию я пережила три дня назад, когда пыталась отыскать хоть одного достойного человека, способного построить пять миль временного железнодорожного полотна. Мне нужно проложить пятьдесят миль пути через Скалистые горы. Я не вижу способа это сделать. Но сделать это необходимо. Я прочесала всю страну в поисках людей. Никого не осталось. И вот, неожиданно встретив вас сейчас, когда я отдала бы половину всего за одного такого работник, а как вы… Вы понимаете, почему я не могу отпустить вас просто так? Выбирайте все, что хотите. Хотите стать генеральным менеджером региона? Или помощником вице-президента?
— Нет.
— Вы по-прежнему зарабатываете себе на жизнь, верно?
— Да.
— Не похоже, что вы зарабатываете много.
— Я зарабатываю достаточно для себя и больше ни для кого.
— Почему вы не хотите работать на «Таггерт Трансконтинентал»?
— Потому что вы не дадите мне ту работу, которую я хочу получить.
— Я?! — опешила Дагни. — Господи, Келлог! Разве вы еще не поняли? Я дам вам любую работу, которую вы захотите!
— Хорошо. Путевой обходчик.
— Что?
— Стрелочник. Мойщик паровозов, — он улыбнулся, увидев выражение ее лица. — Нет? Я же говорил, что вы не согласитесь.
— Вы хотите сказать, что согласны быть простым рабочим?
— В любое время, как только вы прикажете.
— И больше никем?
— Верно, больше никем.
— Разве вы не понимаете, что для таких работ у нас людей предостаточно, но для более серьезных заданий никого нет?
— Я это понимаю, мисс Таггерт. А вы?
— Мне нужен ваш…
— …разум, мисс Таггерт? Мой разум больше не продается.
Дагни посмотрела на Келлога, и лицо ее словно затвердевало.
— Вы ведь один из них, не так ли? — наконец произнесла она.
— Один из кого?
Дагни не ответила, пожала плечами и пошла дальше.
— Мисс Таггерт, — спросил Келлог. — Как долго вы собираетесь работать на железной дороге?
— Я не отдам мир тому человеку, которого вы цитируете.
— Ваш ответ той пассажирке прозвучал более здраво.