На время командования Пыковым ТАВКР «Киев» с августа 1978 по сентябрь 1981 год пришелся самый интенсивный период плавания и боевой подготовки крейсера. За три с половиной года авианосец находился вне базы 495 суток, т. е. почти полтора года, из них 297 суток в Атлантике и Средиземном море, 95 суток на боевой подготовке в Баренцевом море, остальное время пришлось на заходы в Севастополь и межпоходовый ремонт в Николаеве.
У Пыкова было свое имя и авторитет среди командиров и экипажей кораблей эскадры. После вступления в должность командира «Киева», знакомство Пыкова с кораблем началось с докладов командиров боевых частей, начальников служб о состоянии материальной части и состоянии воинской дисциплины в их подразделениях. Затем началось знакомство с самим кораблем – обходы корабля, его многочисленных жилых и служебных помещений, и они завершались не только замечаниями, но в ряде случаев и оргвыводами. После принятия дел и обязанностей Пыков распорядился принести приказ о назначении суточного наряда и вахт, а затем был сыгран «Большой сбор». В строю стояло чуть больше 400 матросов и старшин, хотя на корабле их было 980. После этого было сделано пять построений и последний раз в строю стояло уже 750 человек. На разборе с офицерами Пыков сказал: «Отныне так будет всегда», и так было на протяжении всей его командирской деятельности на этом корабле.
С заместителем по политчасти ему, безусловно, повезло. Но служебные отношения с капитаном 2 ранга А.А.Пенкиным, как с главным комиссаром, пришедшим на корабль месяцем раньше него, поначалу складывались непросто. Сошлись две личности, два характера. Не раз и не два он отмечал недопустимость резкости на грани грубости или унижения достоинства подчиненных, которые были присущи Пыкову. К счастью, оба сумели по достоинству оценить друг друга и найти общий язык на пользу общего дела. Оба старались всеми доступными способами пробудить в экипаже служебное рвение и любовь к кораблю. В дальних походах не было ни одного дня, чтобы после подведения итогов не зачитывался приказ о предоставлении нескольким матросам краткосрочного отпуска с выездом на Родину. Пыков не скупился на такие поощрения, несмотря на недовольство финансовых органов флота, экономивших на копейках и не понимавших значимость таких поощрений для морального духа и настроения матросского коллектива. Им придавалось большое значение воспитанию в офицерах корабля самостоятельности и в управлении своим подразделением и во время несения вахтенной службы на ходу корабля. Командир лично разработал положение о лучшем вахтенном офицере и программу их подготовки, привлекая к занятиям с ними не только командиров боевых частей, но и флагманских специалистов 170 бригады. Были изготовлены знаки вахтенных офицеров 1, 2, 3 класса, которые вручались по итогам дальнего похода. Служить с Пыковым было нелегко, но интересно. В повседневной работе он никогда не упускал вопросов, связанных с обеспечением команды всеми видами довольствия, быта личного состава, в том числе по качеству приготовления пищи, дополнительного ночного питания вахтенных смен. Он был убежден, что от его распорядительности в этих вопросах зависит настроение и работоспособность всего экипажа.
Командирские качества как руководителя и как судоводителя у В. Н. Пыкова были отменные. Он умел сохранять полное хладнокровие и выдержку в сложной обстановке и, принимая ответственное решение, всегда учитывал мнение подчиненных специалистов. Умея организовать свой труд, он требовал этого же и от подчиненных. В своих воспоминаниях Владимир Николаевич отмечает: «Самое большое моральное удовлетворение в службе я получил будучи командиром «Киева». На мой взгляд, нашему многочисленному экипажу под моим командованием удалось вывести корабль в число лучших кораблей ВМФ, связать море и небо. Этот корабль был первым настоящим авианосцем в составе Северного флота. Благодаря первенцу авианосного флота наша морская авиация получила статус корабельной. Сотням летчиков-палубников дала путевку в небо взлетная палуба нашего авианосца».
За всю службу со стороны командования к нему не было претензий по части служебных упущений и тем более как к судоводителю. Он был организатором и командиром от Бога. По его словам, все неприятности у него начинались не в море, а на берегу, из-за трений с командованием по принципиальным служебным вопросам. Он никогда не отступал от глубоко продуманных принятых им решений, касавшихся внедренной им на корабле организации и, зачастую, игнорировал указания командования, если считал их со своей точки зрения неправильными.
Был курьезный случай с корабельной гауптвахтой. Приняв корабль в состоянии, когда порядок и дисциплина на корабле приобрели устойчивую тенденцию к ухудшению, он решил устроить на корабле три карцера и гауптвахту на 17 человек. Это позволило резко снизить грубые проступки, когда команда поняла неотвратимость справедливого возмездия за грубые нарушения. После возвращения с первой боевой службы при беседе Члена Военного Совета флота Падорина с политработникам корабля ему было доложено о наличии на корабле большой гауптвахты. Падорин был мудрым и опытным руководителем и не стал выговаривать Пыкову, а сказал командованию эскадры, чтобы гауптвахту на корабле ликвидировали. Состоялась беседа командира эскадры вице-адмирала В. И. Зуба и начальника политотдела контр-адмирала Н. В. Мудрого с Пыковым, и они были уверены, что гауптвахта прекратит свое существование. Но у Пыкова не было никаких сомнений в ее целесообразности на корабле. Она помогала держать должную дисциплину и осталась на корабле в прежнем виде. Чрез полгода на очередной боевой службе, когда начальник политотдела прогуливался по полетной палубе поздно ночью, он увидел строй из восьми человек в сопровождении конвоира. Попытки выяснить у конвоира, что это за команда, успеха не имели. Тот ответил, что ему можно разговаривать только с начальником караула, каковым начальник политотдела не являлся. У Мудрого на глазах стояли слезы от увиденного. С приходом в базу Пыков был очередной раз вызван на ковер к начальству по поводу гауптвахты. Но она по-прежнему работала, несмотря на давление сверху. В декабре 1978 года перед выходом на очередную боевую службу начальник политотдела Н. В. Мудрый прибыл на корабль с целью поставить точку в существовании гауптвахты и стал проводить свое расследование. Но этот визит тоже закончился неудачей, и Пыков стал ждать очередного вызова на партийную комиссию, который не заставил себя ждать. На парткомиссии Мудрый выступил честно, рассказав о посещении «Киева» и сделал вывод: «Мы с командиром эскадры на «Киеве» власти не имеем». Сложилась пикантная ситуация. Партийное взыскание нельзя было выносить менее чем за месяц до выхода на боевую службу, в противном случае этого члена КПСС надо снимать с должности и убирать с корабля. Снять с должности Пыкова было невозможно, потому что это могло быть сделано только приказом Министра обороны. С другой стороны, никаких претензий к Пыкову предъявить не представлялось возможным, потому что дисциплина на корабле и уровень боевой подготовки только улучшались из года в год. Мудрый полагал, что на парткомиссии Пыков одумается и признает свои «ошибки» и дело закончится только вызовом на парткомиссию и беседой с командиром. Но, когда Пыков заявил, что гауптвахта будет существовать в том виде, в котором она находится, у Мудрого было почти шоковое состояние. Пыкова попросили выйти на несколько минут и дать время комиссии посовещаться. Совещание затянулось на 40 минут. В итоге ему был объявлен выговор без занесения в учетную карточку, и это было уже тринадцатое партийное взыскание, вынесенное парткомиссией, а два, из ранее вынесенных, были с занесением в личное дело. Это произошло за три дня до выхода на боевую службу.
Все выше сказанное полностью характеризует Пыкова как человека чрезвычайно ответственного и твердого в своих решениях. Надо сказать, что он был, наверное, самым опытным командиром корабля на Северном флоте, потому что откомандовал всеми классами надводных кораблей, начиная с самого малого противолодочного до авианосца. Все корабли под его командованием были на флоте передовыми и даже отличными.
Так получилось, что и второй командир ТАВКР «Киев», капитан 1 ранга Пыков, оказался весьма противоречивой, неординарной, но мощной и по-своему выдающейся фигурой в корабельной истории. Трудно понять, каким образом принималось решение командованием флота о замене строптивого «черноморского придатка на КСФ», каковым воспринимался на Севере и как лично называл себя Ю. Г. Соколов, на своего, северянина, североморца. Можно предположить, что в этом вопросе есть личный «след» Главкома. Адмирал Горшков питал к своим авианосцам особые чувства. И «Киев» выделял среди них как, быть может, последнюю свою флотскую любовь. Поэтому подбираемые на должность командира ТАВКР кандидаты не только заочно перебирались им в порядке ознакомления, но и проходили обязательный контроль в личной беседе перед подписанием приказа о назначении. Можно предположить, что, из отобранных флотом кандидатур, Пыковская произвела на Горшкова наиболее сильное впечатление.
Владимир Николаевич Пыков был очень сложной и притиворечивой фигурой, и приходится только сожалеть о том, что проявленный им командирский талант на разных кораблях, и ТАВКР «Киев» в частности, не получил дальнейшего развития. После учебы в Военно-морской академии Владимиру Николаевичу не нашлось достойного места на 7 эскадре. Он очень трудно вписывался в сложившуюся десятилетиями организацию управления корабельными соединениями. Ему можно было бы найти достойное место на флоте и с пользой использовать его мощный потенциал. Например он мог бы с большой пользой для флота возглавить отдел штаба флота, отечающий за контроль и подготовку командиров кораблей. Но никому из начальников не пришла в голову эта идея и не задумался о том, как с пользой для флота использовать огромный потенциал Пыкова. Этого не случилось. А очень жаль.
Вообще же следует заметить, что «Киеву» везло на командиров на протяжении всей его службы в ВМФ. Каждый из них был значительной фигурой в корабельной истории со своими специфическими чертами. Вот ее основные вехи.