– Тогда я взял курс на юг и отправился на поиски южного континента, – рассказывал Дрейк по возвращении, – и я его не нашел.
Никому не суждено было его отыскать, но многие из тех, кто слушал тогда мореплавателя, не верили его словам: «У него была другая цель».
Дрейк и в самом деле вскоре переменил курс и вернулся к берегам Америки. В то время испанцы наслаждались в полной безмятежности плодами своей победы. Последние непокорные инки и арауканцы были уничтожены, остальные работали на золотых и серебряных рудниках, и обращались с ними так, что они долго не выдерживали. Караваны мулов и лам доставляли драгоценные слитки к портам, куда за ними приходили королевские суда и увозили в Панаму. Надзор за всем этим был сильно ослаблен. Как-то в Тарапаке люди Дрейка натолкнулись на спящего испанца и рядом с ним увидели мешок, в котором оказалось шестнадцать серебряных слитков. Королевские пираты ходили таким образом от порта к порту, не встречая особого сопротивления. Неподалеку от Кальяо они захватили и разграбили галион, а немного севернее другой – «Какафуего». На нем оказалось 26 тонн серебра, тринадцать ящиков с золотыми самородками, 80 фунтов золота в слитках и множество всяких ценных предметов. «Золотистая лань» была теперь так нагружена, что зарывалась носом в волну. Чтобы привести корабль в нормальное положение, Дрейк велел распределить груз по-иному.
– В Англию вы вернетесь с востока, – приказал ему младший камергер королевы, финансовый распорядитель морских путешествий и открытий. – Пройдете через пролив открытый Фробишером на севере американского материка.
В действительности Фробишер тщетно искал этот проход. Нагруженная до краев «Золотистая лань» взяла курс на север, достигла приполярных вод, где все больше и больше становилось плавучего льда. Несмотря на почтительный страх перед знаменитым капитаном, команда начала роптать, считая совсем неразумным подвергать опасности плоды стольких усилий ради каких-то географических соображений. Дрейк наконец согласился с ними, когда увидел, что американский берег повернул на запад и что с каждым днем ледяной ветер становится все свежее.
– Возвращаемся западным путем. И затем, отчасти из желания показать, что на корабле он все же остается главный после Бога, Дрейк затягивает возвращение, чтобы исследовать немного побережье. Он высадился в бухте под 38°30' северной широты, среди крутых белых скал.
Появились индейцы. Дрейк приказал не обижать их, а дисциплина у него была железная, так что отношения установились дружеские. Экспедиция пробыла в тех краях до середины 1579 года, но Дрейк так и не узнал, что оставалось всего лишь несколько миль до входа в великолепную бухту, где теперь раскинулся Сан-Франциско. На месте своей высадки он велел поставить стелу с медной дощечкой, объявляя этот берег владением королевы Елизаветы I, и для большей верности велел закопать у основания монумента английский шестипенсовик, так как более крупной монеты под рукой не оказалось. Эта дощечка, в точности совпадающая с описью, составленной тогда по судовым документам, была обнаружена в 1938 году.
«Золотистая лань» пересекла Тихий океан, обогнула в середине июня 1580 года мыс Доброй Надежды и 28 сентября прибыла в Плимут. Дрейк был первым капитаном, совершившим кругосветное плавание на своем корабле.
Ценность его груза была определена в миллион фунтов. Так как Англия и Испания не все время находились в состоянии войны, посол Филиппа II в Лондоне потребовал, чтобы часть привезенной Дрейком добычи была возвращена Испании, и он этого добился. Из осторожности Елизавета прервала общение с Дрейком, не принимала его пять месяцев. Но потом, раздраженная действиями испанцев в Северном море, решила сделать жест, который мыслился как предостережение. «Золотистая лань» получила приказ стать на якорь в порту Дептфорд на Темзе.
Почти каждый английский школьник может описать историческую сцену, которая за этим последовала. Поднявшись на борт «Золотистой лани», Елизавета I заставила пирата опуститься на колени и отдать ей свою шпагу: «Дрейк, королю Испании нужна ваша голова. Я пришла, чтобы отсечь ее», потом, обнимая пирата: «Встаньте, сэр Френсис!», и пожаловала ему титул барона. Другая версия гласит, что при этом присутствовал посол Франции и что акт возведения в дворянство королева в шутку поручила ему. Вариант этот кажется мне менее правдоподобным и не таким выразительным.
Через несколько лет Елизавета узнает, что Филипп II приказал тайно снарядить огромную армаду. По всем донесениям, флот предназначался для высадки на английский берег. Королева вызвала к себе пирата:
– Узнайте, что там происходит, и в случае необходимости предупредите намерения испанцев.
Дрейк отплывает с тридцатью судами. Разведывательная служба действовала в те времена очень активно и успешно. Дрейк узнал, что значительная часть Непобедимой армады – таким было ее кодовое название – сосредоточена в Кадисе. Он достигает прохода в этот строго охраняемый порт и проникает даже во внутреннюю гавань, где пускает ко дну тридцать три испанских судна, две галеры и уводит пять судов с добычей, среди них большой корабль «Сан-Фелипе», который прибыл из Мозамбика с грузом золота, пряностей, фарфора, бархата. Всего сокровищ там было на 14 тысяч фунтов. Среди судовых документов на захваченных кораблях оказались «совершенно секретные» дела торговли с Востоком, карты, описи товаров и разные, использованные в свое время сведения. «Не будь Дрейка, – писал биограф этого пирата, – еще неизвестно, была бы когда-нибудь королева Виктория увенчана короной императрицы Индии»[23].
20 июня 1587 года сэр Френсис возвращается в Плимут. Из тридцати вверенных ему судов он приводит обратно только двенадцать. Никто и не думает выговаривать ему за эти возмещенные с лихвой потери. Через год, произведенный в чин вице-адмирала, Френсис Дрейк смог сыграть свою роль в разгроме восстановленной Непобедимой армады. А после этого ставший уже законным корсаром вице-адмирал снова пускается в просторы Атлантики. Случалось, что, разглядев его флаг, галионы сдавались без боя.
В 1592 году Плимут посылает Дрейка заседать в Парламенте, но словесные бури не пришлись по нраву этому человеку, привыкшему больше к реву ветра и крику чаек над волнами.
Название флагманского корабля, на котором Дрейк отплыл в 1594 году в Вест-Индию, имеет на английском языке ясное значение: «Дифайенс» (вызов). И, кажется, именно с этого момента судьба принимает вызов гениального авантюриста, до сих пор такого удачливого.
В конце XVI века Панама, самый важный пункт транзита сокровищ из Перу, переживала очень сильное оживление. В порт без конца входили и отправлялись из него всевозможные корабли. Было сколочено уже немало внушительных состояний.
– Такой город, если я на него нападу, скорее согласится заплатить выкуп, чем даст себя разрушить.
Дрейк был твердо уверен в том, что его имя вызовет в городе страшную панику. Составив ультиматум, он поручает одному из своих капитанов, Баскервилю, доставить его губернатору Панамы на тихоокеанское побережье.
– Я подожду вас здесь, а вы совершите хорошую увеселительную прогулку.
Но на самом деле из-за климата, комаров, змей путешествие через перешеек никогда не было увеселительной прогулкой. Дрейк это хорошо знал, так как сам был здесь в 1572 году> возглавляя маленькую экспедицию, которая пробиралась к портам Панамы. Баскервиль согласился выполнить такое поручение и с небольшим отрядом отправился по пути, проложенному караванами мулов, перевозивших испанское золото.
Через три недели странная новость пришла на корабль. Принес ее местный рыбак: на соседнем пляже он видел нескольких англичан, которые пришли туда пешком. Все они в жалком состоянии и просят помощи.
– Не могу поверить, что это Баскервиль, – сказал Дрейк капитану своего корабля. – Подойдите ближе к берегу.
Посланная лодка подобрала на пляже обессиленных людей, среди них был и Баскервиль. Да, это был он, не только изнуренный, но и раненый.
– Нам не повезло, адмирал. Гарнизон Панамы хорошо защищался, даже пошел в контратаку.
– Ничего, подождем. Панама от нас никуда не уйдет.
Особенно бесило Дрейка то обстоятельство, что причина, из-за которой ему пришлось отложить наказание наглого города, была для корсара немного конфузной: дизентерия. Несколько дней «Дифайенс» крейсировал вдали от Порто-Бельо. Чтобы развлечь лежавшего в своей каюте адмирала, художник, официально картограф экспедиции, пришел показать ему акварели.
– Это вид островка Буэнавентура, адмирал. Мне хотелось поместить «Дифайенс» у этого зеленого берега.
Дрейк смотрел с явным нетерпением и не отвечал ни слова. Лекарь адмирала сделал художнику знак удалиться. Через минуту послышались крики, затем звук торопливых шагов на корме. К собравшимся офицерам вышел лекарь.
– Адмирал сказал мне, что хочет любой ценой идти на разгром Панамы. «Сейчас же отдаю приказ». Он поднялся на койке и упал мертвый.
«До Нельсона в Англии не было более знаменитого моряка». Эта фраза по существу или дословно выходила из-под пера многих английских историков. Испанцы со своей стороны, видимо, тоже не забывали Дрейка. В 1915 году один из его биографов, А. Мейсон, имел случай встретиться с алькальдом города Кадиса. Этот городской голова был с ним так мало любезен, что Мейсон спросил о причине подобного отношения. Испанец посмотрел ему в глаза:
– Разве вы забыли Дрейка?
Нет на свете беспокойнее груза, чем порох. Во время второй мировой войны суда с боеприпасами, составлявшие конвои союзных держав, пересекали Атлантику и Северный Ледовитый океан. Если в одно из них попадала торпеда, бомба или меткий снаряд, зрелище всегда было потрясающим: глухой взрыв, огненный столб как будто до самого неба, густой дым, а потом, когда он рассеется, на море ничего, абсолютно ничего, словно корабля вовсе и не было.
Подобная участь ожидала в 1689 году французский фрегат «Серпант» с 24 пушками на борту, атакованный голландским судном в то время, когда он доставлял из Кале в Брест бочонки с порохом. Канониры старались как могли, отвечая на залпы нападающих, но весь экипаж считал положение не слишком приятным. Ю