— Не думаю, а знаю. Может занять пару лет, но, когда закончу, будет не хуже новой.
— Это невозможно, — сказал Джиордино, качая головой.
— Мы с вами просто по-разному смотрим на вещи, — улыбнулся Касслер. — Вы видите груду лома. Я вижу великолепную машину, которой будут любоваться миллионы людей в Смитсоновском музее. — Зеленовато-голубые глаза Папаши засверкали неподдельным энтузиазмом. — Вы так и не поняли, что вам досталась инженерная неудача, а вы превратили ее в оглушительный успех. До сих пор «корабль снегов» был известен лишь тем, что потерпел полное фиаско, — ведь машина не смогла выполнить и половины того, что от нее ожидалось. Потому ее и забросили почти сразу после выгрузки с парохода, и она пролежала подо льдом и снегом шестьдесят лет. Вы не только доказали, что она была триумфом техники середины столетия, проведя ее через шестьдесят миль в снежную бурю, вы с помощью ее чудовищных размеров и силы предотвратили мировой катаклизм. Теперь благодаря вам она стала бесценной исторической реликвией.
Питт глядел на изувеченного колосса, будто на раненого зверя:
— Да-а, не будь ее, никого из нас здесь бы тоже не было.
— Когда-нибудь, я надеюсь, вы мне расскажете все с самого начала?
Джиордино бросил на старика странный взгляд:
— Почему-то мне кажется, что вы и так все знаете.
— Когда она займет свое место на стенде, я приглашу вас на открытие, согласны? — предложил Папаша и хлопнул Питта по плечу.
— С радостью примем приглашение.
— Кстати, это мне кое-что напомнило. Вы мне не скажете, кто тут командует? По пути от станции мы с ребятами нашли три замерзших тела примерно в полумиле от взлетной полосы. Похоже, эти люди пытались пройти защитный периметр, но не успели и замерзли. Надо бы доложить, чтобы их подобрали.
— Мужчина и две женщины? — невинным голосом уточнил Питт.
Папаша кивнул:
— Самое странное, что одеты они были скорее для пикника в Филадельфии, но никак не для путешествий по холодной Антарктиде.
— Некоторые люди не понимают всей опасности воздействия низких температур на здоровье.
Папаша поднят бровь, потом полез в карман, вытащил красный платок размером с половину походной палатки и шумно высморкался.
— Да, лучше, пожалуй, и не скажешь, — задумчиво протянул он.
То и дело на полосу садились самолеты, привозившие ученых и военных, потом взлетали, увозя раненых людей Клири и охранников в госпитали США. Стоит упомянуть, что субмарина «Таксон» прошла подо льдом в потайную гавань и встала у причала рядом со старыми немецкими лодками класса «U».
Капитан Ивен Каннингхем был похож на бантамского петуха — жилистый коротышка, у которого руки и ноги двигались как на шарнирах. У него было гладкое лицо с острым подбородком и тевтонские светло-голубые глаза, находящиеся постоянно в движении. Капитан представился полковнику Виттенбергу и генералу Биллу Гуэрро, присланному из Вашингтона, чтобы принять командование все усложняющейся операцией по исследованию всего, что им удавалось обнаружить. Каннингхем предоставил в его распоряжение себя, свой корабль и команду, как было приказано начальником штаба флота.
Виттенберг рассказал Каннингхему про Питта, и командир подлодки разыскал сотрудника НУМА. Подойдя, он представился.
— Мистер Питт, мы с вами разговаривали по радио, но лично не встречались. Я Ивен Каннингхем, командир «Таксона».
— Знакомство с вами — большая честь для меня, капитан. Только теперь я могу выразить вам свою благодарность за спасение «Полярной бури» и всех, кто на ней был.
— Просто повезло оказаться в нужное время в нужном месте, — широко улыбнулся Каннингхем. — Не каждый командир современной подлодки может похвастаться потопленной субмариной класса «U».
— Ни один, кроме тех, что сбежали из дома престарелых.
— Кстати, о лодках класса «U». Вы знаете, что тут их еще четыре стоят у причала?
Питт кивнул:
— Видел их сегодня утром. Вид такой, будто только что сошли со стапеля.
— Мои механики ходили их осматривать. На них произвело впечатление качество техники, созданной, когда их дедушки еще бегали в коротких штанишках.
— Для всех, кто родился позже восьмидесятого, Вторая мировая так же далека, как была Гражданская для наших родителей.
Взгляд Питта упал на выходящих из прилетевшего «Боинга-737» пассажиров, и он, извинившись перед Каннингхемом, поспешил к ним. Женщина в вязаной шапочке, из-под которой стекал водопад рыжих волос, остановилась и огляделась, потом посмотрела в сторону Питта, и лицо ее словно озарилось изнутри.
Питт пошел к ней, но его обогнал Джиордино. Он схватил Пэт О’Коннелл в могучие объятия, поднял ее так, будто она ничего не весила, и закружил вокруг себя. Потом они страстно поцеловались.
Питт, весьма заинтригованный, не отводил от них глаз. Когда Джиордино поставил Пэт на землю, она оглянулась и помахала рукой Питту. Он дружески поцеловал ее в щеку, отступил на шаг и спросил:
— Я что-то не врубился: вы мне голову морочите или впрямь друг к другу неравнодушны? Пэт весело рассмеялась:
— В Буэнос-Айресе мы с Алом поглядели друг другу в глаза, и с нами случилась потрясающая вещь.
— А именно? — сурово взглянул на напарника Питт.
— Мы влюбились друг в друга.
Теперь Питт выглядел уже не столько заинтригованным, сколько озадаченным.
— Это ты влюбился?
Джиордино пожал плечами и улыбнулся:
— Не могу объяснить. Такого со мной раньше не бывало.
— Значит, выходишь из игры?
— Мы с тобой, друг, через многое прошли вместе. Столько приключений было, что вспоминать замучаешься. Это чудо, что мы до сих пор живы, получив куда больше положенного синяков и шрамов, чтобы это доказать. Надо смотреть в глаза реальности. Мы не молодеем. У меня по утрам суставы поскрипывают. Пора подумать о том, чтобы остановиться. — Он осклабился. — И мнение мамы Джиордино тоже надо учесть.
— Так у тебя еще и мать есть? — поддразнила его Пэт.
— Вы с мамой отлично поладите, — авторитетно заявил Джиордино. — Мама говорила, что я не должен вечно оставаться холостяком, если хочу подарить ей маленьких Джиордино, чтобы было кому толстеть от ее знаменитой лазаньи.
— Тогда надо поспешить, — засмеялась Пэт. — В мои тридцать пять у меня не слишком много времени, чтобы создавать новое поколение.
— У вас есть Миган, — сказал Питт.
— Да, и она тоже обожает Ала.
Питт в недоумении затряс головой:
— Миган одобряет этого инопланетянина?
— А почему бы и нет? — спросила Пэт. — Ал спас ей жизнь, между прочим.
Питт не стал напоминать, что тоже приложил руку к спасению матери и дочери. Не стал говорить и о том, что его увлечение Пэт выходило за рамки простой дружбы.
— Что ж, тогда мне ничего другого не остается, кроме как благословить вас и настаивать на том, чтобы шафером на свадьбе был я.
Джиордино обнял Питта за плечи и убежденно заявил:
— Ни один человек на свете не исполнит эту роль лучше тебя!
— Вы дату назначили?
— Не раньше чем через полгода, — сказала Пэт. — Адмирал Сэндекер пристроил меня руководить работой по расшифровке эменитских надписей в антарктическом городе. На самом деле это займет годы, но не думаю, что адмирал будет против, если я вернусь раньше ради свадьбы с Алом.
— Да, — сказал Питт, все еще пытаясь представить себе невозможное — женатого Ала. — Я тоже думаю, он не будет против.
Подошел лейтенант Майлз Джейкобс и небрежно отдал честь.
— Мистер Питт, полковник Виттенберг хотел бы перемолвиться с вами словечком.
— А где его можно найти?
— Они с генералом Гуэрро устроили командный пункт в офисе, в том конце ангара.
— Спасибо, уже иду. — Питт повернулся к Джиордино. — Ты бы устроил Пэт в одной из пустых кладовых — там можно и жить, и организовать место для работы.
Виттенберг сидел за столом в помещении, которое вырубили русские пленные почти шестьдесят лет назад. Когда Питт вошел, полковник показал ему на стул. Здесь же был центр связи, где в поте лица работали два связиста. В кабинете творился бедлам, сновали туда-сюда военные и гражданские. Генерал Гуэрро сидел за большим металлическим столом в углу, окруженный учеными, которые требовали поторопиться с доставкой специального оборудования, предназначенного для откапывания древнего города из-подо льда. Генерал оправдывался за задержки, и вид у него был не слишком довольный.
— Вы еще не нашли реликвии?
— Слишком были заняты, чтобы искать, — ответил Виттенберг. — Я хотел эту работу отфутболить вам. Если найдете, скажите мне, и я вас отправлю в Штаты военным самолетом.
— Я скоро вернусь, — сказал Питт, вставая. — Кажется, я догадываюсь, куда Вольфы их запрятали.
— Еще одно, мистер Питт, — серьезно сказал Виттенберг. — Никому ни слова. Лучше всего, если они будут вывезены быстро, пока толпы психов не узнают об их существовании и не перевернут землю и небо, чтобы прибрать к рукам.
— А почему бы их не уничтожить — и дело с концом?
— Не наша компетенция. Президент лично распорядился доставить их в Белый дом.
— Я все понял, — заверил его Питт.
Он шел по ангару, и груз ответственности давил на него, как черная туча. С тяжелым сердцем Питт подошел к частному самолету Вольфов и стал рассматривать хвост, который он раздавил «кораблем снегов», потом вошел через дверь в темный фюзеляж. В тусклом свете из окон и пробоин можно было разглядеть роскошный интерьер с кожаными креслами и диванами. Питт вытащил из кармана фонарь, обвел лучом салон, увидел бар, подставку с большим телевизором. В заднем конце салона ждала хозяина большая двуспальная кровать. Рядом была душевая с золотыми кранами. Впереди, перед самой кабиной находилась кухонька с микроволновкой, мойкой и буфетом, в котором стоял хрусталь и фарфор.
Глаза Питта остановились на длинном ящике, привязанном к полу рядом с кроватью. Питт попытался приподнять его, но ящик оказался из бронзы и был невероятно тяжел. В крышку заподлицо была вделана латунная табличка. Посветив на нее фонарем, Питт наклонился поближе. Надпись была на немецком, но Питт, вспомнив известные ему слова, смог перевести: «Здесь покоится сокровище веков, ожидающее воскрешения».