— Тело, говоришь? — протянул Сэндекер, выслушав доклад Питта о событиях, происшедших после атаки субмарины на ледокол. — Женщина — офицер на подводной лодке?
— Так точно, сэр. При первой же возможности я постараюсь отослать труп в федеральные органы для обследования и опознания.
— Нелегкая задача, если она не американка.
— Уверен, ее историю можно будет проследить.
— Находки с «Мадраса» при атаке не пострадали? — спросил адмирал.
— Все цело и невредимо.
— Вообще говоря, вам там сильно повезло, что хоть живы остались.
— Едва-едва остались, адмирал, — честно признался Питт. — Не покажись на горизонте капитан Каннингхем со своим «Таксоном», на дне лежала бы не подлодка, а ледокол.
— Йегер проверил «U-2015» по своим файлам. Это подлодка-загадка. Известно, что она пропала близ берегов Дании в начале апреля 1945 года. Однако некоторые историки полагают, что она вышла из войны невредимой и была затоплена своим экипажем в реке Ла-Плата между Аргентиной и Уругваем, неподалеку от того места, где был взорван немецкий тяжелый крейсер «Граф Шпее». Но никаких конкретных доказательств нет.
— Значит, ее судьба так и осталась невыясненной?
— Увы, — вздохнул Сэндекер. — Достоверно известно только одно — она была построена в ноябре сорок четвертого, вышла в море, но в боях не участвовала.
— И как же ее использовал немецкий военный флот?
— Поскольку она была построена и оборудована по последнему слову техники, считалось, что она превосходит все субмарины, которые имелись тогда на вооружении у любого государства. Обводы корпуса, мощные аккумуляторы позволяли ей обогнать любой надводный корабль. Она могла буквально месяцами обходиться без всплытия и проходить под водой огромные расстояния. По тем немногим сведениям, которые Йегер сумел выкопать из немецких военных документов, она должна была участвовать в операции под кодовым названием «Новая судьба».
— Ого, это уже что-то знакомое! — пробормотал Питт себе под нос.
— Это был совместный проект нацистской верхушки и правительства Аргентины — вывезти несметные богатства, награбленные нацистами за время войны. Другие субмарины выходили на боевое дежурство топить корабли союзников, а «U-2015» курсировала между Германией и Аргентиной, перевозя на миллионы долларов золотые и серебряные слитки, платину, бриллианты и предметы искусства, похищенные из лучших коллекций Европы. Вместе с грузом сокровищ перевозили высших партийных бонз с семьями, и все это выгружали в глубокой тайне в отдаленном порту на побережье Патагонии.
— И так, пока не кончилась война?
— Да, до самого конца войны, — подтвердил Сэндекер. — Высказывалось предположение, что операция «Новая судьба» — детище Мартина Бормана. Может, он и был сумасшедшим обожателем Гитлера, но у него хватило ума понять, что Третий рейх терпит поражение. И он поставил себе целью вывезти в дружественную страну главарей нацистов и как можно больше ценностей раньше, чем союзники переправятся через Ла-Манш. Самым его дерзким планом было переправить Гитлера в секретное убежище в Андах, но из этого ничего не получилось, поскольку Гитлер настоял, что должен умереть в Берлине.
— И «U-2015» — единственная подлодка, которая переправляла в Южную Америку пассажиров и груз?
— Нет, существовало не менее двенадцати других. Судьба их известна. Некоторые были уничтожены союзниками, другие затоплены собственным экипажем или сдались нейтральным странам.
— А известно что-нибудь о том, что стало с пассажирами и деньгами?
— Ничего. Матрос с одной подлодки, давший интервью спустя много лет, вскоре бесследно исчез; он описывал тяжелые деревянные ящики, которые перегружали на грузовики у пустынного причала. Пассажиры, одетые в штатское, вели себя так, будто были важными людьми в партии нацистов, и их на берегу ждали шикарные автомобили. Что случилось с ними и с сокровищами, никто точно не знает.
— Аргентина — настоящая теплица для старых наци. Трудно подыскать лучшее место для вербовки сторонников нового мирового порядка, построенного на пепле старого.
— Ну, дожить до наших дней могла лишь горстка. И сейчас всем тем, кто мог занимать важные посты в партии или в армии, уже перевалило за девяносто.
— Загадка не проясняется, — заметил Питт. — Зачем кучке престарелых нацистов восстанавливать «U-2015» и посылать ее топить исследовательское судно?
— По тем же причинам, по которым пытались убить тебя в Теллуриде, а Ала с Руди на острове св. Павла.
— Черт, как же я раньше о них не спросил?! — пристыжено воскликнул Питт. — Что там у них стряслось? Нашли пещеру с антиквариатом?
— Нашли. Но едва не погибли, когда их самолет взорвался. Кто-то его заминировал еще в Южной Африке. А дальше, насколько можно судить, с какого-то торгового судна поднялся вертолет с шестью вооруженными киллерами на борту, которым предстояло убить всех нежелательных посетителей острова и прибрать к рукам все, что осталось после пассажиров «Мадраса». Ал и Руди перебили их всех и вертолет тоже сбили. Но Ганн получил пулю в ногу и сложный перелом голени. Он, конечно, поправится, но в гипсе будет ходить еще долго.
— Так они все еще на острове?
— Только Ал. Руди эвакуировали около часа назад — вертолетом доставили на британский ракетный крейсер, идущий из Австралии в Саутгемптон. Скоро он будет в Кейптауне, где его прооперируют.
— Шесть киллеров и вертолет! — восхищенно покрутил головой Питт. — Хотелось бы послушать, что расскажут ребята.
— Наверняка что-нибудь захватывающее. Они же отправились на остров безоружными.
— У этой Четвертой империи разведка поставлена просто потрясающе, — задумчиво произнес Питт. — До того как подлодка начала палить по «Полярной буре», я немножко поболтал с ее капитаном. А когда назвался, он спросил, как это я так быстро попал в Антарктику из Колорадо. Мне больно об этом говорить, адмирал, но склонен думать, что информатор сидит где-то поблизости от вашего кабинета в НУМА.
— Я это непременно выясню, — пообещал Сэндекер, с трудом контролируя гнев, который вызывала в нем одна только мысль о предателе. — А пока что отправлю доктора О’Коннелл на остров св. Павла, чтобы она осмотрела на месте камеру и находки Ала и Руди. Тебе я обеспечу транспорт — двинешь туда же и лично проследишь за ее безопасностью, а также изъятием и перевозкой экспонатов в Штаты.
— А французы возражать не будут? Разве остров принадлежит не им?
— А чего не знаешь, то и не огорчает, — буркнул адмирал.
— И когда же я вернусь обратно в мир цивилизации?
— К концу этой недели будешь спать уже в своей постели. Еще вопросы имеются?
— Пэт и Хайрем как-нибудь продвинулись в расшифровке надписей?
— Раскололи систему нумерации. Компьютерный анализ положения звезд на потолке пещеры подтвердил, что надписи сделаны девять тысяч лет назад.
Питт сначала подумал, что ослышался:
— Вы сказали девять тысяч, сэр? — Хайрем датирует строительство пещеры 7100 годом до новой эры.
Питта такое известие заметно ошеломило.
— Иначе говоря, вы утверждаете, что за четыре тысячи лет до шумеров и египтян уже существовала развитая цивилизация?
— Я древнюю историю не открывал со школьных времен, — проворчал Сэндекер, — но припоминаю, что меня чему-то в этом роде учили.
— Археологи от восторга полопаются, переписывая тома исследований о доисторических культурах.
— Йегер и доктор О’Коннелл продвинулись и в расшифровке алфавитных надписей. Вроде бы речь идет о некой катастрофе мирового масштаба.
— Древняя цивилизация, стертая с лица земли глобальным катаклизмом? Если бы я не знал вас лучше, адмирал, я бы подумал, что вы говорите об Атлантиде.
Сэндекер ответил не сразу. Питт готов был поклясться, что слышит, как поскрипывают за восемь тысяч миль шестеренки в адмиральской голове. Наконец снова послышался его странно вздрагивающий голос:
— Атлантида, говоришь? — медленно произнес Сэндекер. — Как это ни удивительно, но ты можешь оказаться гораздо ближе к истине, чем думаешь.
Часть третьяКОВЧЕГ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОГО ВЕКА
22
Певцы и музыканты оценивают главные оперные театры мира по акустике — качеству звука, который доносится от сцены к ложам и выше — к галерке. Для любителей оперы театры различаются скорее по изяществу и пышности интерьера. Некоторые известны вычурностью, другие славятся богатством, третьи — особой изобретательностью отделки. Но ни один не сравнится по величественности с Колумбовой оперой на авениде Девятого июля в Буэнос-Айресе.
Строительство театра началось в 1890 году, и расходов на него не жалели. Закончилось оно в 1908 году, и новое здание заняло целый квартал. Его огромная сцена помнила танец Павловой и Нижинского. Здесь дирижировал Тосканини, этот зал слышал голоса всех великих певцов от Энрико Карузо до Марии Каллас.
Невероятно сложные бронзовые украшения на барьерах, ярусы с рядами бархатных кресел, шитый золотом занавес, потолок, расписанный мастерами живописи. В вечера премьер вся элита Буэнос-Айреса шествует по итальянскому мрамору вестибюля под стеклянным куполом, поднимаясь по устланной ковром лестнице к роскошным ложам.
За минуту до начала увертюры к «Коронации Поппеи» Монтеверди были заняты все места, кроме одной ложи справа от сцены. Она все еще пустовала.
Но за несколько секунд до того, как стал гаснуть свет, в пустующей ложе появился мужчина в сопровождении четырех женщин. Все пятеро удобно устроились в бархатных креслах. Невидимые за занавесями, на страже застыли двое телохранителей во фраках. Каждая пара глаз, каждый бинокль в зале автоматически повернулись в сторону вошедших.
Женщины были потрясающе красивы именно той классической красотой, которая так редко встречается в жизни. Почти одинаковые светлые волосы вились золотыми кудрями, ниспадая чуть ниже обнаженных плеч. Красавицы держались с царственной неприступн