— Огромное спасибо, что согласились нам помочь, мистер Кэш. Вы уж извините, что мы свалились вам на голову нежданно-негаданно, но дело, поверьте, крайне срочное и важное.
— У меня нет причин сомневаться в ваших словах, — дипломатично ответил начальник станции, — и я всегда готов оказать содействие таким людям, как вы, хотя и не получал на этот счет никаких инструкций от руководства.
Питт и Джиордино так и не смогли добиться, чтобы их включили в штурмовую группу спецназа, сформированную для рейда на владения Вольфов, и адмирал Сэндекер недвусмысленно приказал им не путаться под ногами и вообще убираться из Буэнос-Айреса. Питт настаивал на участии, напоминая, что они с Джиордино первыми догадались о намерении Вольфов искусственно вызвать катастрофу, что они лучше всех знают эту преступную семейку и тактику их службы безопасности. Кроме того, они уже в Аргентине и на пять тысяч миль ближе к месту действия — следовательно, смогут проникнуть туда раньше спецназа и успеют хотя бы произвести разведку местности.
Но высшее начальство его доводы не убедили. Военные считали, что сотрудники НУМА не профессиональные бойцы, подготовленные к опасным и сложным операциям, а потому они просто не имеют права рисковать их жизнями. А адмирал Сэндекер преследовал собственный интерес, отнюдь не собираясь отправлять своих лучших людей на верное самоубийство во льдах полярного континента. И тогда Питт и Джиордино, прикинувшись, что смирились с отказом, отправились в аэропорт, под завязку заправили горючим топливные баки принадлежащего НУМА самолета и благополучно взлетели, получив «добро» диспетчера. Но взяли курс не на Вашингтон, как им было приказано, а на Антарктиду. Друзья надеялись проникнуть на территорию обогатительного предприятия Вольфов через черный ход, хотя у них пока не было никакого конкретного плана, как это сделать и как преодолеть шестьдесят миль по льду и снегу, отделяющие залив Окума от станции «Литтл-Америка-5».
— До места доберемся, а там уж разберемся, — вспомнил Питт свое любимое присловие, неизменно предшествующее самым опасным и рискованным предприятиям.
— Разберемся и вернемся, заодно и развлечемся, — как всегда в таких случаях в тон напарнику подхватил Джиордино.
— Пойдемте скорее внутрь, — сказал Кэш, — пока мы тут не превратились в ледяные статуи.
— А что, очень холодно? — спросил итальянец.
— Да нет, для осени погода нормальная, и ветра нет. На термометре двадцать пять ниже нуля по Цельсию.
— По крайней мере, со льдом для моей текилы проблем не будет, — заметил Питт.
Купол здания полярной станции, процентов на восемьдесят состоящий изо льда, выступал над поверхностью всего на пять футов. Внутри это был лабиринт коридоров, жилых и подсобных помещений, вырубленных в ледовой толще. Кэш привел гостей в столовую рядом с кухней и велел повару накормить их горячей лазаньей, заодно выставив на стол полугаллонную бутыль бургундского.
— Не особо изысканное пойло, зато кстати, — сказал он со смехом.
— Ну прямо как дома! — умилился Джиордино.
— Если бы, — мрачно усмехнулся Кэш. — Только умственно отсталый может радоваться жизни в таких условиях.
— Почему бы тогда не подыскать работенку в климате помягче? — спросил Питт, от его острого взгляда не ускользнуло, что все мужчины на станции носят бороды, а женщины пренебрегают косметикой и прическами.
— Дело в том, что многие идут в полярники, стремясь очутиться в экстремальных условиях, испытать себя, если хотите. Другие спасаются таким способом от финансовых проблем и семейных дрязг. Но большинство здесь — профессиональные ученые, готовые заниматься работой по специальности где угодно, если это помогает достичь желаемых результатов. Спустя год подавляющее большинство согласно на все, лишь бы вернуться домой. К этому сроку они либо превращаются в зомби, либо у них начинаются глюки.
Питт внимательно посмотрел на собеседника. Взгляд открытый, прямой, глаза живые, веселые, с хитринкой. Явно не зомби, да и на страдающего галлюцинациями не похож — пока во всяком случае.
— Наверное, нужно обладать сильным характером, чтобы выдержать и не сломаться в такой обстановке?
— Проблема не столько в характере, сколько в возрасте, — не согласился Кэш. — Людям моложе двадцати пяти не хватает надежности, а старше сорока пяти — выносливости.
Терпеливо выждав еще несколько минут, пока Питт и Джиордино расправлялись с лазаньей, Кэш перешел к делу:
— Вчера вы звонили мне из Аргентины. Если я правильно понял, вы собираетесь проехаться по леднику к заливу Окума?
Питт кивнул:
— Нам необходимо как можно скорее добраться до обогатительного комплекса «Дестини Энтерпрайзес». Кэш покачал головой:
— Опасная затея. Эти люди помешаны на безопасности. Стоит нашим исследовательским группам хотя бы на десять миль приблизиться к их территории, как появляются вооруженные до зубов гориллы на снегоходах и, не стесняясь в выражениях, требуют, чтобы те убирались прочь.
— С этими гориллами мы очень хорошо знакомы, — хмыкнул итальянец, отвалившись наконец от любимого блюда.
— Ну что ж, не хочу влезать в ваши дела, но не могу не задать вопрос: каким транспортом вы собираетесь воспользоваться? Вертолетов у нас нет.
— Нас вполне устроила бы пара снегоходов, — сказал Питт, подняв глаза на Кэша; к сожалению, ответный взгляд начальника станции оптимизма не внушал, выражая, скорее, сочувствие и сострадание.
— Боюсь, джентльмены, вы напрасно проделали весь этот долгий путь. У нас сейчас два снегохода в ремонте — ждем, когда привезут запчасти. А четыре оставшихся забрали гляциологи, обследующие ледовые поля вокруг острова Рузвельта.
— Скоро они вернутся?
— Не раньше чем через три дня.
— Другого транспорта у вас нет?
— Бульдозер и десятитонный «снежный кот».
— «Снежный кот» на ходу?
Кэш отрицательно покачал головой:
— У одной гусеницы от мороза лопнуло звено трака. Из Окленда обещали прислать замену, только когда еще это будет. Джиордино покосился на напарника:
— Похоже, придется опять седлать нашу птичку и молить всех богов, чтобы нашлось подходящее место для посадки.
— Мы не имеем права подставлять под удар операцию спецназа. Нас наверняка засекут в воздухе, и это непременно насторожит Вольфов и охрану. Я рассчитывал доехать туда на снегоходах, оставить их в миле-другой от комплекса и незаметно пробраться внутрь.
— Послушайте, парни, вы так себя ведете, будто речь идет о жизни и смерти, — насторожился Кэш.
Питт и Джиордино переглянулись и обратили мрачные, исполненные суровой серьезности лица к начальнику станции.
— Вы угадали, — не стал отрицать Питт, — речь действительно идет о жизни и смерти, причем большего числа людей, чем вы можете себе представить.
— А нельзя ли поконкретней?
— Нет, поконкретней нельзя, — покачал головой итальянец. — Да и ни к чему вам об этом знать, поверьте. Тут столько дерьма намешано, что у вас на весь день настроение будет испорчено.
Кэш налил себе кофе и несколько секунд задумчиво вглядывался в подрагивающую поверхность темной жидкости. Потом поднял голову и заговорил:
— Есть еще один вариант, но весьма проблематичный.
— Мы вас очень внимательно слушаем, — заверил Питт.
— «Корабль снегов» — любимое детище адмирала Бэрда, — начал Кэш таким тоном, будто собирался прочесть лекцию, тем более что в известной степени так оно и было. — Здоровенная штуковина с полным приводом, превосходящая размером и мощностью любое другое сухопутное средство передвижения своего времени.
— Своего времени — это когда? — поинтересовался Джиордино.
— Тысяча девятьсот тридцать девятый год. — Кэш сделал паузу. — Идея принадлежала Томасу Поултеру, известному полярному исследователю. Он спроектировал и построил огромную машину, на которой намеревался с экипажем из пяти человек и любимого пса добраться до Южного полюса и вернуться обратно. Если угодно, можете считать «корабль снегов» первым образчиком по-настоящему крупной прогулочной машины. Четыре колесных пары с полным приводом. Колеса в три фута толщиной и больше десяти футов в диаметре. Длина от носа до кормы — пятьдесят шесть футов, ширина двадцать футов, а весит эта махина с полной загрузкой топливных баков тридцать семь тонн. Та еще штучка, можете мне поверить!
— Что-то уж больно круто для рядовой в общем-то экспедиции к Южному полюсу, — заметил Питт.
— Вполне с вами согласен. Кроме большой кабины управления спереди там свое машинное отделение, жилые отсеки для экипажа и камбуз, служащий заодно темной комнатой для проявления фотоснимков. В корме склад для продуктов. запасных колес и горючего на пять тысяч миль пробега. Плюс ко всему на крыше предполагалось разместить легкий самолет-разведчик с лыжами вместо шасси.
— Какой же движок у этого монстра?
— Два дизеля по полторы сотни «лошадок» каждый, которые приводят в действие четыре семидесятипятисильных тяговых электродвигателя, причем мощность можно подавать отдельно на каждое колесо. Колеса могут поворачиваться в любом направлении, позволяя двигаться боком, разворачиваться на крошечном пятачке и даже втягиваться при переползании через трещины. Каждое весит шесть тысяч фунтов. Шины двенадцатислойные.
— Так вы хотите сказать, что этот грузовик-мастодонт не только существует, но и функционирует?
— Существовать-то он точно существует, вот только не знаю, насколько функционирует и сможет ли проехать шестьдесят миль по леднику. Шестьдесят миль — вроде бы и немного, но есть одна загвоздка. Когда «корабль снегов» построили, доставили в Антарктиду и выгрузили на берег в окрестностях станции «Литтл-Америка-3» — это наши ближайшие соседи, — все планы конструкторов пошли насмарку. Двигатели развивали заданную мощность, но Поултер допустил ошибку в расчете коэффициентов передач. Машина свободно давала тридцать миль в час по ровной дороге, но на запорошенном снегом льду начинала пробуксовывать, особенно на подъемах. Короче говоря, толку от нее было как от козла молока. Какое-то время с ней еще поковырялись, потом махнули рукой и бросили. Постепенно она вмерзла в лед, ее занесло снегом, и все забыли о ее существовании.