– Ты помнишь, Максим, на Корфу мы говорили о Республике Семи островов, созданной адмиралом Ушаковым?
– Тогда Занд, а сегодня Закинф входил в состав этой республики? – уточнил я.
– Вот именно… А сейчас греческое правительство для развития малонаселенных островов сдает их в аренду чуть ли не на сто лет, – сказал Брис. – Островов-то в Ионическом море тысячи, и многие пустуют…
– А условие, главное? – спросил я.
– Заселение и развитие, сельскохозяйственное и промышленное… Мы помолчали, думая каждый свою думу о будущем Закинфа. Конечно, семь островов объединить едва ли удастся, но что-то сделать для одного острова попытаться можно.
– Помнишь, мы посетили в Измире опреснительную установку с энергией от ветра и солнца? – сказал я. – Мне приходилось бывать в Бельгии. Так там целые квадратные километры с ветряками… А здесь еще и выгода от продажи сырья для извлечения редкоземельных минералов, – напомнил я Брису.
Конечно, с японцами можно иметь дело – они разумные люди, и в бизнесе надежны. Я это знал не понаслышке, десятилетиями работая с ними по линии Внешторга и в других сферах. Об этом я сказал Брису.
– Но ты ведь знаешь, остров ждет приезда японских коммерсантов для переговоров на тему опреснителей морской воды, – напомнил Брис и спросил. – А ты почему так уверен в этом проекте с морской водой?
– Я тебе рассказывал, что под Токио посещал маленький выпарной заводик. Тогда это была пилотная установка… И фирму «Куреха косей» я хорошо знал по другим делам. А теперь, насколько я знаю, выпаривание идет полным ходом для нужд высоких технологий Японии… Будучи свидетелем взлета «восточного чуда» в 60-70-е годы, я в Японии уверен, как и весь мир…
Я вспомнил, как в детстве узнал о добыче радия на установках в нефтяном регионе возле городка Ухта, где мы жили в годы войны. Там в год добывали всего 2–3 грамма радия, ценного редкоземельного элемента, используемого, как тогда я узнал, для светящихся шкал приборов навигации.
Системе добычи была проста: в тайге стоял электронасос, который качал воду в деревянную кадушку высотой в два метра и диаметром чуть ли не в три. Вся кадушка была заполнена мхом-ягелем. Вода проходила через эту кадушку и попадала в меньшую, но широкую, а затем в еще одну – в полметра высотой. Мы знали, что мох насыщен радием, но купались в летнее время в теплой воде. Кругом все было в рыжем цвете от воды, которая была еще и насыщена железистыми соединениями. Мох выбирали и сжигали, получая эти граммы радия. В округе мы знали таких мест с десяток.
Все это я рассказал Брису и посоветовал провести хотя бы частичную геологоразведку острова на предмет чего-либо полезного.
– Но этого мало, на острове живет чуть более пятидесяти тысяч человек. С работой – не ахти как… Нужно что-то такое, что привлекло бы людей со всей Европы, – задумчиво сказал Брис. – Думай, Максим, думай…
И я думал, вспоминая свою работу с Японией, Германией, Англией, Бельгией…
Вдруг в мозгу что-то щелкнуло:
– Эврика! – вскричал я. – Брис, как-то была ежегодная выставка достижений в Монреале. И там я познакомился с любопытной личностью. Бывший участник войны в Европе, как он говорил, оптимист по натуре и удачливый изобретатель, продавал там крохотный жестяной станочек для резки овощей с наборов круглых дисков… За пять долларов…
– Ну ты даешь, Максим… Кто же у тебя будет покупать такое «изобретение»? В конце двадцатого века?
– Не гони лошадей, Брис… Изобретение работает у меня дома уже почти тридцать лет. Мне он был интересен и как связь по моей основной работе. Много с ним говорили, но он жил далеко, километров за четыреста от Монреаля…
– Значит, малодоступен? – профессионально понял меня Брис.
– Точно… Но я его склонял к работе с нашим «Лицензинторгом», который продавал новинки – патенты и лицензии… Кстати, я продвинул туда лицензии на разливку алюминия в магнитном поле и одностадийную выплавку стали… Работал с «китами» в областях алюминия и сталелитейной…
– Ладно, не хвались… Ближе к делу, – упрекнул меня Брис в говорливости.
– Не хвалюсь, а горжусь… Хорошо, о деле… Когда я ему принес образец и условия лицензии на продажу в Канаду аппарата для дробления камней в мочевом пузыре без операционного вмешательства, он заинтересовался самим аппаратом, но не продажей. Он воскликнул: «Меня местные медцинские фирмы сожрут с потрохами – это же монстры, которые никого не пускают на свою территорию… Вы, Максим, наивный человек – я работаю с массовым товаром… Например, дай мне лицензию на… пробку с хитрым приспособлением…»
Брис слушал внимательно, понимая, что из таких бесед, казалось бы, ни о чем, возникают серьезные мысли.
– Он мне тогда сказал такую фразу-девиз: «Нужна вещь для миллионов!». Большая или маленькая, но для миллионов или тысяч. – И у тебя есть такая идея? – хитро спросил Брис.
– Есть, милый друг детства… Есть…
Брис терпеливо ждал. И я высказал соображение, сутью которого «болел» в Монреале в свободное от работы время…
В жизни раз бывает?.
В последние дни заседания клуба были не из веселых. Мы готовились к отъезду: Ольга и Влад – на северо-западный берег Адриатики в Боку, Стоян – на восток в Болгарию, Брис и наши капитаны Гор и Рида оставались на острове.
И все-таки нам было хорошо. На заседании клуба мы подводили итоги без малого трем месяцам плавания по следам Атлантиды. И было о чем говорить.
На большой карте Средиземного моря и прилегающего к нему Черного – наш маршрут. Пунктиром указан путь нашего побега из Судака, далее – сплошная линия, прерываемая только точками при нашем путешествии по суше.
О маршруте можно было бы говорить вехами портов и городов:
Судак – Калиакрия – Троя – Измир и Танталис – Занд – Корфу – Бока – Равенна – Марцаботто – Болонья – Альпы – Равенна – Санторин – Крит – Занд;
всего около 8000 километров (или каких-то 6000 миль); но это по карте, то есть напрямую, а галсы? Значит, на самом деле мы прошли явно более 10 000 километров!
А как измерить качественную сторону наших впечатлений и полученных знаний? За эти дни мы углубились на тысячелетия назад. И теперь понимаем, что мир много сложнее, чем нас учили в школе, и мы читали сами! И вот что-то вроде экзамена-опроса. Его придумал Стоян.
– Давайте назовем три важнейших личных открытия за время нашего путешествия… Только три! Кто первый?
Мы молчали. Нет, мы не боялись реакции своих коллег, мы думали.
– Может быть, по морскому правилу? – спросил Брис. – От младшего к старшему…
– Значит, первой буду я, – безнадежно махнула рукой Ольга.
– Э, нет, – воскликнул Влад. – Пусть уж я. У нас с тобой разнице в две недели, и я младше…
И он, и Ольга, и я знали – Влад старше Ольги. Поняли это и другие, но оценили его рыцарский поступок в адрес нашей неугомонной любимицы.
Влад встал и оглядел всех нас счастливым взглядом – рядом были друзья. И потому ему было говорить легко:
– Конечно, углубленное прочтение Платона. Спасибо ему! Затем – все о древних знаниях! И наконец, соприкосновение с прошлым, древним – Троя и Крит…
Стоян посадил Влада и сказал, что его оценка принята.
– Я скажу, – встала Ольга. – Конечно, Платон… Он стал таким близким и понятным нам… Убедительным…
Она помолчала и сказала, видимо, хорошо продуманное:
– И еще – горечь от отрицания людьми нашего прошлого в мифах, преданиях, «антинаучных» идеях… И третье, большие совпадения в двух описаниях – Атлантиды атлантической и средиземноморской…
Рида заметно волновалась, и зря. Ее поняли уже давно – она могла молчать, но впитывала в себя как губка все обсуждаемое нами.
– Мне очень-очень повезло, что я была с вами… Я согласна, что Платон – превыше всего… Разве могла бы я так заглянуть в его историю…
Ее голос дрожал от волнения.
– Затем – знания: ниоткуда, спасенные, их гибель… Это немыслимо, сколько потеряло знаний человечество за тысячелетия своих цивилизаций! И третье – роль археологии и геологии в открытиях, о которых здесь был рассказ…
Ольга – русская, с явным восточным темпераментом. Рида – греческая натура с тем огоньком, который загорался от прикосновения к чему-то новому. И Гор смотрел на нее с такой теплотой, которая бывает только у очень близких по духу людей.
Настала очередь Стояна. И наш телеведущий, пока только в Болгарии, нашел главное со свойственным ему ракурсом.
– Я искал следы Атлантиды на земле… Мне каждый камень говорил, что он мог быть камнем из Атлантиды… И я согласен, что Платон – чародей, гений и бытоописатель, как говорят в народе, в одном флаконе… В этом и есть его гражданский, исторический и писательской подвиг! Он – человек всемирного масштаба…
Он обвел нас взглядом и с некоторой долей горечи молвил:
– Второе – тот факт, что нас – семеро… Как жаль, что я не могу пока рассказать о каждом из вас открыто на фоне нашего путешествия… И последнее, третье, – наши беседы ото дня ко дню были все серьезнее и углубленнее… Вышли на уровень понимания: умели, знали, отрицали… Я сказал все!
Нам с Брисом становилось все труднее сформулировать свое видение трех пунктов, чтобы не повториться. Но мы чуть не обидели Гора. И он сам попросил слова:
– Друзья, и ты, Ольга, и ты, Влад, Стоян и Брис, Максим – мое дело «крутить баранку», как говорят и у вас в России, и у нас в Греции… Но я прошел курс, который, я уверен, невозможно за более длительное время освоить даже в университете…
Протянув в нашу сторону руки, он воскликнул:
– И какие лекторы? Вы сами, на ходу становились исследователями и учителями… Так я вас воспринимаю и буду помнить всю жизнь… Вместе с Ридой, конечно… А три пункта – это просто: Платон, признаки-доказательства-предположения, и что умели люди…
Брис встал, опередив меня:
– Первое и главное, как мне представляется, мы состоялись как союз единомышленников. Известно, что многие экспедиции не были доведены до конца по причине разногласий и несовместимости у их членов, даже антагонизма. Эта болезнь свойственна замкнутым коллективам… У альпинистов, геологов, моряков на судах…