– Пустые слова. Все это было давным-давно. После той ночи, как я услышал слова матери об алмазе, я спросил ее об этом, когда ты находился за пределами слышимости. Она сказала, что хранит камень на будущее, на тот день, когда мы покинем Россию. Она не могла продать его в Тобольске. Я…
Пока он пересказывал свою историю, по его лицу несколько раз пробегала тень неуверенности.
– Криг, у меня есть просьба, – тихо сказал я. – Ты дашь мне право на последний ужин? Может быть, на борту «Титана»? Мы поедим вместе, как раньше. Я не шеф-повар и приплыл сюда один, но у меня в холодильнике есть икра, о которой мы мечтали, и бутылка лучшей водки.
Эсзу обдумал мое предложение.
– Почему бы и нет? Мы росли как родные братья и каждый вечер преломляли хлеб друг с другом… если было, что преломлять! – Криг мрачно усмехнулся. – Ты расскажешь мне о своей жизни и о том, как тебе довелось насобирать дочерей со всех концов света… как будто ты коллекционировал почтовые марки.
Его слова не могли уязвить меня.
– Мне можно встать и проводить тебя на «Титан»?
Эсзу кивнул. Я встал и медленно пошел к мосткам, которые Криг перекинул между нашими яхтами. Я переполз на карачках, прежде чем опуститься на палубу «Титана». Криг замешкался, не зная, что ему делать с пистолетом.
– Давай его мне, – предложил я.
– Думаешь, я спятил? – огрызнулся Криг.
– Понимаю. Но если ты не передашь его мне, то оставь на борту «Олмпии». Клянусь, что я не представляю угрозы для тебя. Этого не было и нет.
Криг окинул меня взглядом, прежде чем осторожно убрать пистолет в задний карман. Потом он тяжело подтянулся на мостки; задача явно была непростой для него. Пока он полз между яхтами, его руки начали дрожать. Мостки заходили ходуном, и Криг потерял равновесие. Он бездумно выбросил руку вперед, но не нашел никакой опоры. Я быстро метнулся к нему, ухватился за его руку и втащил на палубу «Титана».
– Ты в порядке? – спросил я, когда он выпрямился.
– Сойдет. – Он отмахнулся от моей руки и расправил плечи. – А у тебя красивая яхта. Отделка немного… старомодна, на мой вкус, но вполне подходит для тебя.
Я сунул руки в карманы и небрежно кивнул.
– Я попытался соединить прошлое и настоящее.
– Именно то, что я имел в виду.
Я натянуто рассмеялся.
– Прошу следовать за мной.
Я подвел Крига к обеденному столу на корме «Титана».
– Садись, пожалуйста. Я принесу еду.
Я спустился на кухню и расположил на подносе икру, копченую лососину, сыр и вяленое мясо вместе с бутылкой водки «Руссо-Балт», которую сберег для этого случая. Когда я вернулся к столу, пистолет снова лежал рядом с Кригом.
– Вижу, у тебя появился изысканный вкус, – язвительно заметил Криг.
– И это говорит человек, чью многомиллионную яхту мы недавно покинули.
Криг налил нам обоим по стопке водки.
– Твое здоровье, – сказал он и поднял свой бокал.
– Твое здоровье, – ответил я. Криг подождал, пока я выпил, прежде чем последовать моему примеру.
– Если бы я хотел отравить тебя, будь уверен, я бы поставил куда более дешевую водку.
Криг издал хриплый смешок.
– Тут мы с тобой похожи.
Мы вместе насладились икрой и начали осушать бутылку, стоявшую между нами.
– Вот что, Атлас, – сказал Криг. – Ты сказал, что определенные события в твоей жизни заставили тебя усомниться в простоте реального мира вокруг нас. Будь добр, объясни.
Я проглотил икру и вытер губы белой столовой салфеткой с логотипом «Титана».
– Во время моих странствий по миру, убегая от тебя, я однажды оказался в испанской Гранаде. В то время я был сломлен и находился на грани нервного срыва. Там, на площади перед собором, я встретил молодую цыганку по имени Ангелина, она погадала мне по ладони и предсказала будущее. Она рассказала такие вещи о моей жизни, какие просто нельзя было узнать. Она знала о тебе и о твоей неустанной погоне за мной по всему земному шару… Потом она сказала, что я стану отцом семи дочерей, и одна из них уже ждет, когда я найду ее. Я… – Мой голос прервался. – Но довольно об этом.
Криг налил очередную порцию, и мы дружно выпили.
– Ты так и не нашел своего отца? – поинтересовался он.
Я покачал головой.
– Нет… Хотя я потратил много лет на его поиски. В итоге меня уведомили, что он погиб во время путешествия. Он смог добраться только до Грузии. Но я получил известие о моей бабушке в Швейцарии. Она завещала мне свое имущество, включая земельный участок на берегу Женевского озера, где был построен Атлантис. Там я накапливал свое состояние. – Атлас грустно улыбнулся. – Все, к чему я прикасался, превращалось в золото, но для меня это ничего не значило.
Криг прикончил тарелку блинов со сметаной и аккуратно отложил нож в сторону.
– А мне приходилось стоять в стороне и наблюдать за тобой.
Я поерзал на стуле.
– Мне тоже. Расскажи о своей жене.
– Ты имеешь в виду Иру? – спросил Криг после небольшой паузы.
– Кого же еще?
– Мы познакомились вскоре после похорон ее мужа. Она горевала, я был готов поддержать ее. Что тут еще можно сказать?
Он увенчал блин ломтиком копченого лосося и отправил его в рот.
– Ты женился на ней из-за денег?
Криг проглотил еду и покачал головой.
– Нет. Я любил ее.
– Тогда мне очень, очень жаль. Ты испытал худшую боль, какую только можно пережить.
Он налил себе еще водки.
– Возможно. Но смерть моей матери послужила щитом, уберегавшим меня от большинства жизненных шипов. Полагаю, мне нужно поблагодарить за это тебя. Но я отклоняюсь от темы: расскажи, как ты нашел своих дочерей.
За следующие два часа я рассказал Кригу обо всем, что привело к удочерению сестер, начиная от Бел, которая нашла меня под кустом в саду Ландовски, и заканчивая визитной карточкой, которую Сесили Хантли-Морган сохранила как счастливый талисман.
– Хотя ты преследовал меня в молодости, теперь я понимаю, что наша постоянная борьба подарила мне величайшее благо – моих дочерей. Я благодарен тебе за это.
Я поднял тост за Крига, но он не ответил. По какой-то причине долгая история о том, как я разыскивал и принимал в семью моих девочек, вывела его из равновесия. Если бы я не знал его досконально, то подумал бы, что мой бывший брат… был потрясен до глубины души.
– Я сожалею только об одном, – добавил я.
– О чем? – тихо спросил он.
– Я так и не нашел свою драгоценную седьмую дочь. Мою плоть и кровь. Не знаю… – тоскливо продолжил я. – Наверное, Ангелина ошиблась и она так и не пришла в этот мир.
Криг хранил молчание. Он медленно долил себе водки и разглядывал меня, как будто надеялся увидеть что-то новое.
– Я познакомился с моей любимой Элле в Париже, когда мы были детьми. Должно быть, ты помнишь, ты однажды видел ее, когда мы пили с друзьями в лейпцигском кафе. Ты вошел, и я сразу понял, что ты узнал меня. Я сказал Элле, что нам нужно немедленно уехать. Как тебе известно, мы этого не сделали, и ты поджег дом, где я жил. Ради спасения мне пришлось выпрыгнуть в окно; я сломал руку и больше уже не мог играть на виолончели.
– Прошу прощения, – сказал Криг. – Ты был очень талантлив. Но, как бы то ни было, тебе удалось бежать.
– Разумеется, я знал, что твой отец был родом из Пруссии, – решительно продолжал я, подстегнутый действием водки. – Но шок, который я испытал, когда увидел тебя в эсэсовском мундире… мой старый друг, мой брат стал нацистом!
– Голод и бедность вкупе с ожесточенностью делают человека бессердечным, Атлас.
Я посмотрел на него.
– Со мной так не получилось.
Криг сложил руки на груди.
– Элле была очень красивой, – заметил он.
– В этом я с тобой согласен. – Я глотнул водки. – Как ты уехал из Германии после войны?
– В сорок третьем году я увидел, к чему идет дело, и сбежал в такое место, куда до меня не могли дотянуться цепкие лапы Гитлера, в Лондон. Я прикинулся русским эмигрантом, и придворное воспитание послужило мне отличным прикрытием. Кстати, я познакомился с «белой принцессой», бежавшей в Лондон в 1917 году[48]. Она была стара, богата, и я льстил ее самолюбию. Я переехал в ее апартаменты, вонявшие от множества кошек, с которыми она нянчилась, как с маленькими детьми. Незадолго до этого она взяла меня к себе в любовники. При возможности я сбегал оттуда и шлялся по барам в районе Сохо, где как-то разговорился с этим жутким Тедди. Можешь представить мое удивление, когда я услышал фамилию «Танит».
– И наши пути пересеклись снова.
– Я никогда не забуду страх в твоих глазах, когда ты увидел меня на улице за витриной магазина. – Криг одарил меня маслянистой улыбкой. – Это доставило мне громадное удовольствие.
– После твоего появления в книжном магазине мы решили навсегда покинуть Европу и приступить к строительству новой жизни на другом конце света, раствориться в австралийской глуши. Нам хотелось только одного: покоя.
Криг фыркнул и налил себе новую порцию водки.
– Тебе был нужен покой, когда ты лишил покоя меня?
– Мы организовали поездку в Австралию и договорились встретиться на борту парохода, – продолжал я. – Но… она так и не пришла. К тому времени, когда я обыскал судно и убедился, что ее нет на борту, мы уже отчалили…
Я вдруг обессилел и немного помолчал, прежде чем продолжить:
– Из всех мрачных времен плавание в Австралию было худшим периодом в моей жизни. Даже долгое путешествие из Сибири во Францию не сравнится с той внутренней опустошенностью, которую я испытывал. Я… в конце концов я утратил надежду.
Криг продолжал молчать, но напряженность его взгляда заметно усилилась.
– Тем не менее девочка-сирота спасла мне жизнь, когда я собирался прыгнуть за борт. Она заставила меня вспомнить о врожденной человеческой доброте. Если бы незнакомые люди в тот или иной момент не были бы добры к нам, мы бы не сидели здесь сейчас, наслаждаясь нашим последним ужином.