йным вознаграждением?
Элле просияла.
– О, сэр, мы будем вечно благодарны!
Я присоединился к ее заверениям.
– Правда, лорд Воган, мы в долгу перед вами.
– Ну, тогда… – он хлопнул себя по бедрам и встал, – …добро пожаловать на борт! – Он обменялся с нами теплым рукопожатием. – Что за удачная встреча!
Еще бы, он не знал и половины нашей истории.
– Но я должен вернуться к себе на квартиру. Мой спальник отходит через несколько часов.
Я вопросительно посмотрел на него.
– Ох, прошу прощения, это ночной поезд. Он идет из Глазго в Лондон. Кстати, где вы сейчас остановились? Я организую билеты для вашего переезда. Сможете приступить на следующей неделе?
Мы с Элле переглянулись.
– Разумеется, и будем благодарны за это, – ответил я. – Мы проживаем в гостинице «Шип-Эйд».
– Превосходно. – Он хлопнул в ладоши. – Я пришлю туда ваши билеты.
– Но мы можем сами заплатить… – начала Элле.
Арчи поднял руку.
– Чепуха. Теперь вы работаете у меня, а я еще не настолько беден, чтобы не обеспечить вам переезд по Каледонской железной дороге. Прошу прощения, но, кажется, я еще не слышал вашу фамилию? – Он вопросительно посмотрел на нас. – Роберт и Элеонора…
– …Танит, – быстро подсказал я.
– Отлично. Я закажу билеты на имя мистера и миссис Танит.
Одарив нас прощальным кивком и улыбкой, Арчи Воган снял с крючка у двери длинное серо-голубое пальто и вышел из таверны.
Мы с Элле снова переглянулись и дружно рассмеялись.
– Вот видишь, моя дорогая, – сказал я. – Теперь ты понимаешь, почему я верю во Вселенную, несмотря ни на что?
Она взяла меня за руки.
– Определенно, начинаю понимать. Какая удача!
– И правда. – Я посмотрел на небо и едва заметно пожал плечами. – А может быть, нечто гораздо большее, чем удача. Как знать?
Какое-то время мы смотрели друг на друга, немного ошеломленные таким стремительным развитием событий. Потом Элле нахмурилась.
– Что за фамилию ты ему сообщил? О чем ты думал?
Да, читатель. В тот момент чистой паники я назвал Арчи Вогану свое настоящее имя, – то, которое было написано в моем свидетельстве о рождении где-то среди бескрайних просторов Сибири. Танит.
Я провел пальцами по волосам.
– Знаю, это было глупо с моей стороны. Но я не хотел ни секунды промедления, особенно после его вопросов о нашем акценте. Это было первое, что пришло мне на ум.
Элле закатила глаза, но потом улыбка вернулась на ее лицо.
– Значит, мы будем мистером и миссис Танит.
– Полагаю, если Криг когда-нибудь проберется в Британию, он и не подумает искать меня под моей настоящей фамилией, – рассудил я.
За ужином мы подробно обсудили возможности, которые могла предоставить новая загородная жизнь. Мы предались фантазиям насчет обещанного домика и пышных зеленых лугов в английской глубинке. В тот момент опасность, исходившая от Крига и нацистского вторжения, казалась очень далекой.
Мы вернулись в гостиницу, где хозяин вручил нам письмо, адресованное «Бо и Элле»; к счастью, мы зарегистрировались под этими именами. Лицо Элле озарилось, она бегом поднялась в нашу комнату.
– Должно быть, это от Карин! – взволнованно сказала она. – Не терпится рассказать ей, что произошло сегодня вечером. Она оценит, как это забавно! – Элле осмотрела конверт и нахмурилась. – Странно, непохоже на почерк Карин.
– Открой и посмотри, – посоветовал я.
Элле разорвала конверт и вытащила два листа бумаги.
– Тут еще послание от Хорста, – озабоченно сказала она.
– От Хорста? У них все в порядке?
Я следил за выражением лица Элле, пока она читала.
– Не понимаю…
– Читай вслух, – предложил я.
– Дорогой Бо, дорогая Элле… – начала она.
«Надеюсь, это послание найдет вас. Я обнаружил этот адрес в последнем письме, которое вы отправили Карин. Извините, что открыл его, но скоро вы поймете, почему у меня не было выбора. Я рад, что вы благополучно попали в Шотландию, и надеюсь, что ужасы этого бессмысленного конфликта не будут преследовать вас там. Мне тягостно писать вам о таких ужасных событиях, но я считаю своим долгом отправить это письмо, согласно желанию моего дорогого сына.
Умоляю, не надо плохо думать о нем. Он не был порочным человеком. Он лишь совершил тяжкую ошибку и заплатил за это самую высокую цену. Спасибо за то, что вы были близкими друзьями Карин и моего сына. Знайте, что они очень любили вас.
Пожалуйста, цените друг друга, любите и слушайте друг друга.
Ваш друг
Хорст Халворсен».
Элле отложила письмо и с беспокойством посмотрела на меня. Испытывая тягостную пустоту внутри, я подошел и осторожно взял другое письмо.
«Дорогой Бо, дорогая Элле!
Когда вы получите это письмо (если такое случится), меня уже не будет. С бесконечной скорбью сообщаю вам, что моя любимая Карин Элиана Розенблюм была застрелена захватчиками.
Ее преступление состояло в том, что она посмела выйти в город за хлебом и молоком.
Вы оба знаете, что Карин хотела уехать из Норвегии. Я эгоистично отказывался слушать ее предупреждения, и теперь мне нет никакого оправдания. Моя жена была добрее, умнее и ЛУЧШЕ меня, и мне следовало послушать ее.
Мое сердце разбито навсегда.
Элле, я должен в особенности извиниться перед тобой. Ты была лучшей подругой Карин, и твоя связь с ней, возможно, была даже глубже моей. Это я, и никто другой, виноват в том, что вы больше не встретитесь.
Друзья мои, я вверяю себя на милость Господа нашего, но не жду прощения. Составление этого письма – мой последний поступок в этой земной жизни. Потом я возьму из сарая отцовское охотничье ружье и покончу с собой в лесу над домом. Феликс останется с моими любящими родителями, которые обожают моего сына, как собственного ребенка.
Я всегда хотел прославиться своими музыкальными талантами. Поэтому прошу вас, дорогие друзья, не поминайте меня: пусть это будет моим вечным наказанием. Пускай я превращусь в прах и пепел.
Но помните о нашей дорогой Карин. В мире, объятом тьмой, она была светом, и она должна сиять вечно.
Ваш
Йенс «Пип» Халворсен».
У нас с Элле не было слов. Мы сидели в молчании, пока она не начала трястись и не потекли слезы. Я часами удерживал ее в объятиях, пока она не уснула у меня на руках, измученная бременем этого известия.
Вместе с утренним светом пришли и билеты на ночной поезд для «мистера и миссис Танит», что вызвало недоразумение в приемной, потому что мы зарегистрировались под фамилией Деплеси. К счастью, хозяин принял мое объяснение, что «Танит» – это фамилия моей больной бабушки, и мы просто ошиблись.
В тот вечер мы сели на поезд из Абердина в Глазго и сделали пересадку незадолго до одиннадцати вечера. Устроившись в маленьком купе, состоявшем из металлической койки, небольшой раковины и складного столика, я присоединился к Элле на матрасе и сжал ее руку.
– Мы будем жить ради нее, – заверил я. – Ради них. Наше счастье будет памятью о них.
Я был расстроен сокрушенным видом Элле.
– Не могу не думать о маленьком Феликсе, – всхлипнула она. – Что с ним будет? Потерять обоих родителей… я знаю, каково это. – Она посмотрела мне в глаза. – Разве мы не обязаны вернуться за ним?
Я задумался над ее вопросом. Поискав ответ в своем сердце, я понял… да, у нас есть долг, но мы не можем вернуться в Берген прямо сейчас. Это было бы самоубийством.
– Феликс будет в надежных руках, вместе с Хорстом и Астрид. Мы знаем, что они хорошие люди. А Карин может покоиться с миром, зная о том, что до него никто не доберется. Он находится под надежной защитой.
Элле поднесла руку ко рту.
– Я так обязана им обоим. Кто знает, где бы мы были без них? А теперь… слишком поздно благодарить за их доброту.
Слова Элле вращались у меня в голове, пока поезд мчался в ночи. В конце концов мерный перестук колес убаюкал меня, и мы уехали из Шотландии навстречу новой жизни.
«Титан»
Сентябрь 2008 года
Мерри
Как бы то ни было, но этой ночью я нормально выспалась. Вероятно, я была обязана этим короткому разговору с Амброзом. Он собирался поужинать, но его ровный голос, исполненный доброжелательности, успокоил меня. Я обещала позвонить ранним утром, когда появится новая информация.
Я зевнула и оглядела каюту, купавшуюся в приятном оранжевом сиянии рассвета в иллюминаторе.
Снизу донесся уже знакомый рокот, капитан Ганс завел двигатели для продолжения нашего круиза. Я определенно радовалась тому, что нахожусь в роскошной обстановке «Титана», а не пересекаю бурное Северное море на борту рыболовного траулера, как это было с моими родителями. При мысли о том, что им довелось пережить, на мои глаза снова навернулись слезы. Теперь я испытывала глубокое эмоциональное увлечение их историей и не сомневалась, что, когда мы дойдем до возложения венка в память Атласа, я буду так же бороться со слезами, как и остальные его дочери.
Все они с искренней любовью говорили о своем отце. Довольно неожиданно для себя я обнаружила, что немного завидую им, ведь я никогда не испытывала радости личного общения с ним, хотя и была его родной дочерью.
Зазвонил будильник, но он был уже не нужен. Я села в постели, а затем потянулась к спутниковому телефону, предусмотрительно оставленному рядом молодым и дружелюбным членом команды. Я набрала номер Амброза, и после нескольких гудков он поднял трубку.
– Полагаю, меня соединили с Русалкой Средиземноморья?
– Доброе утро, Амброз, – рассмеялась я. – Ты хорошо провел время вчера вечером?
– Божественно. Мой бывший студент пригласил меня на ужин в «Друри-Билдингс». Это был славный кутеж[18], как здесь говорят… – Амброз остановился, что было великодушно с его стороны, поскольку он мог говорить целыми часами. – Но хватит обо мне; я настаиваю, чтобы ты рассказала мне обо всем!