– Знаю, милая. – Электра взяла сестру за руку. – Но давай будем держаться вместе. Подумай, что сделал бы Па Солт. Он бы все рассчитал заранее. Помнишь, что он говорил насчет шахмат?
– Нужно терять фигуры с умом, – прошептала Стар.
– Вот именно. Думаю, он имел в виду, что нам нужно выбирать свои битвы, – сказала Электра. – А это битва, в которой мы пока что ничего не можем поделать. Уже понятно, что он не случайно выбрал время. Он пытается испортить нашу поездку в память о Па Солте. Значит, мы не должны этого позволить.
Алли вышла на палубу, испытывая легкое головокружение. Утро выдалось бурное – от переживания ужасной гибели ее бабушки и дедушки до появления Зеда Эсзу на экране телевизора в качестве всемогущего и злобного божества. И, конечно, она не забыла о Джеке… Ее сердце застучало чаще, когда она вспомнила об их утреннем поцелуе. Она надеялась, что теперь глупая неловкость и напряжение остались позади и что у них есть шанс… Она продолжила путь на корму, думая о том, что пора найти Ма и освободить ее от обязанности ухаживать за Бэром.
Когда Алли вышла на корму, то увидела Георга Гофмана, который запустил одну руку в волосы, а другой прижимал к уху мобильный телефон. Он расхаживал взад-вперед и энергично тряс головой. Потом Алли увидела, как Георг опустился на колени и стал колотить по тиковой палубе. Она устремилась к нему.
– Георг, вы в порядке?
Он вздрогнул всем телом и вскочил на ноги.
– Простите, Алли. Думал, что я тут один.
– Что случилось? С кем вы говорили?
– Ох. – Он запнулся. – С сестрой. Она сообщила мне… тяжкие новости.
– Мне жаль, Георг. Если кто-то здесь и понимает, что такое тяжкие новости, то это я. Не хотите рассказать, что случилось?
Георг покраснел.
– Спасибо, но нет. Примите мои извинения. Я очень редко, так сказать, выхожу из себя.
– Не волнуйтесь, Георг, – утешила Алли. – Это очень трудное время для всех нас. Вы уверены, что не хотите поделиться со мной?
Он шумно вздохнул.
– В общем, ничего особенного. Клавдия сообщила мне о личной проблеме, которую я в данный момент не могу решить. Это моя работа, Алли, – решать проблемы. И мне очень досадно, когда я бессилен помочь важному для меня человеку.
Алли нахмурилась.
– Прошу прощения, Георг, вы говорили о Клавдии? О нашей Клавдии, из Атлантиса? Мне показалось, вы беседовали с вашей сестрой.
Георг разинул рот, как рыба, выловленная из воды.
– М-да, извините. Я ошибся… вернее, нет, – поправился он, – мою сестру тоже зовут Клавдией, да?
– Вы не ошибаетесь, Георг? Или для разнообразия говорите чистую правду?
Георг обхватил голову ладонями.
– До какого места вы дочитали дневник?
– Па Солт живет в Хайвельде.
Он мысленно сверился с какими-то своими сведениями.
– Да, Алли. Клавдия – моя младшая сестра. Обстоятельства нашего знакомства с вашим отцом изложены на страницах его дневника. Пусть вы узнаете об этом с его собственных слов.
Алли на мгновение лишилась дара речи.
– Георг, я… ради всего святого, зачем было держать это в секрете?
Георг пожал плечами, полностью овладев собой.
– Ваш отец хотел для вас только лучшего, прочитайте и убедитесь сами.
Алли подумала, что этот день оказался полным кошмаром. Маниакальное возбуждение Георга само по себе выглядело неестественно, как будто Волшебник из страны Оз вдруг начал раздавать оплеухи. Ей вдруг захотелось взять ситуацию в свои руки.
– Скажите, Георг, что за новости вы получили от Клавдии? И почему они буквально заставили вас бить кулаками по палубе?
Георг развел руками.
– Правда, Алли, это не имеет отношения к…
Алли сорвалась с места и схватила Гофмана за лацканы пиджака.
– Георг Гофман, теперь вы впервые в жизни точно скажете мне, что происходит на самом деле. Я хочу знать, что вам сказала Клавдия и почему вы так рассердились. Потом я хочу знать, почему вы совершили так много секретных телефонных звонков в прошлом месяце и почему они начались сразу же после отъезда Клавдии из Атлантиса. Помните, Георг: вы работаете на меня и моих сестер. И нам нужны ответы. Это не подлежит обсуждению.
Георг сгорбил плечи, и Алли глубоко заглянула в его покрасневшие глаза.
– Хорошо, Алли. Я выполню ваше требование, но, пожалуйста, не вините меня. Поверьте, я старался изо всех сил.
Георг тихо заплакал.
– Я в этом не сомневаюсь, Георг. – Она отпустила его и снова заглянула в заплаканные глаза мужчины. – Но мы готовы к правде.
– Да, вы готовы, – решительно сказал он.
Дневник Атласа
1944–1951 гг.
Англия, Хайвельд,
графство Кент
Лично я представления не имею, почему Воганы хотят жить в своем старом, обветшавшем особняке, если на территории поместья есть такой прелестный коттедж, где живем мы с Элле. Там имеется дровяная плита, большие деревянные балки без дополнительной обшивки и открывается замечательный вид на холмистые зеленые луга Английского сада. Я люблю это место.
Что касается работы, мы с Элле находим удовлетворение в повседневных занятиях. Элле готовит кушанья для благодарных хозяев, а я ухаживаю за живописными землями, которыми славится Хайвельд. Иногда мы сотрудничаем, и Элле пользуется продуктами, которые я выращиваю на огороде. По правде говоря, мне казалось, что наши умы будут мятущимися и неустроенными из-за невозможности выразить наши чувства в музыке, но тихая, здоровая жизнь, которую мы ведем сейчас, осмелюсь сказать, выглядит… предпочтительнее? Никогда в жизни я не чувствовал себя так спокойно и безмятежно. Качество моих пейзажных этюдов ощутимо улучшилось, и Элле даже разрешила мне повесить одну-две картинки на стенах нашей гостиной.
По вечерам мы собираемся перед камином и читаем книги. Иногда мы переключаемся на радио и убеждаемся, что союзные войска по-прежнему сдерживают атаки держав Оси, но, откровенно говоря, складывается впечатление, что война бушует за миллион миль от нашей пасторальной идиллии. По мере разрастания конфликта Арчи Вогану приходится проводить все больше времени на авиабазе в Эшфорде, но он сохраняет неизменную бодрость. Его жена Флора – поистине чудесная женщина. Она целыми часами работает в саду вместе со мной. Страсть к выращиванию цветов утешает ее душу и как будто переносит в иной мир. Я распознаю в ней это состояние, поскольку музыка делает для меня то же самое.
Флора особенно терпелива со мной, так как она очень быстро поняла, что я не садовник по призванию. Каждый день я узнавал от нее что-то новое и научился ценить красоту природы – хрупкую, изощренную и гармоничную в своем величии. Долгими послеполуденными часами, пока мы ухаживали за многолетниками и подстригали кусты, Флора поведала мне свою историю, способную посоперничать с моей по накалу драматизма. Я очень рад, что они с Арчи в конце концов нашли друг друга.
– Я много лет пыталась отрицать любовь, мистер Танит, – призналась она мне. – Но я пришла к пониманию, что она сильнее всего, с чем может справиться человек.
Я улыбнулся.
– Здесь вы правы, миссис Воган.
– Знаю, что права. – Флора отщипнула побуревшую почку с розового куста. – Расскажите, мистер Танит, как вы познакомились с Элеонорой?
Я поразмыслил над ответом, пока выкапывал цепкий сорняк.
– Мы познакомились как двое сирот в Париже, леди Воган.
Флора подбоченилась.
– Боже мой! Я не знала, что вы оба остались без родителей. Знаете, наш Тедди… – Флора замолчала и покачала головой. – Как бы ни было, вы смогли отлично приспособиться к жизни. – Она осмотрела изящный белый лепесток. – Чем старше я становлюсь, тем чаще думаю, что любовь просто начертана звездами.
Я поднял голову и встретился с ее взглядом.
– О, да, миссис Воган. Это я знаю точно.
Она цокнула языком в притворном негодовании.
– Пожалуйста, мистер Танит, сколько раз можно повторять? Вы можете называть меня Флорой.
– Прошу прощения, Флора. Пожалуйста, называйте меня Бо… Бобом. Робертом.
Она хихикнула.
– Хорошо, Бо-Боб-Роберт! Как скажете.
Я покачал головой и занялся следующим сорняком.
– Извините. Когда я думаю по-английски, а не по-французски, то иногда начинаю путаться.
– Все в порядке. Представить не могу, что вам обоим пришлось пережить. Но я рада, что вы остались вместе; в том, как вы смотрите друг на друга, есть нечто волшебное. Когда вы поженились?
Я был рад, что могу сосредоточиться на рыхлой земле перед собой.
– Несколько лет назад, перед отъездом из Франции. Это была очень простая церемония.
Флора меланхолично вздохнула.
– Думаю, так оно лучше. В конце концов остаются двое, и никого больше.
У Арчи и Флоры есть дочь, очаровательная и умная Луиза. Она очень милая и заботливая и руководит группой «женской поддержки», состоящей из девушек, которые находятся в Хайвельде и собирают урожай в поместье, чтобы направлять его на нужды армии. Она вдохновляет их, и подопечные просто обожают ее.
Совсем недавно мы отпраздновали помолвку Луизы с Рупертом Форбсом, вежливым, педантичным молодым человеком, который не смог пойти в армию из-за сильной близорукости. Тем не менее превосходные аналитические способности Руперта и его уверенные манеры привлекли внимание британской разведслужбы, чем Арчи особенно гордился.
Молодые переехали в Хоум-Фарм, по другую сторону дороги от Хайвельда, который стоял пустым с тех пор, как управляющий фермой был мобилизован в ряды вооруженных сил. Мне всегда приятно, когда они останавливаются поболтать со мной в саду, и я почитаю за честь принимать их за ужином.
Единственным членом семьи, с которым у нас не сложились отношения, является Тедди, сын Вогана. Недавно его по не вполне понятной причине исключили из Оксфордского университета. С тех пор он попытался вступить в ополчение, но попытка была обречена на провал, потому что Тедди не хочет и не умеет выполнять приказы. На короткий срок ему разрешили занять пост управляющего фермой в Хайвельде, но под его руководством сбор урожая сократился почти на сорок процентов из-за невнимания к делу. В качестве жеста отчаяния Арчи подыскал ему административную работу в министерстве авиации, которая продолжалась лишь несколько недель.