– Она была очень добра ко мне, – искренне сказал я. Внезапно меня осенило, и я нащупал алмаз, по-прежнему надежно скрытый в кошельке у меня на груди. – Мне хочется поблагодарить ее. Вы знаете, как можно попасть в помещения третьего класса?
– Да, если вы уверены, что хотите рискнуть. Все наши сироты вполне здоровы, но боюсь, что личная гигиена не входит в число их приоритетов, мистер Танит.
Я слабо рассмеялся.
– Для меня это не проблема, доктор Лайонс. Пожалуйста, покажите, куда нужно идти.
Я спустился в недра «Ориента» через запутанную анфиладу коридоров и помещений. Наконец несколькими палубами ниже моей собственной каюты я достиг третьего класса. Самой поразительной особенностью этих помещений было отсутствие естественного света. Гладкие беленые стены блестели в больничном свете люминесцентных ламп, что оказывало дезориентирующее влияние на ощущение времени.
Общее помещение третьего класса состояло из комнаты, заставленной обшарпанными столами и стульями разного размера. В трюме висела плотная пелена табачного дыма. Вокруг самого большого стола собралась разношерстная детская компания. Среди них я заметил Эдди, маленького мальчика, которого раньше видел на палубе, но Сары там не было.
Я подошел к детям.
– Прошу прощения, что вмешиваюсь, но я хотел узнать, где Сара.
– Она снова улизнула, – сказал один из мальчиков, прежде чем изобразить ужас от такого признания. – Но не держите на нее зла, мистер; она просто любит смотреть на океан.
Я одобрительно улыбнулся.
– О, все в порядке. Я тоже люблю смотреть на океан.
– Значит, вы не станете бить ее? – спросил мальчик.
– Бить? Боже мой, нет. Скорее, наоборот: я хотел кое за что поблагодарить ее. – Я показал Эдди большие пальцы, и он ответил таким же жестом. – На самом деле я не член команды, а обычный пассажир.
– Шикарный пассажир, да? Вы говорите как богач! – пропищал другой мальчик под общее хихиканье за столом.
– Ну, не такой шикарный, как некоторые. Значит, я смогу найти Сару на палубе?
– Наверное, – отозвался первый мальчик.
На палубе было тихо – лишь бескрайняя черная вода и пронизывающий январский ветер. Я со вздохом облокотился на поручень и посмотрел в небо. Сегодня вечером Келено сияла особенно ярко. Плеск воды за кормой парохода был успокаивающим, а холодный, свежий воздух оказывал на меня бодрящее действие.
– Это вы, мистер? – раздался знакомый голос из тени. Я оглянулся и увидел Сару, которая появилась из-за спасательной шлюпки. – Тот, кто едва не дал дуба на палубе?
– Привет, Сара. Я хотел поблагодарить тебя за сегодняшнее утро.
– Шшш, потише! – Она приложила палец к губам. – Мне не положено быть здесь.
Она подошла ко мне и взялась за поручень. Мы немного постояли рядом, вдыхая соленый ночной воздух.
– Ну как, вам полегчало? – спросила она.
Я кивнул.
– Спасибо, мне гораздо лучше. Ты была единственной, кто обратил на меня внимание и помог мне. Это было замечательно с твоей стороны.
– Не стоит благодарностей, мистер. Это обычная человеческая порядочность, так? Но все эти богачи наверху больше боятся запачкать коленки, чем протянуть руку помощи. – Она комично щелкнула языком.
Ровный шум парохода, разрезавшего воду, был успокаивающим, и я почувствовал, как мое давление начало снижаться. Мне действительно очень нравилось находиться в открытом море.
– Интересно, сколько сирот плывут в Австралию на «Ориенте»? – спросил я у Сары.
Она немного подумала.
– Пожалуй, около сотни. Мне пятнадцать лет, так что у меня нет никаких проблем. Но здесь есть и малыши не старше трех. Вот кого мне жалко на самом деле!
Она устремила взгляд в темноту. Я был тронут ее заботливостью; в конце концов, она тоже была еще ребенком.
– Можно спросить, что случилось с твоими родителями? – мягко поинтересовался я.
Сара обвела глазами пустую палубу, словно хотела убедиться, что никто не подслушивает. Я подозревал, что ее воспоминания были болезненными, поэтому она не часто делилась ими.
– Во время войны на Ист-Энд падало много бомб. Последняя убила десятерых на нашей улице, включая мою маму. Мы спрятались в подвале, когда завыли сирены, но потом она вспомнила, что оставила наверху свое вязанье и поднялась в комнату, когда эта штука упала на крышу. Меня выкопали из-под кучи мусора целехонькой и невредимой. Тогда мне было всего шесть лет. Тот мужик, который услышал мое жалобное мяуканье, сказал, что это было настоящее чудо.
Мне хотелось положить руку на плечо Сары, но я боялся, что это будет неуместно.
– Какой ужас. Я сожалею о твоей утрате, но… что ты делала потом?
Она набрала в грудь побольше воздуха и медленно выдохнула, прежде чем продолжить:
– Моя тетя взяла меня к себе. Предполагалось, что я буду жить у нее до тех пор, пока мой отец не вернется с военной службы во Франции. Да только он не вернулся, а у тети не хватало денег на мое содержание, и меня отдали в сиротский приют. Там было нормально, потому что мы держались вместе. А однажды нам сказали, что нас отправят в Австралию, где мы начнем новую жизнь. И вот мы здесь.
«Ориент» столкнулся с блуждающей волной, и нас с Сарой окатило мелкими солеными брызгами. Она хрипло захохотала, и я невольно рассмеялся в ответ. Ее оптимизм был воодушевляющим и немного заразительным.
– Вы кого-то потеряли на войне, мистер? – спросила Сара.
Перед моим мысленным взором промелькнули Пип, Карин и Арчи Воган.
– Да, потерял.
Она рассудительно кивнула.
– Я так и думала. У вас есть та самая грустинка в глазах.
– Вот как? – спросил я. Сара сочувственно улыбнулась, и я повернулся лицом к океану. – Недавно я действительно потерял очень близкого человека, но не из-за войны.
– Кто это был?
– Ее зовут Элле. – Я закрыл глаза. – Она была моей возлюбленной.
Сара подбоченилась.
– Ее зовут Элле? То есть она не отбросила коньки?
Я снова невольно улыбнулся из-за ее манеры речи.
– Нет, вовсе нет. Она… ее просто нет на этом пароходе.
Сара всплеснула руками.
– Тогда о чем печалиться? Просто вернитесь и возьмите ее с собой!
– Если бы все было так просто, Сара. Она не хочет быть вместе со мной. – Я нащупал алмаз в кошельке, висевшем на шее. – Так или иначе, я снова хочу поблагодарить тебя, Сара. У меня есть кое-что особенное для тебя.
Я начал снимать шнурок вместе с кошельком, но Сара подняла руку, останавливая меня.
– Нет, мистер, я не возьму ваши деньги. Только не за доброе дело; это было бы неправильно. То есть, если вам нужно заштопать носки или подшить брюки, я буду рада, когда вы мне заплатите. Но не раньше.
Я был немного ошарашен.
– Ты не понимаешь, Сара. С такими деньгами ты сможешь изменить всю свою жизнь…
– Мистер, я плыву на другой конец света. Поверьте, мне пока хватит и такой жизненной перемены. Я уже сказала, что занимаюсь рукоделием, так что надеюсь получить работу и заработать собственные деньги. Да, и найти парня!
Я заправил шнурок под рубашку.
– В таком случае желаю тебе приятного вечера. И… еще раз спасибо, Сара.
Я направился на другую сторону палубы, но тут Сара окликнула меня.
– Вы верите в Бога, мистер?
Ее вопрос застиг меня врасплох. Я повернулся к ней.
– Что ты имеешь в виду?
– Недавно я много думала об этом, а вы кажетесь умным парнем. Я просто спросила, что вы думаете по этому поводу?
Я медленно пошел к Саре, размышляя над вопросом.
– Думаю, это зависит от того, что ты подразумеваешь под «Богом». Я верю в силу Вселенной. Может быть, это одно и то же?
Сара фыркнула.
– Значит, вы не считаете его седобородым стариканом?
– Похоже на описание Деда Мороза, – улыбнулся я. – Вот в кого я определенно верю.
– Ха! Что-то он нечасто наведывался в наш приют.
– Понимаю. – Я запрокинул голову и посмотрел на звезды. – А знаешь, Элле была сиротой. И я тоже… в некотором смысле.
Сара забавно скривила лицо.
– Как можно быть сиротой «в некотором смысле»?
– Отличный вопрос. – Я снова улыбнулся. – Это трудно объяснить.
– Чего у нас хватает, так это времени. Я постараюсь сбегать сюда каждую ночь, чтобы не задыхаться в трюме. Мы можем встречаться здесь, и вы расскажете свою историю.
– Мою историю? Я никому не рассказывал ее целиком, кроме Элле. Она очень длинная и довольно грустная.
– Была до сих пор, мистер. Она же еще не закончилась, да?
Я замешкался, не зная, как лучше ответить. У Сары вытянулось лицо.
– Обождите минутку… мне знаком этот вид. Вы же не собираетесь броситься за борт, так?
– Я…
Сара вдруг пришла в ярость.
– Не будьте самовлюбленным болваном. Вы же знаете, кого любите прямо сейчас? Я люблю маму, но ее больше нет, потому что бомба упала ей на голову. То же самое относится к родителям всех детей, которые едут внизу. Эти дети могли бы отдать все, что угодно, лишь бы вернуть тех, кого жестоко отобрали у них. А вы тут разгуливаете и думаете, как бы лучше покончить с собой.
Я отступил на шаг от нее.
– Сара, я не собирался расстраивать тебя…
– Расстраивать меня? Фигушки, со мной все будет в порядке. Но вы знаете, кто пострадает? Люди, которые хорошо знают вас. Как насчет Элле, когда она узнает, что вы расстались с жизнью из-за нее? Как она справится с таким грузом на совести?
Она смотрела на меня, широко распахнув глаза и подняв брови. Признаться, я даже не думал, каково будет Элле, когда она узнает обстоятельства моей смерти.
– Более того, если она и впрямь любила вас – а похоже, так и есть, – то последнее, чего она хочет, – это вашего самоубийства.
Мне не хватало слов для ответа.
– Ну… да, – признал я. – Опять-таки, мне очень жаль, что я так расстроил тебя. Особенно потому, что я тоже потерял родителей в юном возрасте.
Вместо того чтобы умиротворить Сару, мои слова лишь сильнее распалили ее.
– Ну, так и на хрена вам это сдалось? Думаете, ваши родители будут рады, когда увидят, что их сын бросился в океан? – Она указала на небо. – А я, черт побери, так не думаю!