вечером.
На следующее утро три человека прибыли для упаковки статуи Лусии и ее транспортировки на Северный вокзал Парижа.
– Я сообщила в Альгамбру о твоем отправлении и о том, что ты будешь на месте через пять дней, – пояснила Эвелин. – Будет еще одна пересадка в Барселоне, но об этом позаботятся местные грузчики. Они организуют перевозку от вокзала Гранады до дворца Альгамбра.
– Спасибо, Эвелин. Вы по-прежнему направляете мою жизнь, несмотря на прошедшие годы. – Я крепко обнял ее и пожал руку мсье Ландовски.
– Славно было встретиться с тобой, паренек. И неизбежный вопрос: ты еще вернешься сюда?
– С благоприятным ветром, мсье Ландовски. Очень надеюсь, что наши пути пересекутся еще раз.
Он рассмеялся.
– И то правда. Я рад, что ты многому научился, пока жил в этом доме. – Он положил мне на плечо немного дрожавшую руку. – Но любовь – это самое главное. Отправляйся с богом и найди ее, мальчик… во что бы то ни стало.
Ландовски поднял палец, как будто о чем-то вспомнил, и исчез в доме. Вскоре он вернулся с плетеной корзинкой, позвякивавшей на каждом шагу. Когда я заглянул внутрь, то увидел четыре бутылки вина Côtes du Rhône, которым мы угощались вчера вечером.
– Это тебе в дорогу, – сказал он и подмигнул.
– Спасибо!
– Но будь аккуратен. – Он положил ладонь мне на щеку и заглянул в глаза. – Все хорошо в умеренном количестве, так?
Я кивнул.
– До свидания, мсье Ландовски.
Красное вино сделало мое путешествие по Европе вполне безболезненным, и воспоминания о нем сохранились лишь в виде размытых фрагментов. Я подружился с охранниками грузового поезда; мы обменивались историями, запасами вина и играли в карты. Мне повезло выиграть у них определенное количество песет, поскольку до меня дошло, что я отправился в Испанию, не имея местной валюты. Я вернулся к привычному существованию: постоянно в движении, без напряженных размышлений. Вероятно, в этом заключалось мое будущее.
Пересадка в Барселоне прошла успешно, как и обещала Эвелин. Я проспал последнюю часть поездки, мягко укачиваемый в темном вагоне под мерный перестук колес.
Меня разбудил яркий свет, бьющий в лицо, когда двое сотрудников отодвинули в сторону боковую дверь вагона. Кровь стучала у меня в висках.
– Señor? Por favor apártate del camino[29].
Я не знал практически ни одного испанского слова. И, в отличие от того раза, когда я впервые оказался в Норвегии, рядом со мной не было друзей, говоривших на местном языке.
– Salga, por favor. – Они жестами показали, что я должен выйти из вагона.
Я принял вертикальное положение и оказался на утренней жаре, отчего почувствовал тошноту и головокружение.
– ¡Tiene Resaca![30] – воскликнул один из мужчин, а другой посмотрел на меня и рассмеялся.
У меня совершенно пересохло во рту.
– Дайте воды, – попросил я, но это не возымело никакого действия. Я изобразил питье из бутылки.
– Agua? Sí. – Один из мужчин указал на питьевой фонтанчик, установленный на вокзальной платформе, и я благодарно кивнул.
К тому времени, когда я утолил жажду, мужчины извлекли статую и выкатили ее на платформу. Я последовал за ними и с жалким видом стоял рядом, пока они загружали ящик со статуей в старенький грузовик с открытым верхом.
– Альгамбра? – спросил я.
– Sí, señor. Alhambra. Treinta minutos[31].
– Gracias, – выдавил я, прежде чем забраться в грузовик.
Гранада оказалась поразительным местом. Город с сотнями побеленных домов сиял, как бриллиант, под лучами утреннего солнца. За городскими стенами открывался вид на высокий горный хребет. При более тщательном рассмотрении ближайший склон холма оказался усеянным множеством каменных пещер. Я удержал взгляд и заметил маленькие фигуры, двигавшиеся перед ними. Были ли эти пещеры человеческими жилищами?
Вскоре мы приблизились к величественному дворцу. Старинные красные башни Альгамбры поднимались среди зеленого леса, и я испытывал благоговение перед этим чудом архитектуры. Грузовик подъехал к большим воротам и остановился. Водитель вышел из кабины и обратился ко мне.
– Esto es lo más lejos que puedo ir[32], – сказал он и пожал плечами. – Дальше хода нет, – добавил он по-английски и указал на арку в виде замочной скважины, что вела к оживленной площади. Я кивнул и соскочил на землю. В голове у меня по-прежнему гудело из-за бутылки вина, жадно выпитой сегодня ночью. Когда я прошел за ворота, меня окружили местные жители, предлагавшие свои товары, продававшие воду, апельсины и жареный миндаль. Посреди хаоса я заметил человека в холщовой рубахе, который трусцой бежал ко мне от ворот на другой стороне площади. Он указал на грузовик.
– Статуя? – спросил он по-французски.
– Да, сеньор, это статуя от мсье Ландовски.
Двое мужчин в комбинезонах помогли перенести статую в центр площади и раскрыли ящик. После того, как были сняты слои ткани, статуя Ландовски гордо встала на площади Альгамбры.
– Она великолепна! – произнес человек в холщовой рубашке. – Еще лучше, чем я думал. Мсье Ландовски – настоящий гений. Как будто юная Лусия снова находится среди нас.
– Простите, я не из местных. Мсье Ландовски говорил, что Лусия победила на танцевальном конкурсе, это правда?
Он хохотнул.
– Concurso de Cante Jondo был большим танцевальным конкурсом, сеньор. Это была музыкальная фиеста, праздник фламенко, начавшийся в тысяча девятьсот двадцать втором году. Четыре тысячи людей пришли сюда отпраздновать это событие. Оно было совершенно особенным.
– Разумеется, поскольку вы говорите о нем тридцать лет спустя, – пробормотал я.
– Сеньор, в тот вечер четыре тысячи человек стали свидетелями первозданной силы duende[33], – сказал он и прикоснулся к щеке статуи. – Она живет в Лусии.
– Duende? – спросил я.
– Это трудно объяснить тем, кто не понимает нашу культуру. Duende – это страсть и вдохновение, которые проявились у Лусии через ее ощущение ритма и танца.
Судя по всему, она была поразительной женщиной.
– Я буду рад встретиться с ней и сообщить мсье Ландовски о том, как она отреагирует на статую.
Мужчина вздохнул.
– Увы, она вернулась в Америку, чтобы танцевать и зарабатывать деньги для своей семьи. После войны жизнь была очень трудной, и никто не испытывал жалости к gitanos[34] из Сакромонте. – Он грустно покачал головой. – Поэтому мы с коллегами из членов правления заказали эту статую.
– Прошу прощения. – Я был смущен необходимостью задать вопрос насчет очередного непонятного слова. – Кто такие gitanos?
– Это цыгане, сэр, некогда жестоко изгнанные из города. – Он указал на холмы за городскими воротами. – Возможно, вы заметили их пещеры на горе Сакромонте.
– Понятно. – Я кивнул. – Кстати говоря, сеньор, у вас есть рекомендации для туриста в Гранаде? Теперь, когда статуя благополучно доставлена, у меня нет других обязанностей.
Мужчина немного подумал.
– Обязательно посетите центральную площадь. Там всегда происходит что-нибудь интересное.
Мы обменялись рукопожатием.
– Спасибо, сеньор. – Я повернулся и вышел из Альгамбры в надежде на то, что прогулка по склону холма окончательно избавит меня от затянувшегося похмелья. Аромат кипарисов в сочетании с легким ветерком оказался прекрасным лекарством, и, когда я вышел на площадь, в голове у меня прояснилось.
Я ненадолго остановился, отдавая должное самому впечатляющему зданию на площади, старинному собору с открытой колокольней, а потом направился по гладким, блестящим мозаичным плиткам к величественному фонтану в центре. Заглянув в фонтан, я увидел, что дно усыпано песетами, каждая из которых символизировала желание бывшего владельца. Я сунул руку в карман, отвернулся от фонтана и бросил монетку через плечо. Не стоит и говорить, что моя безмолвная молитва заключалась в желании найти Элле.
День становился все более знойным, и меня потянуло в прохладу. Я побрел по одной из узких улочек, расходившихся от площади, в надежде найти кафе. Довольно скоро я заметил уютное место, где продавалось мороженое всевозможных оттенков, явно популярное среди местных туристов. Когда я подошел ближе, то обратил внимание на темноволосую девушку, которая с небрежным видом прислонилась к стене и мечтательно смотрела куда-то вдаль.
– Хотите мороженого, сеньорита? – спросил хозяин кафе из-за большой холодильной витрины с мороженым.
– Si, – ответила девушка. – Но у меня нет денег, сеньор.
– Тогда уходи! – крикнул он. – Ты распугиваешь посетителей.
Девушка пожала плечами и отвернулась. Я поспешил ей на помощь.
– Ну, меня она не отпугнула, – сказал я и подошел к витрине, где осмотрел радужные сладости. Зеленое мороженое показалось мне наиболее соблазнительным, и я указал на него.
– Две порции, пожалуйста.
– Хорошо, сеньор, – отозвался раздражительный хозяин кафе.
Сзади на площади зазвонил колокол; я повернулся и увидел толпу, выходившую из собора. Судя по всему, закончилась утренняя месса. Я вручил продавцу несколько песет, взял мороженое и повернулся к девушке, которая смотрела на меня широко раскрытыми глазами.
– Вот, сеньорита. – Я протянул ей один рожок.
– Это для меня? – удивленно спросила она.
– Si, – кивнул я.
– Gracias a Dios, – сказала она и лизнула мороженое, которое уже начало таять на солнце и капать ей на руку. – A usted le gustaría que diciera su destino?[35]
Насколько я понял, она задала вопрос.