Я обдумал его слова.
– Довольно необычный выбор времени, не правда ли?
– Да, есть такое, – согласился Георг.
Месяц назад компания «Лайтинг Коммуникейшенс» внезапно очнулась от сна. Они начали строить клиентскую базу в Греции и обещали бизнесу «надежность, согласованность и порядочность». Когда я впервые прочитал эти слова, то невольно расхохотался. Уму непостижимо, как этот человек с каменным лицом мог разглагольствовать о надежности и порядочности своего предприятия. У «Лайтинг Коммуникейшенс» появился логотип: молния, бьющая из облака. Похоже, Криг решил лично держать руку на пульсе. Мы получили фотографии, на которых он проводил презентации и устраивал бизнес-ланчи, а также разные статьи о его компании в местных газетах.
Если в последние годы Эсзу горевал по жене, теперь это закончилось, и он снова начал появляться в свете.
– Ты уверен, что это не какая-то уловка со стороны Крига, чтобы установить мое местонахождение?
Георг покачал головой.
– Моя интуиция подсказывает, что это нечто совершенно иное.
Я доверял интуиции своего нотариуса.
– Ну, хорошо. Тогда давай назначим телефонный звонок на завтра, во второй половине дня.
На следующий день я сидел в кабинете и ждал, когда Георг подключит Лейшу к телефонной линии Атлантиса. Между делом я осматривал витринные шкафы, заполненные артефактами и безделушками из моих путешествий по всему свету. Они перемежались с фотографиями моих девочек и меня самого. Я выбрал один из любимых снимков, где мы вшестером уплетали мороженое на причале Атлантиса. Ровно в назначенное время раздался телефонный звонок. Я отложил фотографию и взял трубку.
– Атлас Танит слушает.
Мне ответил бархатистый, убаюкивающий голос с американским акцентом.
– Добрый день, мистер Танит. Меня зовут Лейша Джонс. Полагаю, вы ожидали моего звонка?
– Здравствуйте, Лейша. Да, ожидал, хотя не имею ни малейшего представления о предмете нашего разговора.
Женщина на другом конце линии глубоко вздохнула.
– Сожалею, мистер Танит. Я звоню из Хейл-Хауса в Гарлеме, город Нью-Йорк.
Я просканировал архивы моей памяти.
– Прошу прощения, мисс Джонс, я не знаю это учреждение.
– Но, может быть, вы слышали о Матери Хейл? О Кларе Хейл?
– Увы, нет.
Наступила пауза, когда Лейша поняла, что ей придется многое объяснить.
– Я знаю, что вы находитесь в Европе, и там это имя известно гораздо меньше. Хейл-Хаус – это детский дом в Нью-Йорке.
Мое сердце дало сбой. Неужели это тот самый звонок, которого я боялся? Детский дом, который по какой-то причине хотел вернуть одну из моих дочерей? Я постарался сохранить самообладание.
– Два дня назад к нашему порогу подкинули новорожденную девочку.
Я немного успокоился.
– Это… необычно для детского дома?
– К сожалению, нет, сэр. Но я звоню потому, что мы нашли кое-что рядом с ребенком. А именно – визитную карточку с вашим именем и контактной информацией.
Я не знал, что и сказать.
– Это крайне необычно. У меня нет родственников в Америке или друзей, достойных упоминания.
Лейша зашуршала какими-то бумагами.
– Вот ваша визитка. Она выглядит старой, мятой и потрепанной.
– Это можно понять. Я уже больше тридцати лет не работаю в том книжном магазине. – Я немного подумал. – Полагаю, вы не видели, кто оставил ребенка?
– Нет, сэр, – вздохнула Лейша. – Но на вашей старой визитке сохранилась маленькая надпись, которую мы смогли разобрать.
– Правда? – Я был заинтригован. – Что там написано?
– Там написано «это добрый человек», сэр, – ответила Лейша. – Прямо под вашим именем.
Я беззвучно ахнул и опустился в кресло. В этот момент я мысленно перенесся в ресторан отеля «Уолдорф Астория» в Нью-Йорке и увидел улыбчивое лицо Сесили Хантли-Морган.
«Посмотрите! Я даже написала «добрый человек» на обратной стороне!»
– Вы меня слышите, мистер Танит? – спросила Лейша.
– Да. – Я поморщился. – Послушайте, Лейша… На самом деле я догадываюсь, чей это ребенок. Интересно, а вам что-нибудь известно о семье малышки?
На линии повисла короткая пауза.
– Что же, нам известно одно: Хейл-Хаус предназначен не просто для нежеланных детей. – Я снова поморщился от выбора слов. – Мать Хейл обеспечивает поддержку детям с врожденной наркотической зависимостью. К сожалению, вынуждена сообщить: у нас есть все основания считать, что мать ребенка страдала от кокаиновой зависимости, и эта зависимость передалась девочке.
Я поднес руку ко рту.
– Боже, помилуй!
– Многие люди не в состоянии такое представить, но такова здешняя реальность, сэр. В Гарлеме полно наркоманских притонов. Если бы мне предложили поспорить, я бы поставила на то, что этот ребенок родился в окрестностях Ленокс-авеню.
Ленокс-авеню. Когда-то я уже слышал это название.
– Послушайте, я прилечу в Нью-Йорк завтра.
На следующий день я стоял перед зданием из старого бурого камня в Гарлеме, здесь располагался Хейл-Хаус. Я постучал в дверь, которую отворила женщина в синем спортивном костюме и с шикарной афроамериканской стрижкой.
– Вы мистер Танит? – спросила она.
– Так точно.
– Я – Лейша Джонс, мы беседовали по телефону.
– Здравствуйте, Лейша, рад познакомиться. – Я протянул руку.
– Нет-нет, здесь мы предпочитаем обниматься. – Лейша привлекла меня к себе и крепко обвила руками.
Я издал удивленный смешок.
– О, это приятный обычай.
– Вы только что прилетели из Швеции?
– Вообще-то из Швейцарии.
Она подбоченилась и изогнула бровь.
– Это рядом со Швецией?
– Это… на одном континенте.
Лейша звонко рассмеялась.
– Шучу, конечно. Извините, сегодня выдалось бурное утро; нужно было накормить массу голодных ртов. – Мне моментально понравилась ее шутливая самоирония. – Заходите же!
Я последовал за ней в Хейл-Хаус, и она направила меня к двери с левой стороны коридора.
– Она здесь.
– Кто?
– Мать Хейл, разумеется! – Лейша открыла дверь, ведущую в небольшой кабинет. За столом перед окном сидела хрупкая седовласая женщина в белом кардигане. Она обернулась, когда я вошел.
– Это джентльмен из Европы? – обратилась она к Лейше, и та кивнула. Женщина проворно встала и подошла пожать мне руку.
– Клара Хейл.
– Атлас Танит. Для меня честь познакомиться с вами.
– Думаю, это взаимно.
– Я оставлю вас, – с улыбкой произнесла Лейша и вышла из комнаты.
– Садитесь, прошу вас. – Клара указала на потрепанный кожаный диван.
– Спасибо.
– Итак, мы имеем дело с тайной визитной карточки. – Она открыла ящик старого письменного стола и достала маленькую картонку. – Вот, мистер Танит.
– Благодарю вас. – Я взял карточку у Клары и внимательно осмотрел ее. – Да, это определенно одна из моих визиток. Но, как я уже сказал Лейше, я не пользовался ими уже тридцать лет, с тех пор, как перестал работать управляющим книжным магазином.
– Тем не менее эта визитка оказалась у нас на крыльце вместе с маленькой живой посылкой. Интересно, каким образом это могло случиться?
– Мне тоже интересно, Клара. Прошу прощения, мисс Хейл… Мать Хейл.
Клара сморщила нос, а потом залилась смехом, как Лейша, и хлопнула себя по коленям.
– «Клара» вполне сойдет. Я согласилась на «Мать Клару» только потому, что… – Она пожала плечами и обвела комнату широким жестом. – Разумеется. Лейша немного рассказала мне о ваших добрых делах. Это невероятно. Пожалуй, тут вы правы. Я не собиралась вести такую жизнь, как сейчас. Дети – это дар божий. Как кто-то может добровольно расстаться со своим собственным ребенком? Это превыше моего понимания, мистер Танит.
– Это каверзный вопрос. Но, я полагаю, при определенных обстоятельствах бывает лучше, когда о детях заботятся другие люди.
Клара сложила ладони домиком и постучала кончиками пальцев.
– Как интересно.
– Что именно? – спросил я.
– Я ухаживаю за детьми уже больше сорока лет и ни разу не слышала, чтобы кто-то высказывал подобное мнение. Обычно люди соглашаются со мной и говорят, что это ужасно. – Я ощущал на себе пристальный взгляд Клары и старался не выдавать растущую нервозность. – Так что, мистер Танит, ваш жизненный опыт явно отличается от большинства остальных. Каков он?
Лукавая проницательность Клары обезоружила меня.
– Вы невероятно догадливы, – с улыбкой отозвался я. – У меня пять приемных дочерей.
Клара широко распахнула глаза.
– Господи, не может быть! – Я довольно кивнул. – Ладно, ладно, – рассмеялась она. – Вы – один из моей паствы.
Я вопросительно посмотрел на нее.
– Что это может означать?
Она пожала плечами.
– О, вы понимаете. Вы – благодетель, великодушный человек. Возможно, еще и глуповатый, если занимаетесь тем же самым, чем и мы.
– Честно говоря, Клара, не думаю, что нас можно сравнивать. У меня всего лишь пять дочерей, и я могу обеспечивать им очень комфортную жизнь. А сколько детей прошло через ваши двери?
Она глубоко вздохнула.
– Сотни. Я вырастила около пятидесяти в собственном доме, прежде чем перейти на официальный уровень и получить лицензию на учреждение центра ухода за детьми в тысяча девятьсот семидесятом году. Но тысяча детей или один ребенок – это не имеет значения. Любовь к нелюбимому ребенку – один из благороднейших поступков, на которые способны наши ближние.
Ее лицо как будто светилось изнутри. Хотя ее присутствие было подавляющим, она излучала доброту.
– Я думал об этом, Клара. Но дочери возмещали мою любовь к ним в десятикратном размере.
Клара снова рассмеялась.
– В том-то и секрет, не так ли? – Она откинулась на кожаную спинку офисного стула. – Знаете, мой муж умер, когда мне было всего двадцать семь. Я была безутешна, как и трое наших детей. Какое-то время хандрила и слонялась без дела, но потом решила, что нужно продолжать дышать… несмотря ни на что. – Она грустно улыбнулась. – Я работала школьной уборщицей, чтобы мы смогли пережить Великую депрессию. Это была ужасная работа, но мне нравились детские улыбки. Они давали надежду. Поэтому я превратила свой дом в детский сад и однажды вдруг обнаружила, что не только