— И как изменил я сам?
— Я так не сказала. Но не все поймут разницу между тобой и Брызгаловым…
— Разница есть. Он предал тебя сознательно. Я же ни о чем не подозревал. Более того, полагал, что спасаю… Ведь дома тебя ждут неприятности? Состоишь в партии?
— Состою.
— Могут исключить.
— Да. Лично я бы выгнала такую дуру. Ответь честно, пойдешь ли ты в посольство, Алексей?
— Доверься мне.
— По правде говоря, это трудно… Ты всерьез думаешь, что я могу остаться здесь?
— А что?! — вдруг выкрикнул Лавров. Вскочив на ноги, вскинул сжатые кулаки. Казалось, им овладел приступ веселья. — Будешь зарабатывать втрое больше. Своя лаборатория, выгодные контракты с фирмами… Покажется мало — открыта дорога за океан. А там уж вдесятеро больше денег. Своя вилла где-нибудь в Калифорнии, участок в полсотни акров, виварий на пятьдесят обезьян! Комфорт умопомрачительный: “Лиловый негр вам подает манто!..”
— Что с тобой происходит?!
Лавров опустился в кресло, ослабил узел галстука:
— А ничего не происходит. — Достав платок, промокнул пот со лба, вяло улыбнулся: — Видишь же, весел, счастлив, бодр. — Обеими руками взял ладонь Анны, осторожно погладил. — Ты где обитаешь, в самой Москве?
— На новом проспекте Калинина.
— Возле Арбата? Я слышал, он очень современный.
— Очень!.. Алеша, но ты-то так-таки и не вернешься домой?
Лавров не ответил. Казалось, он внимательно рассматривает свои руки, которые все еще держали ладонь взволнованной Брызгаловой.
— Надеюсь, ты не совершил что-нибудь неподобающее? — последовал новый вопрос.
Он покачал головой.
— Что же тогда?
— Поздно, — Лавров помедлил. — Поздно и… стыдно.
Хотел сказать что-то еще, но прервал себя на полуслове, прислушался. Раздались шаги, и вошла Джоан.
Она сняла шляпку, положила на стол несколько бумажек:
— Я принесла анализы.
Лавров бегло просмотрел их. Отложив, коснулся руки Брызгаловой:
— Анна, я помогу тебе подняться в спальню.
— Я вовсе не устала…
— Идем, у меня серьезный разговор с Джоан. Я должен кое в чем разобраться…
Он повел Анну к лестнице. Гибсон стояла возле стола и глядела в спину Лаврову. Потом села, прикрыла глаза. Перебрала в сознании события последнего времени, пытаясь вспомнить, не была ли где-нибудь допущена ошибка. Прошла еще минута, и Лавров вернулся.
— В чем ты собираешься разобраться, Алекс?
— Пока в бумагах. — Он сел за стол, вновь взял анализы и начал их изучать.
— “Пока”. Что это значит?
— Мешаешь работать! — Он снял очки, поглядел на женщину: — Разве трудно повременить?
— Ты никогда не разговаривал со мной в таком тоне. В мое отсутствие что-то произошло?
— У нас каждый день новости.
— Какие же сегодня?.. Почему ты молчишь? — Гибсон решительно направилась к лестнице, ведущей в спальню. — Хорошо, раз ты молчишь, я спрошу у нее.
— Не забудь, что ты экономка! — крикнул он яростно.
Гибсон резко остановилась.
— Что же все-таки случилось? — сказала она, возвращаясь к столу. — Очень плохие анализы?
— Все очень плохо.
— Она отказывается ехать с нами? — Гибсон с трудом сдерживалась, чтобы не закричать, — так велико было у нее предчувствие надвигающейся беды. — Говори же!
— Она должна вернуться на родину.
— Значит, отказалась!.. — Джоан заговорила торопливо, сбивчиво, будто боялась, что ее перебьют, остановят: — Ты сделал что мог, Алекс. Надо подумать и о себе. В Америку поедем вдвоем, ты и я. Да, теперь и я убедилась, что ее не сломить… Ну что же, пусть выкручивается как может. Видит бог, мы желали ей добра. — Схватила трубку телефона: — Я заказываю билеты!
Лавров усмехнулся:
— Ты забыла, что телефон не работает?
— Позвоню от консьержки… Минуту! В холле, я заметила, оголился провод, — Гибсон сделала движение в сторону холла.
— Погоди, Джоан! К тебе приходил мужчина. Кто он?
— Мужчина?.. Это что, сцена ревности? Ах да, вчера или позавчера кто-то спрашивал тебя. Какой-то пациент.
— Совсем плохо, Джоан. Ведь я знаю: нужна была ему ты, а не я… Вот видишь: этот тип был из полиции. Эти секретные протоколы допросов, которые ты легко раздобыла… Телефон, который все последние дни был неисправен, а теперь вдруг… Я думал, мы дорожим друг другом. Выходит, ошибался. Надеюсь, понимаешь, что это конец?
— Алекс! — Гибсон рухнула на колени. — Да, я дурная женщина!.. Сейчас ты узнаешь все. Муж-миллионер, мое положение в обществе, богатство — все это ложь, трижды ложь! Я продажная тварь! Меня нацелили на тебя — понравиться, уговорить переехать в Америку… А ты принял меня, поверил! Мне нет оправдания. Я собака, укусившая руку, которая ее приласкала. Но видит бог, я думала, тебе будет хорошо за океаном! Ведь я всерьез полюбила тебя, Алекс!
— Пора подняться с колен, — сказал Лавров.
Он стоял, сжав кулаки и наклонив лобастую голову, в двух шагах от Гибсон, и казалось, еще секунда — и он ринется на нее.
Она сникла, послушно встала. Что-то изменилось в глазах Лаврова, взгляд стал мягче. Отвернувшись, он взял со стола сигареты.
— Алекс, устрой мне последнее испытание, — тихо сказала Гибсон. — Напиши записку в советское посольство. Я приведу оттуда людей.
— Проще позвонить.
Гибсон бросилась в холл.
— Готово! — крикнула она оттуда.
Лавров поднес трубку к уху. Телефон молчал. Вернулась Гибсон, взяла трубку, послушала, растерянно опустила ее на рычаг.
— Но я соединила провод…
— Видно, шефы не очень тебе доверяют, решили перестраховаться. Теперь я не могу оставить Анну одну. Как же быть? А, вот выход. Мы отвезем ее в посольство…
— На улице ее схватят.
— Да, это возможно, — пробормотал Лавров.
Из холла донеслись частые прерывистые звонки.
— Видимо, сосед, — сказал Лавров. — Меня нету дома.
Гибсон ушла в холл, притворив за собой дверь. Вскоре до Лаврова донеслись неясные голоса. Он рассеянно слушал. Вдруг вздрогнул от возникшей мысли.
— Вот же выход! — пробормотал он и распахнул дверь в холл.
— Ученый! — заорал Мартин и устремился к приятелю. — Это ты, ученый, или твоя бледная тень?! Я к тебе по важному делу, а меня хотят прогнать! На-ка, держи!
Лавров развернул газету с интервью Сергея Чугунова.
— Вот! — дыша в затылок Лаврову, Мартин ткнул пальцем в интервью. — Ты русский и она русская!
— Для меня здесь нет ничего нового, — сказал Лавров, откладывая газету. — Анна Брызгалова в моем доме.
Мартин расхохотался и заявил, что знает об этом. Сегодня, как обычно, он провел часок у стойки бара. Там у него много приятелей. Один из них утром случайно подслушал беседу двух полицейских ищеек, обсуждавших эту статью. Из их разговора следовало, что особа, о которой идет речь в интервью, находится в доме профессора Лаврова, а они следят, чтобы женщина не сбежала. Сегодня или завтра ее заберет полиция. Вот он, Мартин, и поспешил сюда: ученый должен знать об этих шпиках.
Болтовня приятеля Лаврова встревожила:
— А где твой приятель? Он… ничего тебе не советовал?
— О чем ты? — сосед развел руками. — И вообще, я ничего ему не рассказывал.
Мартин говорил правду. Собеседником его был не Джозеф Болл, как мог бы предположить читатель, а Медик. Болл навел партнера на Мартина, сам же в бар не пошел — сидел в сквере напротив и ждал, чем кончится дело. Смысл задуманной комбинации заключался в том, чтобы встревожить профессора и побудить к решающим действиям.
Джоан отвела Лаврова в сторону:
— Нельзя терять времени, Алекс! Умоляю, доверься мне!
— Нет! — Лавров упрямо качнул головой, обернулся к Мартину: — Можешь оказать мне услугу? Надо отнести записку.
— Давай!
Лавров подсел к столу, взял лист бумаги и стал торопливо писать. Закончив, поискал в ящике конверт. Не найдя, сложил записку, протянул ее Мартину:
— Доставь в советское посольство. Знаешь адрес?
— Нет.
— Я знаю! — Гибсон вырвала из блокнота лист, написала несколько слов: — Вот. Это не очень далеко отсюда.
— Возьмешь такси, Мартин.
— Не надо такси, Алекс! — Джоан выразительно показала за окно: — Во всяком случае, не здесь, не возле дома!
ДВЕНАДЦАТАЯ ГЛАВА
Мартин вышел из дому и, как только завернул за угол, увидел человека, который выручил его в трудную минуту, купив костюм.
Джозеф Болл весьма правдоподобно изобразил радость от встречи с Мартином и осведомился, куда спешит приятель. Впрочем, куда в такую пору может торопиться нормальный человек, если не в бар!
— Увы! — Мартин вздохнул. — На этот раз бар должен подождать. Прежде следует выполнить спешное поручение.
При этих словах Болл навострил уши. Незаметно он оглянулся. Все было в порядке — Медик и Лотар Лашке следовали за ними, соблюдая необходимую дистанцию.
— Дела, все дела, — ворчливо сказал Болл. — А у меня глотка пересохла, как колодец в знойной пустыне.
Мартин ответил, что утром уже принял порцию, так что может и потерпеть. А пока должен спешить. Время близится к трем часам пополудни. Еще немного, и учреждения закроются.
— Если речь идет о банках, то они работают до семи часов, — сказал Болл. — Вам нужен банк?
В ответ Мартин замотал головой.
— Вот ведь какой вы молчун. Что ж, вольному воля! — Болл сделал вид, будто хочет перейти улицу, на противоположной стороне которой находился бар с пригл распахнутой дверью.
— До свидания! — Мартин ощупал карман, в котором была записка. — Я побежал!
— Эй, погодите! Забыл сказать: видимо, сделка наша расстраивается…
При мысли, что ему вернут костюм, Мартин похолодел. Почти все деньги уже были истрачены. Где он возьмет такую большую сумму?
— Что случилось? — пробормотал он. — Ведь вы утверждали: костюм будто специально сшит на вас.
— Не в том дело. Экономка осмотрела его и нашла места, побитые молью…
Мартин энергично замотал головой. Этого не могло быть: костюм висел в шкафу, в карманах и у