Взрывной волной брюки фюрера разодраны в клочья и сорваны с ног их владельца. Сами же иссиня-белые толстые ноги Гитлера не повреждены, если не считать двух—трех пустяковых царапин.
Кто-то хватает большую карту, обертывает ею нижнюю часть туловища правителя третьего рейха. В таком виде его выводят из горящего павильона.
Тяжело вздохнув, Гиммлер откидывается в кресле…
Много лет назад, когда у фюрера обсуждался план создания первых концлагерей, нашлись хлюпики, мямлившие о “человеколюбии” и “ответственности перед историей”. В ответ Гитлер процитировал Фридриха Ницше: “Слабые и неудачливые должны погибнуть — такова альфа нашего человеколюбия. Им надо помочь в этом”.
Кто-то возразил: антифашистов, коммунистов нельзя назвать слабыми и неудачливыми. Тогда Гиммлер сказал: “Проигравшие борьбу за власть и оказавшиеся за решеткой — это и есть неудачники. С ними надо поступать как с отходами общества”.
Позже формулой Ницше Гиммлер обосновал акцию “Эвтаназия”[5], в результате которой в Германии было умерщвлено почти триста тысяч умалишенных, неизлечимо больных, одиноких немощных стариков, а заодно и всякого рода “антиобщественных элементов”, то есть врагов режима. Всем им организовали “легкую смерть” — удушение в газовых камерах или вспрыскивание бензина в сердце.
И вот он, Генрих Гиммлер, вновь обращается к тезису Ницше относительно неудачников, но уже совсем по другому поводу — в связи с событиями в “Вольфшанце”. Ибо в разряд неудачников теперь может быть определен сам фюрер. С какой быстротой грядут перемены! Воистину неисповедимы пути господни!
Вновь вздохнув, Гиммлер обращает взор к углу кабинета, где вмонтирован в стену большой сейф. В самом секретном его отделении, снабженном автономной системой запоров и сигнализации, хранятся материалы о заговоре генералов. К рейхсфюреру СС эти материалы поступили задолго до того, как в дощатом павильоне “Вольфшанце” взорвал свою мину фон Штауффенберг.
Выходит, Гиммлер знал о готовившемся покушении на “священную особу фюрера”?
Знал и молчал?
Да, именно так. Глава СС был осведомлен даже о личности боевиков, которым поручалось непосредственное проведение акции.
Поэтому, кстати, “верного Генриха” нельзя было заманить на совещание к фюреру, если туда приглашался фон Штауффенберг.
Но возникает новая загадка. Как объяснить, что, опасаясь рядового заговорщика фон Штауффенберга, Генрих Гиммлер был на дружеской ноге с главой всего заговора — Герделером?
Карл Герделер, в прошлом обер-бургомистр Лейпцига и один из хозяев электротехнического концерна “Бош”, после устранения Гитлера должен был сделаться рейхсканцлером Германии. Ну а пост главы государства он предназначал одному из руководителей заговора — генералу Беку или же… Генриху Гиммлеру. Причем предпочтение отдавалось второму.
Последствий столь запутанной игры Герделер не опасался: все важнейшие аспекты заговора, в том числе и кандидатура Гиммлера на должность главы государства, согласовали с “английскими и американскими друзьями”, то есть, попросту говоря, с представителями разведок этих двух стран. В ту пору Гиммлер еще устраивал упомянутые разведки как потенциальный глава нового германского государства. Более того, считалось, что после убийства Гитлера рейхсфюрер СС лучше других сможет удержать страну в узде страха и повиновения и не позволит “левым” экстремистам поднять голову.
Такова была концепция заговора: избавление от одиозной и скомпрометировавшей себя личности, какой стал Адольф Гитлер, а далее — поворот Германии к контактам с западными противниками. И никакой демократизации. Немцы будут продолжать войну против Советского Союза и не пустят большевиков в центральную часть Европы.
Конечно, все эти соображения тщательно скрывались от заговорщиков, действовавших “внизу”, то есть непосредственно готовивших акцию. Ведь многие из них всерьез верили в кардинальные перемены, которые наступят в стране, после того как будет уничтожен Гитлер. В окружении фон Штауффенберга даже пытались установить связь с коммунистическим подпольем Германии и командованием Красной Армии…
Но Гитлер остался жив, и вся акция потеряла значение. Теперь Гиммлер всячески торопил Кальтенбруннера и Мюллера, чьи службы — гестапо и СД — свирепо расправлялись с путчистами. Задачу Гиммлера облегчали многие титулованные заговорщики, показавшие себя в критические моменты людьми нерешительными, трусливыми. Они доносили на коллег, убивали друг друга. Одной из первых таких жертв стал Кляус фон Штауффенберг, хладнокровно застреленный своим командиром и старшим коллегой по заговору генералом Фроммом.
…Гиммлер очнулся от воспоминаний — прогудел сигнализатор окончания воздушной тревоги. Тотчас же замигал индикатор особого телефона.
Рейхсфюрера СС вызывал Герман Геринг.
В последнее время оба они были заняты проблемой столь важной и секретной, что говорить о ней разрешалось только при личных встречах. Никаких бесед или даже намеков при пользовании средствами связи.
Договорившись о месте свидания, Гиммлер вызвал адъютанта, спрятал в сейф документы и направился к выходу.
— Только что поступил радиоперехват, — сказал адъютант. — Болгары объявили нам войну.
Глава СС задержался у лифта. Несколько дней назад своей давней покровительнице Германии изменила Финляндия. Еще раньше повернули оружие против немцев румыны. И вот пришел черед Болгарии!.. Он в сердцах захлопнул тяжелую дверь лифта. Да, все то, что произошло в этих странах, есть следствие побед советского оружия. Русские армии в ряде мест уже пересекли границу своего государства. И там, где они появляются, оживают силы противодействия нацизму, казалось бы навечно раздавленные жестокими военно-фашистскими диктатурами.
В памяти всплыли последние события на западных театрах военных действий. Парижане еще до подхода союзных войск выдворили оккупантов из французской столицы. А вскоре американцы и англичане выбили немцев из главного города Бельгии — Брюсселя…
Встреча состоялась в загородной резиденции Геринга. Стол сервировали под старыми деревьями, купавшими свои ветви в неподвижной воде живописного озера, где на мелководье бродили задумчивые фламинго.
Хозяин и гость обедали, обмениваясь ничего не значащими фразами. Настоящий разговор начался, когда слуги подали кофе и удалились.
— Сегодня, — сказал Геринг, — меня вновь пытались убедить в правомерности и реальности второй концепции.
— Возможность крутого поворота в положении на фронтах?
— На Восточном фронте.
— А какие аргументы?
— Если русские армии стоят сейчас у границ рейха, то осенью сорок первого года вермахт железным кулаком стучал в двери Москвы.
— Вывод — кардинальные перемены в военной ситуации могут повториться?
— Да.
Наступила пауза. Геринг и Гиммлер рассеянно помешивали кофе. Оба понимали, что аналогия с 1941 годом несостоятельна.
Планируя восточный поход, Гитлер и его окружение делали ставку на внезапный удар по советским армиям, удар такой мощи, что Россия должна была капитулировать в считанные недели. В варианте “Барбаросса” так и значилось: “Быстротечная военная операция”, то есть мгновенный всплеск германской военной силы, перед которой ничто не может устоять. Идея не была взята с потолка — она была подтверждена в Польше, во Франции и в других странах Европы. Там военная машина немцев действовала безупречно. А в России вермахт стал давать сбои уже на первых этапах наступления. Ноги у “северного колосса” оказались отнюдь не глиняными, как на то надеялись немцы. В итоге Германия обложена с востока и запада, день и ночь над ней висят бомбардировщики противника, превращая в труху не только заводы и фабрики, но и целые города.
Вот о чем думали Геринг и Гиммлер, сидя за послеобеденным кофе. В сознании проходили эпизоды сражений под Москвой, на Волге, на Кавказе, у стен Курска и Белгорода… И в каждой из этих битв отчетливо виделись ошибки, просчеты, допущенные на всех уровнях руководства армией и страной.
Геринг раздраженно встал и двинулся вдоль озера, спугивая фламинго. Теперь ему вспомнился и тревожный доклад командования ОКХ[6] на последнем совещании у фюрера. Еще полгода назад фронт исправно получал пополнение оружием и людьми. Ныне же, как отмечалось в докладе, противник уничтожает больше живой силы и техники, чем поступает ее на фронт из тыла. Иными словами: убыль в личном составе и вооружении — в самолетах, танках, артиллерийских системах, автотранспорте — уже не восполняется…
Лакей принес дневную почту. Геринг вернулся к столу и взял номер “Фолькише беобахтер”. Центральное место в газете занимали репортажи об отправке на фронт подразделений вновь созданного корпуса народных гренадеров. Через весь газетный лист шел заголовок — цитата из последней речи Йозефа Геббельса: “Ура вам, народные гренадеры! Враг у границ рейха истощен до предела, коммуникации его растянуты. Он не выдержит вашего сокрушительного удара!”
Геринг не стал читать дальше. Еще недавно его восхищало ораторское искусство Геббельса, умение ловко сгруппировать и “подправить” факты. Теперь это лишь раздражало. В самом деле, всем хорошо известно: большинство солдат нового корпуса — пожилые люди с застарелыми недугами, из-за которых они в свое время были освобождены от несения военной службы.
Сейчас эти-то “вояки” и призваны спасти Германию…
В пространном интервью, занимавшем всю нижнюю треть первой полосы газеты, министр вооружений рейха Шпеер делал прозрачные намеки насчет нового могучего оружия, которое создано, испытывается на полигонах и в назначенный фюрером час будет обрушено на головы врагов Германии.
Эта корреспонденция тоже не остановила на себе внимание Геринга. Он знал, что имел в виду Шпеер. Речь шла о воздушных торпедах и ракетах.
Верно, то и другое создано, испытывается, через несколько месяцев будет окончательно отработано и пущено в дело. Но приведет ли это к сколько-нибудь серьезному изменению положения на фронтах?.. Вот если бы на подходе была бомба, основанная на энергии расщепленного атома!.. Увы, атомный проект рейха движется со скоростью черепахи. В этом деле тоже нагромождение ошибок и глупостей. Начало им положили гестапо и СД, проворонившие Альберта Эйнштейна, Нильса Бора и других знаменитых физиков… Он поежился при мысли, что эти ученые обосновались где-нибудь на Запад