ководители учебных отделений. Более того, особенностью последней «находки» стало двойное подчинение сотрудника по линии кафедры разведки и факультета.
«Симбиоз» создал особую полезную атмосферу обучения, ибо соединил в одном лице кафедральные предметы и работу наставника-воспитателя слушателей. Анатолий Антонович, следуя заветам стратега НТР Квасникова, при широкой поддержке своего атомного коллеги — профессора кафедры Барковского — и начальника кафедры Дождалева создал все условия для эффективной работы этого «симбиоза» — преподаватель-руководитель.
Сила — в доверии
Замечательная черта Анатолия Антоновича как руководителя состояла в его удивительной «молчаливой» способности управлять коллективом. Сам же коллектив — это собрание единомышленников из одного «куста» разведки — из НТР. Мы знали друг друга по работе и в Центре, и за рубежом. И знали своего начальника с удивительной для руководителя такого ранга стороны.
Как ни странно звучит, но его коньком в общении с подчиненными было… немногословие! Всегда сдержанный и спокойный, он представал перед нами весьма демократически управляющим разведчиками, разношерстными по характеру и пережитому со всеми плюсами и минусами их прошлого. Но это был крепко сколоченный авторитетом коллектив — самый дружный и работоспособный. Мы все были из одного «гнезда Квасникова».
Случилось так, что автор оказался на факультете третьим Толей. Двое других — Толя-большой (Яцков) и Толя-маленький (Ильин). Так их звали за глаза или во время «чаепития на факультете». А появившемуся третьему дали прозвище Толя-младший. Много позднее, уже после Яцкова в коллектив пришел четвертый Толя, но он не успел получить дружеское прозвище, ибо в институт он пришел с застарелой болезнью сердца, и этот разведчик и талантливый аналитик от Бога ушел из жизни задолго до отставного возраста.
Анатолий Антонович покинул факультет, когда ему было за семьдесят. Жизни в разведке он отдал более шестидесяти лет, из них на разведывательном поле — двадцать, на факультете НТР — семнадцать и внештатным приватным преподавателем — еще более десяти. Пришедшие на его место начальники факультета кресло-то заняли, но заменить его не смогли. Ибо его авторитет, сдержанность в словах, мягкая манера общения и демократичность в управлении людьми — это редкое сочетание в дружной чекистской среде.
Анатолий Антонович умел удивительным путем подвигнуть коллектив на активизацию работы, превратив еженедельные оперативки в пятиминутки, но этих нескольких минут было достаточно, чтобы неделю и более все работали на волне энтузиазма и боялись больше всего, как бы не огорчить и не подвести «шефа».
…«Чаепитие на факультете» — конечно, это своеобразный ритуал. Своеобразный слет единомышленников, когда рождаются новые «производственные идеи» и проверяются наработанные удачные находки в работе на «учебном поле» со слушателями. И тогда критика становится одним из действенных приемов по повышению требовательности каждого из участников процесса подготовки кадров.
Чаепитие? А было ли что-то более крепкое, чем чай? Все как у людей — в День Победы, День чекиста, в дни рождения и даже для… хорошего настроения после удачно проведенного занятия с молодежью… Но всегда — в норме и без последствий.
Однако было на факультете одно событие, строго приписанное ко времени года, — это итоги охоты и рыбалки трех братьев Яцковых — старшего Алексея, среднего Анатолия и младшего Павла. Раз в год, в сентябре. Они выезжали в Ахтубу, и тогда из дельты Волги на факультете появлялся… «трофейный» гусь.
В местной столовой жарили волжский подарок, и с гарниром вся эта красота подавалась на стол в крохотном кабинете начальника факультета. И лучшими гостями Анатолия Антоновича становились два близких ему человека — Владимир Борисович и начальник института Иван Иванович Зайцев.
Автор рискнул затронуть столь щепетильную сторону характера уникальной личности в истории не только советской разведки. Однако жанр этой книги требует от автора высказать свое скромное мнение. Тем более что Анатолий Антонович с 60-х годов был, как теперь представляется, путеводной звездой в когорте «гвардейцев Квасникова» в оперативных делах, а в 70–80-х — на ниве наставнических и преподавательских дел факультета.
Замечательный разведчик, как и его коллеги по атомным и научно-техническим делам из «Великолепной четверки», обладал главными качествами в общении с коллегами, подчиненными и слушателями — доброжелательным и доверительным отношением.
Автору представляется, что Анатолий Антонович быстрее готов был ошибиться, чем оскорбить человека недоверием. И весь его безоговорочный авторитет был построен естественным путем на этих двух «яцковских постулатах». С добрыми намерениями «шеф» факультета пользовался ими весьма часто. И автор испытал его магическое влияние на себе с первых шагов появления в стенах альма-матер.
Приглашение на работу в Краснознаменный институт КГБ при СМ СССР — это уникальное учебное заведение госбезопасности — имело условное двойное подчинение: по линии учебной — за управлением кадров госбезопасности, а по функциональным обязанностям — по внешней разведке. Отсюда и столь пышное перечисление в указанном выше официальном названии института.
Так вот, приглашение поступило в разгар активной оперативной работы автора. И было оно весьма неожиданным. Но автор решился оторваться от живой оперативной работы в связи с тем фактом, что в то время (конец 77-го года) завершалась многолетняя операция, по окончании которой необходимостью стало бы прекращение личного контакта автора с иностранцами.
Авторитет Анатолия Антоновича сказался в том, что он смог в считаные дни уладить переход автора в институт — и с руководством НТР, и в разведке, и в управлении кадров КГБ. (Почему в КГБ? Дело в том, что разрешение на работу в качестве подставы в операции внешней контрразведки давал сам глава госбезопасности.)
Конечно, предложение о переходе в институт ускорило выбор нового места работы, но в любом случае автор не мыслил служить вне НТР. Вот почему так обрадовало его приглашение от руководителя этого факультета, с которым он был знаком по оперативным делам еще с 60-х годов. Лестным было и то, что приглашение исходило от легендарной личности — это, кстати, о доверии…
Приход на факультет был весьма стремительным: в середине сентября — «смотрины» у генерала — начальника института, а уже в двадцатых числах автор принимал своих будущих подопечных — слушателей — в роли руководителя учебного отделения. Это заключалось в личном знакомстве, и через несколько встреч двадцать четыре будущих разведчика отправились под Псков на военные сборы в десантной дивизии. Откуда они, по настойчивой рекомендации их «дядьки»-автора, вернулись сплоченным коллективом.
А пока двадцать дней автор в полной мере чувствовал со стороны Анатолия Антоновича воистину добрую отеческую поддержку, ибо и тогда, и еще около года автор сидел по работе вначале «на трех стульях», а затем — «на двух».
После вступления в стены факультета, казалось бы, главным становился «факультетский стул» в роли «стихийного педагога» — преподавателя-наставника. Второй «стул» — свертывание работы «под крышей» в ее оперативной и внешнеторговой частях. А третий «стул» — завершение контрразведывательной операции по проникновению в агентурную сеть западной спецслужбы в роли «предателя Родины», включая выезд в Европу на встречу с натовским контрразведчиком.
О последнем «стуле» из всего окружения автора много лет никто не знал, кроме трех начальников — НТР, внешней контрразведки и всей разведки и… председателя госбезопасности.
Уже в первые дни октября автор почувствовал степень доверия Анатолия Антоновича к его самостоятельным педагогическим решениям. Дело в том, что в октябре отделение слушателей автора было направлено в близ расположенный ведомственный дом отдыха для оказания помощи в приведении в порядок территории после обильного осеннего листопада.
Дружно завершив работу, будущие разведчики, а в недавнем прошлом до семи лет контрразведчики, спустились в буфет-кафе, где перекусили «чем бог послал».
Перед автором подобный выезд давал прекрасную возможность почувствовать характеры свои подчиненных, доверенных ему на последующие три года. Весьма быстро автор понял, что его молодые коллеги хотели бы попробовать чего-либо более крепкого, чем кофе. И появилась пара бутылок вина, а дальше последовали песни в автобусе в те полчаса, которые потребовались для возвращения в родные пенаты.
Автора не смущал тот факт, что его молодые коллеги стали участниками выпивки — им было уже под тридцать, а самому автору — только сорок три. Конечно, о выпивке автор доложил Анатолию Антоновичу, который воспринял сообщение весьма спокойно.
Однако выезд с выпивкой стал достоянием верхнего начальства. Видимо, как положено в учебном заведении такого типа, водитель сообщил и о выпивке, и о лихих песнях.
Через день Анатолий Антонович попросил зайти к нему и, ничего не обсуждая, лишь попросил автора присмотреть за одним из слушателей — бывшим вчерашним студентом, который от слабой дозы вина (литра полтора на двадцать с лишним человек?) немного опьянел и даже в автобусе соснул. Просьба была удивительной: «Займись им, точнее, поручи его товарищам помочь ему разобраться с его отношением к рюмке и поучить». И больше ничего!
Воспитательные приключения и автора, и Анатолия Антоновича с бывшим студентом на этом не закончились. Когда автор говорил, что набор слушателей велся только из особого контингента — спецслужб и военных, он не грешил против истины — так это и было в основной массе. Но были слушатели и с гражданки. В его учебном отделении обучались три слушателя из Ленинграда и Москвы. Сроком до двух лет они поработали в НИИ в качестве инженеров и младшего научного сотрудника в области электроники, энергетики и проектирования летательных аппаратов. Из 89 молодых разведчиков, выпушенных автором «в свет», гражданских было менее десятка.