После этого Кал-т передал Ч-зу две пачки по сто фунтов. Ч. взял их. После краткого молчания он заявил: «Нам давали читать дело Мея, где говорится, что сов. разведчики всегда стараются выдавать деньги иностранцам, передающим им инф-ю, чтобы тем самым морально обязать их в дальнейшем работать на них. Но я этого не боюсь. Наоборот, я возьму предлагаемые деньги, чтобы доказать вам свою преданность». Потом он спросил, сколько Кал-т передал ему денег, и когда Кал-т назвал ему сумму, он возвратил 100 фунтов обратно, заявив, что появление у него такой большой суммы денег будет заметным»[63].
В ноябре 1947 году Фукс участвовал в конференции Объединенного политического комитета (КПК), который был создан для содействия обмену атомными секретами на самых высоких уровнях правительств Соединенных Штатов, Великобритании и Канады. Дональд Маклин, еще один советский агент, также присутствовал в качестве британского сопредседателя КПК.
Из справки, подготовленной сотрудниками советской разведки и датированной 16 апреля 1948 года, можно узнать результаты участия Фукса в этой конференции:
«В ноябре 1947 г. Ч. выехал в служебную командировку в США в кач-ве технического советника англ-й делегации на англо-амер. конф-ции по в-сам обмена информацией по атомной энергии между США и Англией. Перед отъездом ему было дано задание получить инф-ю о современном состоянии амер. работ в области атомных котлов и новых типов атомных бомб.
Во время работы в комиссии в США ему удалось получить весьма ценные сведения по конструкции имеющихся типов атомных бомб, включая водородную сверх-бомбу. По возвращении из США он передал эти мат-лы нашему опер. работнику майору Феклисову А.С. на короткой личной встрече с ним 13 марта с.г. в Лондоне»[64].
5 апреля 1948 года советская разведка узнала о том, что с Урсулой Кучински («Атлет»), которая завербовала Фукса, беседовали британские контрразведчики[65].
В июне 1948 года заместитель председателя Комитета информации при Совете министров СССР (внешняя разведка), Председатель Бюро по выездам за границу и въездам в СССР при Совете министров СССР Павел Федотов и заместитель начальника 1-го управления Комитета информации при Совете Министров СССР Михаил Воронцов подготовили рапорт:
«Тов-щу Молотову В.М. и Берия Л.П.
Докладываем, что наш агент Ч. (справка прилагается) — источник последних важных мат-лов по атомной проблеме не вышел на основную и запасную встречи в мае с.г.
23 марта в газете «Дейли Экспресс» появилась заметка, в работающих в том же научном центре, что и Ч., подозреваемых в принадлежности к КП. В заметке также было указано, что ученым-иностранцам, известным как коммунисты, не будет разрешено работать в госуд-х научных центрах воен. значения.
Нам пока неизвестны истинные причины неявки Ч. на встречи, но мы предполагаем, что он, зная о чистке сотрудников его учреждения, решил в целях предосторожности не выходить на встречи с нами.
Не исключено, что Ч-за также могли подвергнуть проверке, причем в этом случае он будет, несомненно, отстранен от участия в секретных научно-исследовательских работах по атомной проблеме и лишится возможности передавать нам дальнейшую инф-ю по этому в-су.
Являясь крупным специалистом, принимающим непосредств-е участие в исследоват-х работах по атомной проблеме, Ч. хорошо осведомлен о последних достижениях в этой области и, находясь в СССР, мог бы принести большую пользу своими знаниями.
В связи с вышеизложенным мы считаемся с возможностью потери Ч. как агента и на этот случай просим Вас решить в-с о вывозе Ч. в СССР для использования его в одном из наших научно-исследоват-х учреждений по атомной проблеме.
июнь 1948 г. П. Федотов М. Воронцов»[66].
Как выяснилось позднее — тревога оказалась ложной. Фукс 10 июля 1948 года встретился с Феклисовым. Из Лондона в Москву сообщили: «У него все нормально. На встречи не выходил, т. к. в его учреждении был предпусковой период нового котла и по указанию начальника все сотрудники не могли уезжать далеко от места работы. В мае и июне уволили 3 младших научных сотрудников, о чем сообщалось в прессе, но вокруг Ч. все спокойно»[67].
На встрече 10 июля 1948 года, среди прочих тем, обсуждалась личная жизнь агента.
«В личной жизни Ч. никаких перемен не произошло. Он все еще ходит в холостяках. Когда К. спросил, не ожидаются ли изменения в его «холостяцком статуте», то Ч. ответил, что при его положении он не считает нужным менять «этот статут», а потом шутливо добавил, что «поэтому я избегаю сильно влюбляться» [68].
Не понятно, почему советский разведчик решил поднять эту тему. Маловероятно, что он поступил так по собственной инициативе или из-за того, что с его связывали с агентом дружеские отношения. Возможно, что причина связана с возможными планами Москвы тайно переправить Фукса в СССР. И наличие постоянной подруги могло затруднить реализацию этого плана. Мало вероятно, что подруга во время «холодной войны» согласиться переехать жить в сталинскую СССР. Да и сам Фукс мог бы отказаться поехать без нее. Вопрос о личной жизни агента обсуждался на последней встрече с ним в начале апреля 1949 года, но об этом ниже.
Отметим неизвестный факт. Клаус Фукс не только информировал Москву об успехах американцев и британцев в сфере разработки ядерного оружия, но и достижениях разведок западных стран. Так на встрече 25 октября 1948 года Фукс сообщил: «в начале октября он познакомился с сообщением англ. разведки о ходе строительства и оборудования сов. атомного центра около Сухуми, где работает немецкий физик Герц. В сообщении дается описание хода строит-ва и перечень поступающего оборудования. Ч. делает вывод, что оно составлено не научным работником, т. к. в нем ничего не говорится о прогрессе научной работы»[69].
На встрече 12 февраля 1949 года Фукс сообщил Феклисову еще об одном агенте британской разведки в советском атомном проекте.
«На встрече К-та с Ч-м, после того, как Кал-т передал Адаму мат-лы Ч. Для доставки их в Цех и возвратился к Ч-зу для беседы, последний сказал Кал-ту, что англичане связались с одним из советских ученых с целью получать от него мат-лы о ведущихся в С.С. [США] главных работах по атомной проблеме. Эти сведения Ч-зу сообщил некто Скиннер (Herbert Skinner). На в-с [вопрос], видел ли сам Ч. к-л советские мат-лы, Ч. ответил, что не видел.
На просьбу К-та выяснить, где и с кем из сов. ученых англичане установили контакт, а также какие мат-лы они получают из С.С., Ч. ответил, что проявлять интерес к этому в-су в беседах со своими коллегами, по его мнению, неразумно. Однако он заверил, что он сообщит нам все, что он увидит или услышит по этому в-су.
Ч. просил Кал-та передать его просьбу, чтобы с его материалами знакомили только надежных людей, во избежание его провала, к-й последует, если к англичанам попадут его мат-лы. Кал-т ответил, что мат-лы Ч-за используются в обезличенном виде и только надежными людьми.
На в-с Кал-та, не является ли этот человек, от к-го англичане намерены получать сведения о сов. работах по атомной проблеме, тем источником, к-й передал англичанам инф-ю о Сухуми, Ч. ответил, что из сообщения Скиннера видно, что это не одно и то же лицо и что новый источник — это ученый»[70].
Для Москвы информация о том, что Лондон успешно проводит разведывательные операции на территории СССР, не была неожиданностью. Так, в ориентировки НКГБ СССР от 30 октября 1945 года, содержавший анализ действий британских разведчиков в СССР в годы Великой Отечественной войны, указывалось: «… Английские разведывательные органы воспользовались расширяющимися возможностями и активизировали шпионскую деятельность против Советского Союза. Всего за период Великой Отечественной войны в СССР побывало около 200 английских разведчиков, из них в Москве — 110 человек, в Мурманске — 30 и в составе различных делегаций свыше 20». При этом британские разведывательные службы действовали не только в Москве и Мурманске, но и других городах Советского Союза[71].
Справедливости ради отметим, что когда началась «холодная война», то возможности британской разведки проводить операции на территории СССР значительно ухудшились. Но это не значит, что Лондон отказался от попыток получить доступ к советскому атомному проекту.
Если в начале Великой Отечественной войны президент США Рузвельт наложил запрет на проведение разведдеятельности на территории СССР, то уже в начале 1944 года УСС (Управление специальных операций — предшественник ЦРУ) проводило «сбор информации» на территории «союзных стран… используя представителей подполья и других групп, а так же отдельных лиц, имеющих специальные знания». Начиная с середины 1944 года УСС начало сбор информации о советском атомном проекте. В декабре 1946 года УСС настояло на том, чтобы «разведывательная информация о советских атомных исследованиях и развитие производственной базы заняло приоритетное положение в повестке всех других разведслужб»[72]. Рассказ об «западных атомных шпионах» и противодействии им со стороны СССР — тема для отдельной книги. И рассказ об этих людях более интересный, чем об их «советских» коллегах. Ведь про них в годы «холодной войны» и после ее окончания не принято вспоминать как на Западе, так и в нашей стране.
Вернемся к истории Клауса Фукса. Москву не удивила попытка Лондона узнать, что происходит внутри американского атомного проекта через знакомство с добытыми советской разведкой материалами. Так, во время Великой Отечественной войны Москва и Лондон официально обменивались разведывательной информацией по Третьему Рейху. Подробно об этом рассказано в книге Владимира Лота «РКС (Разведывательный клуб союзников»