овал, ну, или как минимум пытался. Лично я подозреваю, что он где-нибудь там надеялся еще пару голых баб найти…
– И чо?
– Чо-чо. Ну, сунулись мы в проулок, откуда эта дура выскочила. А там тупик. То есть проулок в старый двухэтажный дом с двумя подъездами упирается. Дом ветхий, половины стекол в окнах нет, двери на честном слове висят. И слышим, из подвала ближнего подъезда – вроде смеется кто-то. Ну, мы удивились. Спускаемся. Богдаша даже фонарик зажег, поскольку уже темно.
– И что?
– И видим, пацаны, такую картину. Справа, чуть в стороне, лежат кучей вперемешку мужские и женские шмотки, а рядом с ними сидит на полу голый мужик, весь в говне, и ржет как конь…
– Что значит «голый»?
– Голый – значит без трусов.
– А почему в говне-то?
– Ты дослушай сначала. Короче, этот мужик хоть и слегка заикался, но все же кое-что рассказал. В общем, они с подружкой потащились в тот подвал за этим самым, ну, ты, короче, понял зачем. Подвал там, кстати, был вполне чистый, по углам не насрано, полы цементные. Значит, разделись они и давай то-се. В подвале, понятное дело, темно. И они, естественно, не заметили, что где-то там, на полу, электрический провод был, то ли с потолка свалился, то ли еще как. Проводка, понятное дело, ветхая, гнилая, но ток в ней, что характерно, был. В общем, обычное дело – мужик снизу, баба сверху. Мужик маленько сдвинулся и спиной – прямо на этот провод. Его, естественно, тут же шибздануло, да так чувствительно, что буквально искры из глаз, не зря же он, когда мы пришли, слегка заикался. А ток через него в бабу – хренак! А она возьми да и обосрись, да еще и лежа или сидя прямо на нем, практически в самый ответственный момент…
– Ну, это ты точно врешь, Витюша.
– Ни фига не вру. Тебе, Саня, любой самую малость понимающий медик скажет, что одна из естественных реакций при ударе электрическим током – как раз наложить в штаны. Можешь хоть у нашего санинструктора спросить.
– Нашел, блин, медика. Одно слово – «шпрыц». Полтаблетки от головы, полтаблетки от жопы… И что потом?
– А ничего. Мы, конечно, хотели «скорую» вызвать, да мужик сказал, что не надо. Оно и понятно – город маленький, если кто-то, вроде ментов или травмпункта, узнает, потом позору не оберешься. Ну, заткнули мы ноздри – и деру оттуда. Зато потом, конечно, поржали от души над этими любовничками, когда представили, как он оттуда выбирался, отмывался и потом эту дуру искал. Элекстрическая любовь, блин-нах. И ведь, когда рассказываю, народ не верит, как и ты, Саня, сегодня. Хотя это чистая правда…
Сидящие вокруг старшего сержанта морпехи покачали головами, что можно было понять как выражение восхищения.
– А вот мой дядя рассказывал, у них в морге был случай… – встрял в разговор молодой белобрысый сержант Рюмик.
– Стоп, – сказал Гасилин и уточнил: – Боря, твой дядя – он вообще кто?
– Что значит «кто»?! Патологоанатом, естественно…
– А-а, ну тогда понятно, они ребята своеобразные. И что за случай?
– Короче, приезжает к ним в Елец из района, ну, то есть из одного то ли села, то ли поселка городского типа, то ли следователь, то ли участковый и привозит кусочек кости.
И спрашивает: мужики, а можете сказать, что это за кость? Ну, дядя с коллегами давай смотреть. А откуда кость-то, спрашивают. Да с топора отлепил, говорит. Ну, говорят, это кусок черепного свода. А если тебе точнее надо знать – иди протокол посмотри. Тот говорит – погодите, какой такой протокол? Ты чего, спрашивают, совсем того? Вскрытия, естественно, говорят ему. Если это действительно топор, то это же наверняка убийство и ты насчет покойника приехал. Господь с вами, говорит им этот следователь или участковый, какой покойник? Да он живее всех живых! Кто? – спрашивают. Вот этот самый, которому топором кусок черепа снесли?! Ага, говорит, этот самый. Его в больничке заштопали, и он вполне себе живой. Даже в себя пришел, только заговаривается иногда и названия некоторых предметов забывает. Вот так вот в жизни бывает, – закончил свой недлинный рассказ Рюмик.
– Это ж какую бестолковку надо иметь, – сказал Гасилин мечтательно, – чтобы вот так, топором со всего размаху – дырка в черепе, и при этом не до смерти!
Все вокруг с ним безоговорочно согласились…
А наверху, в высокой ходовой рубке «Джейрана», отцы-командиры в этот момент говорили совсем о другом.
– Кто у нас сейчас там, на берегу? – спросил сильно беспокоившийся за успех высадки командир 336-й бригады морской пехоты подполковник Шергеда у находившегося тут же капитана второго ранга Каплуненко, представлявшего штаб КБФ, – он должен был проконтролировать эту операцию и доложить об особенностях района ее проведения в штабе флота, еще до высадки основных сил. Оба офицера задумчиво разглядывали разложенную на столике карту, стараясь не мешать экипажу ДКВП заниматься прямыми обязанностями.
– Там у нас пара взводов с РПГ и легким стрелковым, – ответил кап-два, напряженно вглядываясь в уже появившиеся на горизонте, за лобовыми стеклами рубки, между башенок двух носовых артустановок, смутные очертания датского берега. – Разведку еще ночью высадили, с подводных лодок. Они докладывают, что в районе нашей высадки противника, как такового, нет. Да и гражданского населения мало – на них же ночью с ГДР облако от ядерного взрыва сдуло, вот они, похоже, драпанули или попрятались. Ты там со своими ребятами тоже смотри в оба – мало ли где вся эта радиоактивная дрянь осесть успела… Но это ладно – три часа назад в центре этого чертова острова Зеландия, восточнее Сорё, выбросили наш парашютный десант. Батальон ВДВ с тремя БМД и минимумом тяжелого вооружения.
– Зачем? – спросил Шергеда, который до этого момента был совершенно не в курсе про этот самый воздушный десант.
– Подполковник, я же тебе не Генштаб. Откуда я знаю? Главные силы десантной дивизии ДКБФ смогут приступить к высадке не раньше чем через сутки. Наверное, наверху хотели быстрее занять остров Зеландия, а может, даже и Копенгаген с ходу взять. Вот только дела у десанта пошли не шибко весело…
– Что у этих суперменов могло случиться?
– Крайний раз они выходили на связь полчаса назад. Докладывают, что сейчас прорываются к восточному побережью острова, то есть, получается, к нам навстречу. Якобы их атакуют танки, и они несут потери. Уже с полсотни убитых…
– Какие там танки, товарищ капитан второго ранга? – удивился Шергеда. Он, хотя и был в одном звании с Каплуненко, предпочитал именовать его полным чином и на «вы», поскольку кап-два был из штаба флота, да еще и малознакомый. – Откуда танки?
– От верблюда, подполковник. Во-первых, на этом острове Зеландия, мать его так, дислоцирована бригада быстрого реагирования датской армии, со штабом в городе Вордингборг – это на самой юго-западной оконечности острова. Эта бригада, конечно, частично кадрированная, но в ней все равно должно быть не меньше 2000–2500 рыл, 50 танков «Леопард-1», примерно столько же бэтээров «М-113», дивизион из 18 САУ «М-109», минометы, ПТУРы и прочее. А кроме того, там дислоцирована и часть подразделений 1-й Зеландской мотострелковой бригады, а в ней еще до 200 «Леопардов-1» и «2», столько же бэтээров, сотня «М-109» и еще бог знает что. Так что, как ни крути, там сейчас против нас может быть не меньше сотни танков и до черта пехоты. Даже если считать, что дополнительные силы датчане с Ютландии перебросить не в состоянии. Но деваться все равно некуда – плацдарм нам очень нужен, поскольку захват Зеландии и Копенгагена – это ключ к контролю над проливами Эресунн и Большой Бельт…
Здесь Каплуненко намеренно почти дословно повторил то, что ему, в числе прочих присутствовавших при сем офицеров, сказал шесть часов назад на оперативном совещании главком ДКБФ вице-адмирал Капитанец.
– А что же ВВС? – вырвалось у Шергеды.
– А что ВВС? Летуны свою работу делают. ВВС Дании, считай, уничтожены, ВВС ФРГ в этом районе тоже понесли серьезные потери, ПВО подавлена, вражеские флоты тоже явно парализованы, раз уж их в море не видно. По местам постоянной дислокации сухопутных войск на том же острове Зеландия они ракетно-бомбовые удары нанесли в первые же часы. Так что небо над нами пока чистое, но что толку?
– Это в каком смысле, товарищ капитан второго ранга?
– В таком, что в этой Дании очень плотная городская застройка, а нам категорически приказано без нужды по гражданским объектам ударов не наносить. А если они успели вывести хотя бы часть техники из парков, их без точной наводки с воздуха точно не достанешь – уж очень тут у них все рядом. А десантники, как оказалось, наводить авиацию не умеют или не могут. Точнее, сначала у них вроде бы убило всех радистов, а потом и раций практически не осталось. У тебя-то, подполковник, опытные корректировщики есть?
– Так точно. Авианаводчики следуют с нами.
– Замечательно. Тогда сразу, как только высадитесь, налаживайте связь и наводите на них истребители-бомбардировщики. Без авиаподдержки вам будет туго. И береги и рации и радистов. Сколько у тебя сейчас людей и техники?
– Сейчас высадим 450 человек, два «Т-55», четыре «ПТ-76», четыре «БТР-60ПБ», пару БРДМ с ПТУРами, одну «Шилку» и пару грузовиков…
Каплуненко кивнул, хотя понимал, что этого недопустимо мало. Конечно, в этом никто не был виноват. Боевые действия начались неожиданно, к тому же дважды Краснознаменный Балтийский флот готовился не к десантным операциям, а вовсе даже наоборот, поскольку в ближайшее время ожидалось появление на Балтике десантного соединения кораблей НАТО.
А для немедленного реагирования на ДКБФ было маловато сил – одна бригада морской пехоты да одиннадцать ДКПВ (четыре «Джейрана», четыре «Кальмара» и три «Ската»), которые удалось наскрести для высадки ее сил. Еще четыре ДКВП были неисправны и экстренно ремонтировались, а обычные большие и средние десантные корабли были нужны для доставки в Данию мотострелковых подразделений (сейчас практически все наличные советские и гэдээровские СДК и БДК стояли под погрузкой в районе Висмара и Ростока, которые пока никто, слава богу, практически не бомбил). Вице-адмирал Капитанец выразился более чем ясно – без высадки на о. Зеландия хотя бы части подразделений одной танковой или мотострелковой дивизии Копенгаген вряд ли удастся взять быстро, раз уж с ходу это не получилось. Но на погрузку и доставку этих самых подразделений было нужно никак не меньше сорока восьми часов. А до того вся надежда только на 336-ю гвардейскую Белостокскую, орденов А. Суворова и А. Невского бригаду морской пехоты – 700 бойцов, 10 «Т-55», 35 «ПТ-76», 35 «БТР-60ПБ» при минимуме артиллерии, зенитных и противотанковых средств. Как обычно, все укладывается в старую формулу «нас мало, но мы в тельняшках», хорошо хоть успели часть сил бригады к началу войны перебросить в ГДР… Ну и еще можно надеяться на ВДВ, от которых пока что толку как от козла молока. Хотя ВДВ тоже не виноваты. В СССР всегда было маловато транспортной авиации, и практически ни для кого из высшего командного состава армии и флота не было секретом, что выбросить даже одну воздушно-десантную дивизию в полном составе и со всей штатной техникой – почти сверхзадача в нынешних условиях. Не потому, что в ВДВ плохие солдаты, а потому, что такая высадка требует уйму самолетов, особенно для перевозки техники на парашютных