– Я вам больше скажу, генерал. Механизированные соединения Советов сейчас уже движутся по дорогам от Льежа на Варем и далее в направлении Брюсселя, а также от Льежа на Намюр. Проклятая Европа, здесь все так рядом и так много хороших дорог. Советы эти два дня шли по ним практически маршем, не останавливаясь ни на минуту… Так что вы намерены делать дальше?
– Что значит «вы», Джон?
– Это значит ровно то, что я говорю – я просто солдат и выполняю приказы, а здесь, в Европе, никто сейчас уже не способен принимать судьбоносные решения. Соответственно, что-то решать будете вы, там у себя, в Пентагоне…
– Мы считаем, что в первую очередь надо постараться эвакуировать большую часть наших войск в Англию для продолжения…
– Продолжения чего? Наши части уже лишились большей части техники и транспортных средств, а у противника, пусть местами и локальное, но все-таки превосходство в воздухе. Вы всерьез считаете, что наши солдаты способны дотопать пешком до побережья Ла-Манша? Так русские непременно устроят нам всем новый Дюнкерк, помяните мое слово… Что это вообще даст?
– Не знаю. А вы что об этом думаете?
– По-моему, генерал, сейчас не стоит полагаться исключительно на опыт прошлых войн. Действительность и так уже порушила все наши прежние расчеты…
– Какие именно расчеты?
– Да любые, сэр. Мы надеялись, что если и начнем войну, то только в тот момент, когда мы будем готовы, а Советы – нет. А все получилось наоборот. Они тоже оказались готовы и, возможно, лучше нас. И раз уж мы пропустили первый удар, все сразу пошло наперекосяк. Мы не сумели подавить их авиацию и ПВО, а поскольку авиации у них больше, они теперь легко парируют любое наше усилие, хотя в качестве матчасти они нам кое-где и уступают. Что, правда, тоже спорное утверждение. Наши летчики уже несколько раз докладывали, что видели над ГДР русские истребители невиданной доселе конструкции, причем вроде бы ни в чем не уступающие нашим новейшим «F-15» и «F-16»…
А весь вчерашний день вообще выглядел какой-то сплошной истерикой с нашей стороны. Зачем-то был отдан приказ о применении крылатых ракет с обычными боевыми частями, но что это дало? Мы израсходовали около двухсот «Томагавков» – и какого черта? Треть ракет была или сбита, или упала из-за отказов матчасти, еще треть угодила мимо целей. В цели более-менее попали около полусотни ракет, но результат оказался практически нулевым. Первый анализ спутниковых снимков показал, что, к примеру, ни один аэродром Советов в Восточной Германии не был полностью выведен из строя, а ведь эти идиоты из Стратегического авиационного командования целились прежде всего по аэродромам! Видите ли, две их ракеты удачно попали прямо в здание штаба русской группировки в Восточной Германии, расположенное в Вюнсдорфе, – ах какие молодцы! Снесли груду старых кирпичей, а подумать о том, что сам советский штаб уже давно сидит в каком-нибудь секретном противоатомном бункере, расположение которого мы не знаем даже приблизительно, мозгов у них не хватило! В итоге в актив этой атаки можно занести разве что три уничтоженных моста, но русские уже навели вместо них понтонные переправы. За два-три часа! И при этом Стратегическое авиационное командование, даже не входя непосредственно в зону действия вражеской ПВО, умудрилось потерять шесть самолетов – два «В-52» столкнулись с заправщиками «КС-135», а еще два «пятьдесят вторых» разбились из-за технических неполадок! Или скажете, что вы не в курсе этого безобразия?
– Да нет, не скажу. Я в курсе.
– Хорошо, тогда почему потом какие-то умники приказали бросить против советских танков еще и морскую авиацию? Единственным результатом чего стало то, что «Дуайт Эйзенхауэр» просто остался без авиагруппы! Я уж не знаю, сэр, может быть, флотские летчики и обучены точно бомбить по площадям, но чтобы по танкам, да еще прикрытым мощной ПВО… Вы, вероятно, знаете, что ни один наш ударный самолет или вертолет, даже очень хорошо защищенный, вроде «А-10» или «Кобры», реально не может сделать больше одного-двух заходов на цель?
– Это почему?
– Потому что это в мирное время на уютных полигонах и на маневрах, где все заранее расписано, хорошо палить по мишеням и писать в отчетах, что вертолет типа «Кобра» в одном вылете может уничтожить до восьми единиц бронетанковой техники, сделав пять-семь заходов на цели. В реальности летчики пишут в отчетах о том, что над целями творится ад кромешный. По ним начинают стрелять еще на подлете, потом бьют вдогон, иногда выпуская по пять-шесть зенитных ракет зараз, а затем появляются еще и истребители Советов. В итоге они вынуждены расстреливать боезапас с одного-двух заходов и тут же уходить. И уйти получается не всегда. При этом, поскольку у нас не хватает самолетов, не удается выделять их отдельные группы для прикрытия ударных машин или подавления ПВО. Кстати, войсковую ПВО русских мы очень сильно недооценивали – их мобильные комплексы более многочисленны и боеспособны, чем мы думали раньше. А использование нами против наземных целей не самых лучших самолетов, типа немецких «F-104G» или «Альфа-Джет», вообще граничит с самоубийством. Эти машины гибнут, нанося противнику минимальный урон. Я уж не говорю о том, что немцы уже пытались применять даже снятые с хранения Фиаты G.91, а англичане – «Канберры» и прочую подобную рухлядь, с заведомо плачевным результатом. При этом при налетах нашей авиации русские, конечно, несут потери, и немалые – в некоторых их передовых частях потеряно более 50 % техники и личного состава, но они при этом еще ни разу не притормозили свое наступление, а резервов у них более чем достаточно, даже если брать в расчет только их группировки в странах Восточной Европы. Тем более что на юге ФРГ они с самого начала не наступают столь активно, как в центре или на севере…
Пирс перевел дух и продолжил:
– Наши боевые вертолеты, относительно которых было столько пустых надежд и иллюзий, тоже оказались далеко не идеальным видом оружия, не способным действовать по отработанным довоенным методикам. Я сам в начале боевых действий летел на вертолете, нас атаковали и подбили, причем это происходило в нашем глубоком тылу! Это какой-то замкнутый круг – без предварительного подавления армейской ПВО Советов наши вертолеты не могут нормально действовать, а подавить их ПВО мы тоже не в состоянии, по причине недостатка авиатехники, пилотов, аэродромов, боеприпасов и еще бог знает чего. Причем теперь понятно, что даже задействование всей наличной стратегической авиации вкупе с авиацией флота и морской пехоты кардинально ничего уже не изменит. Зато сейчас мы сами несем огромные потери от боевых вертолетов Советов. Похоже, доклады отдельных наших «пессимистов» из Афганистана, которые большие чины вроде вас, сэр, считали преувеличением, оказались чистой правдой. Их «Хайнды» кое в чем превосходят наши вертолеты аналогичного класса, а самое главное, их много и мы не в состоянии срывать их удары – опять-таки нет ни средств ПВО, ни должного количества истребителей. А русские всегда находят возможность расчистить небо над полем боя для своих «Ми-24»…
Примерно то же самое сейчас происходит и на земле. Что толку в новейших ПТУРах или противотанковых гранатометах, если наши солдаты оказались морально не готовы вести ближний бой с танками противника?! Даже немцы, которые вроде бы столько лет готовились к этому, теперь в основном пошло отступают, бросая на поле боя совершенно исправное противотанковое вооружение. Чему, спрашивается, учили наших солдат? Я этого вообще не понимаю. Морпехов, такое впечатление, готовили только к тому, чтобы десантироваться на пляжи где-нибудь в экваториальных широтах, причем без сопротивления со стороны противника. Я сам видел, как, едва увидев несколько танков или самолетов противника, наши морские пехотинцы впадали в состояние, близкое к панике. Причем я говорю не только о солдатах, но и об офицерах! А наши танкисты, видимо, думали, что сначала по Советам вдарят ядерным оружием многомегатонной мощности, а уж потом они героически рванут в наступление, прямо через пожары и эпицентры атомных взрывов. Притом что практически ни один из них, как мне удалось выяснить, не умеет пользоваться индивидуальными средствами противохимической и противоатомной защиты и не представляет, как и чем он будет питаться или где будет справлять нужду на зараженной радиацией местности, если ему придется провести в танке больше суток – я у них про это лично спрашивал, сэр. А если в таких условиях им придется провести, скажем, неделю? Откуда их только набирают, этих обалдуев… А наши танки…
– И что танки?
– Я прекрасно понимаю, что «М-60А-3», «Леопарды-1» или «Чифтены» способны при определенных условиях противостоять «Т-55» и «Т-62», как это показал опыт ближневосточных войн десятилетней давности. Но сейчас против нас действуют «Т-64», «Т-72» и «Т-80» со 125-мм пушками. С ними могут бороться только «Абрамсы» и «Леопарды-2», но они у нас как раз большинства не составляют. К тому же наш хваленый разрекламированный «М1» оказался редкостным дерь… то есть тем еще сюрпризом – по докладам из войск, в некоторых наших дивизиях до трети танков вышла из строя во время маршей, без всякого воздействия противника, а кое-где эксплуатационные потери вообще сравнялись с боевыми. И, по словам танкистов, все из-за недоведенной силовой установки, мать ее. А для ремонта «М1» надо тащить на завод, и лучше всего сразу в Штаты – силами армейских ремонтников невозможно устранить столь масштабные поломки. Раньше это не проявлялось в полной мере, поскольку на учениях танки возили на тягачах-танковозах до самого поля боя, для сбережения ресурса. И все, естественно, думали, что и в военное время все будет точно так же. По отрывочным данным, полученным из Западного Берлина, там даже не успели вывести танки из боксов – и то же самое было еще во многих местах. Короче говоря, я слабо представляю, сэр, как мы сможем нормально воевать дальше… Кстати, а что нам вообще может дать эвакуация войск в Англию?
– Честно говоря, не знаю, хотя политическое руководство на этом настаивает. Видимо, оно надеется сберечь людей. Но в это слабо верится, тем более что у англичан сегодня тоже случилась трагедия в Южной Атлантике.