остью около 80 человек.
Пропуск И.В. Курчатова в Севастополь и Кронштадт
В дальнейшем она была разбита на несколько бригад, по флотам. На Балтике работы по размагничиванию продолжили В.М. Тучкевич, Б.М. Докукин и дочь директора ЛФТИ В.А. Иоффе. На Северный флот поехали B.Р. Регель и М.М. Бредов, а там к ним присоединился Г.Я. Щепкин. В Севастополь же отправились П.Г. Степанов, Ю.С. Лазуркин, Е.Е. Лысенко, К.К. Щербо и А.Р. Регель.
Разослав своих людей по флотам (включая и Тихоокеанский) и закончив все необходимые работы по размагничиванию кораблей Балтфлота в Кронштадте, 8 августа Александров с Курчатовым отправились через Москву в Севастополь. На помощь Черноморской бригаде НТК и ЛФТИ.
В июле – августе 1941 года Севастополь не был ещё прифронтовым городом: Красная армия пока ещё вела – и небезуспешно – оборонительные бои в Молдавии. Но вот вражеские самолёты с аэродромов Румынии уже развернули бомбовый террор над главной базой Черноморского флота. И немалую часть немецких «подарочков» составляли донные магнитные мины модели LMB. Лётчики из второй группы четвёртой боевой эскадры люфтваффе (II/KG4) «высеяли» в районе Севастополя больше 120 неконтактных мин LMB только за первый месяц войны.
Группа учёных и инженеров, которую от флота возглавил инженер-капитан 3-го ранга из Управления кораблестроения ВМФ И.В. Климов, показавший себя умным и незашоренным руководителем, работала на кораблях круглосуточно. Но наиболее интенсивно ночью, в условиях затемнения, зачастую – под налётами фашистской авиации. Иначе и нельзя было: те выходили на боевые задания регулярно, оборудовать защитными устройствами «системы ЛФТИ» оставалось только при недолгих стоянках в базе между походами.
Немудрено, что поначалу приходилось делать всё наспех. Понятно: моряки ведут боевую работу, им надо выходить в море, значит, первым делом обеспечить надобно хотя бы начальную защиту их кораблей. Ставили пока «времянки», закрепляя их по наружному борту. Закрывали их П-образными профилями из железа, этакими желобами, закрываемыми крышками. Желоба и крышки на них крепили металлическими винтами.
При 7–8‐балльном шторме эти кабели волною подчас срывало, но это было ещё полбеды. Бедой было, когда кабели повреждало осколками от вражеских авиабомб или при швартовке кораблей к стенке и их надо было менять. А крепёжные метизы под действием морской воды быстро ржавеют. Их уже не отвинтишь, когда нужно вскрыть жёлоб. Значит, что? Значит, матросик берёт зубило и рубит приржавевшие крепления.
Зубило, ночь и матрос – что будет? Именно: повреждение кабеля.
Для поиска выхода устроили целый мозговой штурм. Нашли, хоть моряки поначалу и морщились от неэстетичности: стали крепить конструкцию не винтами, а вязальной проволокой.
Да, но это – работало! Буквально за дни защитой были обеспечены черноморские крейсеры «Красный Кавказ», «Червона Украина» и лидер «Ташкент». Ещё через короткое время системы размагничивания поставили на эсминцы, тральщики. Потом – на другие корабли и суда. И ни один корабль не погиб более от магнитной мины!
Вот в какой лаборатории до этого додумаешься? Нет, только когда практика по лбу настучит…
Очень быстро противник уяснил, что против него работают чьи-то умные мозги: после нескольких подрывов кораблей в первые дни новые потери у русских германские наблюдатели фиксировать перестали.
То же было и на Балтике.
С ответом сумрачный германский гений не умедлил. Через непродолжительное время обнаружилось, что в арсенале врага появились новые разновидности магнитных мин, с повышенной чувствительностью магнитных замыкателей. При исследовании одной из таких, удачно упавшей на мелкое место и разоружённой едва ли не чудом, – а немцы были не дураки и предусматривали самоуничтожение мины при извлечении её на поверхность, – обнаружилось, что «чуткость» взрывателя увеличена в десять раз!
В чём-то моряки были правы: корабль в кабелях после размагничивания…
[Из открытых источников]
Дополняли его также доустановленные акустические взрыватели, реагировавшие на звук винтов проходящего корабля. А также фотоэлектрические элементы, которые активировали подрыв при попадании света внутрь корпуса мины (это когда её всё же извлекали и начинали разбирать). И другие ловушками.
Заплатив за это знание цену кровью – были подрывы при попытках разминирования новых вражеских «подарков», – моряки пришли с ним к учёным. И вновь началось соревнование разумов…
Ещё проблема: а как быть с кораблями, которые не обмотаешь кабелем, – прежде всего с подводными лодками?
Думали об этом с Анатолем. Вспоминали, как 15 августа 1941 года приехавшие в Севастополь для обмена опытом англичане показывали свой вариант размагничивания безобмоточным методом. Не очень убедительно – ибо на следующий день остаточное магнитное поле на опытовом тральщике оказалось выше нормы. Но путь вроде бы верный. Учли опыт, посчитали параметры, изменили, что надо. Получилось лучше, чем у англичан. Первое практическое безобмоточное размагничивание было проведено 30 августа 1941 года на подводной лодке С-34.
Правда, одно дело – опыты, другое – опыт. На деле всегда получается меньше и хуже, чем в лаборатории. Надо было считаться с тем, что настоящее размагничивание будут вести моряки уже на своём оборудовании. И сколько будет держаться «наведённая» магнитная «картинка» корабля на нём, надо было определять опытным путём. А затем определять способы, как этот срок увеличить.
Этими работами Игорь Васильевич в качестве научного руководителя управлял уже один – Анатолий Александров убыл внедрять «метод ЛФТИ» на Северный флот. Под его же руководством в конце августа была устроена уже настоящая, работающая круглосуточно станция безобмоточного размагничивания кораблей, названная СБР-1. Здесь поначалу исследовали не только все практические проблемы этого метода и нарабатывали технологии по увеличению срока стабильности магнитного поля размагниченной лодки, но и замеряли, например, как меняют её магнитное поле загружаемые торпеды. И работали с массой других всплывающих практических вопросов.
В конечном итоге до 26 октября было размагничено безобмоточным методом ровно 50 кораблей [241, с. 83]. Эта практика тут же была распространена на Балтику и Северный флот. И.В. Курчатов же со своею группою разработал и методичку «Правила и нормы размагничивания кораблей». То есть с методической точки зрения он «дотянул» до научного результата практическую разработку Александрова. Да ещё добавил к ней безобмоточную технологию. Так что в указе о присуждении Сталинской премии 1-й степени «за выполнение специального задания правительства» имя И.В. Курчатова заслуженно стояло вторым после имени А.П. Александрова.
Правда, в орденах Анатолиус его всё-таки обошёл: в 1945 году за ту же деятельность по размагничиванию кораблей ему дали орден Ленина, а Курчатову – только Красного Знамени…
Но до этого было ещё далеко. А пока что и это был не конец работы. Размагничивание кораблей – это только половина дела. Другая – обезвреживание немецких магнитных мин. А их ставили «на неизвлекаемость». Несколько контр-минёров погибли, пытаясь поднять их на берег, прежде чем удалось заполучить целую LMB. А когда разобрали гадину, стал понятен способ уничтожения их на дне.
Применяемый дотоле метод состоял в том, что быстроходные катера на полном ходу сбрасывали глубинные бомбы. Иногда от их взрывов детонировали и магнитные мины. Вот только ключевое слово здесь было «иногда». Следовало, значит, разработать трал, на котором мины подрывались бы гарантированно.
Об этом тоже говорили с Александровым в свободные часы, когда удавалось вырваться от дел вместе. Идея у практичного Анатолиуса была, как обычно, простой и быстро исполнимой: надо, не мудря, протащить над минами неразмагниченную ненужную посудину. Или лучше – дополнительно намагниченную.
Присуждение Сталинской премии 1-й степени. [Из открытых источников]
Но дьявол тут не просто крылся в деталях – он сам был деталью проблемы. Разминирование надо было провести так, чтобы не подставить под взрыв сам тральщик («Ладно, его размагнитить, да трос длинный…»). А во-вторых, подрывать мины надо так, чтобы не разносило каждый раз трал-баржу. А то никаких барж не напасёшься.
В том августе и в том Севастополе до конкретного разрешения этой проблемы они так и не дошли. Но позднее, в 1942 году, уже в Казани, Курчатов с удовольствием узнал, что весною, когда Анатолий снова был командирован в Ленинград, они там вместе с Валентиной Иоффе всё же добили рабочий проект неконтактного трала. По варианту усиленного магнитного поля.
Команда Курчатова в декабре 1941 г. в Поти.
Слева направо: А.Р. Регель, Ю.С. Лазуркин, И.В. Курчатов. [Из открытых источников]
К концу октября специальная комиссия приняла в Севастополе работы, допустив к плаванию 32 боевых корабля и 12 вспомогательных судов. Дальше моряки могли действовать сами на базе полученного опыта и при помощи составленных методичек. Учёным же предстояло внедрять «метод ЛФТИ» и передавать севастопольский опыт на других базах флота.
И вот поздно вечером 2 ноября 1941 года Игорь Курчатов вместе с Юрием Лазуркиным и Анатолием Регелем отвалили на переполненной ранеными бойцами плавбазе «Волга» от пирса Севастополя. Это был последний день, когда это можно было сделать относительно невозбранно. Ибо накануне наступавшие со стороны Симферополя части 54‐го корпуса вермахта вышли на рубеж Арапчи – Дуванкой – Чоргунь – восточнее Балаклавы. Именно после этого фактически и началась оборона непосредственно Севастополя. Та самая, легендарная.
Но учёным в ней участвовать было незачем. Свою работу они сделали…
Переход в Поти был, что называется, на грани. Немецкая авиация безраздельно зверствовала в воздухе над морем. И хорошо, что капитан плавбазы «Волга» – бывшего испанского трансатлантического пассажирского лайнера «Juan Sebastian Elcano», интернированного в 1937 году в Одессе, – Сергей Игнатьевич Борисов оказался моряком мудрым. В Российском императорском флоте с 1913 года, затем в РККФ. Награды за свою командирскую карьеру он получил внушительные: ордена Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны I степени, два – Красной Звезды.