Собственно, во многом эти жалкие условия для работы и для жизни заставляли Игоря Курчатова точнее определяться с целями деятельности его Лаборатории и требованиями для обеспечения этой деятельности.
Да, повторять за иностранцами чисто научные эксперименты можно было действительно «на коленке». В средней лаборатории среднего академического института. Вроде этого самого Сейсмологического, приютившегося в московской усадьбе. Столы поставил, шкафы, вытяжки – и твори. Можно бегать от лаборатории к лаборатории, как Флёров в ЛФТИ: в одной облучение, в другой измерение, чем быстрее добежал от первой до второй, тем точнее результаты. Флёров бегал быстро.
Но от подобного уровня науки до такого изделия, как Бомба, – гигантская дистанция.
Первое и очевидное: для любой бомбы нужно взрывчатое вещество. В нашем случае – уран-235 или заурановый элемент 94 (плутоний). Вот только в природе его нет – весь распался со времён зарождения планеты Земля.
Уран тоже ещё нужно добыть. А серьёзных его месторождений в СССР по состоянию на 1943 год просто не знали: урановых оруднений, которые стоило разрабатывать, было найдено всего четыре. Не считая открытого ещё в начале ХХ века довольно бедного и уже порядком отработанного радиевого рудника Тюя-Муюн.
Из этих четырёх месторождений, обнаруженных совсем недавно, в 1920–1930‐х годах, за Адрасман и Уйгурсай можно было хвататься (и в войну схватились!) только от отчаяния: там урана и определялось-то по 5 тонн всего. Правда, в Адрасмане руды содержали нужный уран-235, но поди выдели сначала из руды эти десятые доли процента, а потом ещё и обогати до годного концентрата… Деньги требовались неимоверные.
Недаром вскоре после решения главной задачи – создания атомного и водородного оружия – это оруднение было признано не имеющим промышленного значения. Как и то самое Тюя-Муюн [261, с. 75].
Майли-су тоже оценивалось небогато – в 49 тонн. И лишь в Табашаре можно было на что-то рассчитывать с его 412 тоннами. И то в 1940 году в ответ на ещё не грозные, а скорее справочные запросы от правительства местные власти жаловались на «медленное промышленное освоение» месторождений вследствие «узковедомственного подхода работавших на разведках организаций».
В общей сложности это позволяло рассчитывать всего на 471 тонну окиси урана.
И все же создание горно-химических комбинатов на этих месторождениях в 1945 году было вполне закономерно. Тогда Атомному проекту уран был нужен любой ценой. Директору комбината № 6, разрабатывавшего эти пять месторождений, руководство Спецкомитета дало право лично утверждать проекты стоимостью до 5 млн рублей.
То есть пять миллионов на, фигурально говоря, карманные расходы!
Остальные месторождения только ещё находились в стадии разведывательных работ геологов. И за границей урана тоже не купить: как раз в 1941 году американцы с англичанами создали Объединённый трест развития, который наложил лапу на все запасы урана в мире, кроме территорий, подконтрольных СССР и Германии. И разрешение на приобретение он давать не собирался.
Письмо СНК и ЦК КП(б) Киргизии В.М. Молотову по поводу освоения месторождений урана.
[Архив РАН]
А только для начального, опытового реактора, по подтвержденным расчетам, нужно минимум 45 тонн чистого урана. Целые горно-обогатительные комбинаты нужны! И заводы по очистке. «Полезного», «оружейного», «разбиваемого» урана-235 в составе природного урана-238 – семь десятых процента – 0,007! Которые надо поднять минимум до девяноста! Иначе никакого оружейного взрывчатого вещества не будет.
Значит, получаем уран, очищаем его, обращаем в газообразное шестифтористое соединение. И – начинаем разделять его. Отделять более лёгкие атомы от более тяжёлых. Методов два. Первый – разделение центрифугами. Во вращающейся с высокой скоростью центрифуге переведённая в газообразную форму природная смесь изотопов урана разделяется на более лёгкие или более тяжёлые слои под действием центробежной силы. Только лёгких получается так мало по сравнению с тяжёлыми (коэффициент сепарации – 1,01), что центрифуги нужно объединять в каскады.
Блоки газовых центрифуг.
[Портал «История Росатома» / http://www.biblioatom.ru]
А ещё они должны вращаться долго и безостановочно. Значит, нужно построить заводы, которые будут делать необходимые детали для центрифуг.
Качественно делать.
И заводы, дающие надёжные конструкционные материалы для этих деталей.
Качественные материалы.
Второй метод – диффузионный. Для термодиффузии электростанция под боком у лаборатории нужна. Для газовой диффузии требуются тончайшие и прочнейшие пористые мембраны.
А пока этого всего нет, единственным источником нужного вещества остаётся соседний Гиредмет, Институт редких металлов в Большом Толмачёвском переулке. Там над получением пока хотя бы одного килограмма металлического урана трудится Зинаида Ершова. Между прочим, ученица самой Марии Кюри!
З.В. Ершова.
[Портал «История Росатома» /
http://www.biblioatom.ru]
И это мы ещё не вышли за опытно-экспериментальный уровень, который уже, однако, требует серьезной приборно-аппаратной базы…
Далее. Чтобы из урана получить плутоний, нужен котёл-реактор. Графитовый или тяжеловодный. А котёл – это само по себе небольшой заводик. Или большой – в случае с тяжеловодным котлом. Потому что тяжёлой воды надо произвести очень много. А её в обычной воде не больше, чем «полезного» урана – в природном, 238‐м. И значит, для промышленного производства нужны целые производственные комбинаты.
Ещё. Для графитового котла необходим графит, и очень чистый. Обычный не годится, поскольку содержит бор, который слишком хорошо поглощает нейтроны. Значит, графит надо очищать в промышленных масштабах.
Опять в промышленных…
А ещё – необъятность техзаданий и спецификаций, приказов и распоряжений. А в сердцевине всего этого – неиссякаемый поток исследовательских задач, не требующих отлагательства.
Когда Курчатову ими заниматься? Или хотя бы организовывать их? И где? В аванзале дома, где некогда фланировали Грибоедовы со своими дамами? В полуподвале? В кабинете, предварительно согнав со своего стола заспавшегося руководителя сектора?
Глава 3Промедление субъективное и объективное
Всё было решено вроде бы логично: М.Г. Первухин – администратор от государства, И.В. Курчатов – администратор от науки. Оба – под общим руководством В.М. Молотова. И все – под И.В. Сталиным.
Причём с персональной ответственностью за результаты.
Логично. Но вот первые документы о разворачивании Атомного проекта отчего-то полны самого чёрного негатива:
Решения ГОКО по урану выполняются очень плохо, что видно из прилагаемых справок.
По обоим решениям ГОКО работы в установленные сроки выполнены не будут. Ни Академия наук, ни Наркомцветмет серьезно этим делом не занимаются, работа в значительной части идет самотеком.
После состоявшихся решений по урану тт. Первухин и Кафтанов самоустранились от наблюдения за выполнением этих решений. Тов. Попов (Наркомгосконтроля), на которого лично было возложено наблюдение за выполнением Постановления ГОКО от 27.XI.1942 г. «О добыче урана», также серьезно проверкой не занимался.
Было бы целесообразно возложить на одного из заместителей Председателя СНК СССР (м.б. т. Первухина) и т. Кафтанов обязанность повседневно наблюдать и руководить делом выполнения работ по урану.
Что касается дополнительных практических мер в целях развития работ по урану т. Кафтанов представляет проект распоряжения ГОКО на Ваше рассмотрение.
И. Лапшов [141, с. 308].
Это самое начало февраля 1943 года, записка Секретариата СНК СССР В.М. Молотову.
В прилагаемых справках – почти сплошь одно: «Разработан лишь проект установки…», «К 1 марта выполнено не будет…», «Установка вместо 1 января… будет изготовлена… не раньше марта…», «Материалы и станки не выделены…» [141, с. 309].
Судя по всему, приложенные к записке секретариата правительства справки ощутимо подогрели сидение кресла под самим В.М. Молотовым. Ибо он отреагировал мгновенно: постановление № ГОКО-2872сс было принято уже 11 февраля 1943 года. Причём подписано именно им, а не И.В. Сталиным.
Постановление ГОКО пестрело словами: «возложить обязанность», «обязать закончить», «обязать поставить», «обязать изготовить». Однако и через две недели оценки выполнения этого распоряжения оказались смягчены лишь отсутствием слова «очень»:
Постановление ГОКО по урану выполняется плохо. Созданные группы научных работников (в Казани и Москве) практически сделали еще очень мало. До сих пор не разработаны схемы и чертежи аппаратуры для исследовательских целей, поэтому наркоматы, обязанные решением ГОКО изготовить эту аппаратуру и другие детали, не могут приступить к ее изготовлению и не изготовят к указанным в Постановлении ГОКО срокам.
Тов. Первухин и т. Кафтанов до сих пор не уделяют достаточного внимания руководству работой по урану. Только этим и можно объяснить тот факт, что в самый напряженный момент работы руководитель научной работы по урану профессор Курчатов в течение длительного времени (около 3 недель) отсутствует в Москве и не занимается ураном.
…Наркомтяжмашем (т. Казаковым) издан приказ за № 88с от 16 февраля с.г. …завод не может приступить к выполнению заказа, так как не получены необходимые технические условия от заказчика.
…Наркомчерметом (т. Тевосяном) подписано 12.II. распоряжение № 615сс… Главметаллосбыт (т. Салит) сообщил, что им не могут быть выделены наряды из-за отсутствия спецификации.
…Наркомсредмашем (т. Акоповым) подписано 14.II. распоряжение за № 14/564сс. …Завод не может приступить к выполнению заказа из-за отсутствия технических условий.
…Наркомэлектропромом (т. Кабановым) издан приказ… К заказу завод не приступал из-за отсутствия технических условий…