Переведя взгляд с КИПа на свою руку, Кудесник вдруг ощутил, что его тело начинает пробивать, пробегая сверху вниз волнами, мелкая дрожь. Проходя по руке, она сначала касалась плеча, вынуждала слегка сократиться бицепс, затем приятно напрягала предплечье. Все это заняло не больше секунды. Кудесник, насколько только мог, расслабил руку, но от этого ничего не изменилось. Мелкая дрожь, начинающаяся коротким импульсом в какой-то точке на затылке, кольцами параллелей расходилась по всему телу, заставляя мышцы реагировать без соответствующей на то команды мозга. Будто кто-то невидимый, нависший над Кудесником, дергал за ниточки, присоединенные к разным частям его тела. Дергал и наблюдал за реакцией, тихо посмеиваясь.
Но Егор знал, что это не так. Если в нем и появилось нечто такое, что способно было приказывать мышцам, то оно выступало на его стороне. И разрази его гром, если он хоть немного понимал, в чем дело, но в этот миг он почему-то подумал, что у него под черепной коробкой образовалась некая батарея, которая питает его мозг, заставляя работать его быстрее и эффективнее. А заодно и усиливает мышцы. Совершенно не отдавая себе отчет, что это как-то связано с лабораторией Герцена, он связывал эту способность с Атри. Он думал, что это результат длительного ношения за спиной какой-нибудь цацки, возможно, что даже той самой «броши», которую у него так и не отняли и которая продолжала лежать в нагрудном кармане. Или это могло быть действием какой-нибудь невидимой и невредной аномалии, благодаря которой в теле обнаружились и открылись чакры сумасшедшей внутренней энергии. В принципе, не так уж и безумно, беря во внимание, что вся зона – это сплошное аномальное поле, длительное нахождение в которой превращает и человека в своеобразную аномалию.
А потом дрожь прошла. Так же внезапно, как и появилась. Кудесник полностью расслабил пальцы, и больше ничто не вынуждало их сгибаться.
Тут же умолкли, будто получив от Кудесника условный знак, птицы. Еще мгновенье назад одна из хриплоголосых атриек недовольно о чем-то хрипела и вдруг замолчала «на полуслове». Затихли и остальные.
Странно, замолчали только птицы, но создавалось впечатление, что что-то кардинально изменилось в самих устоях атрийской тайги. Будто кто-то незримым образом подменил кадр, и даже ельник перестал выглядеть как обычно. Вроде бы тот же самый – идущий ровной стеной, будто отрезанный скальпелем, вдоль дороги, – а вроде бы и нет. И в воздухе чего-то стало не хватать, а может, и наоборот, появилось нечто другое.
Шагающий впереди кэп сразу же остановился, выставил в сторону руку, в которую, словно из ниоткуда взявшийся шлагбаум, ударился грудью Кудесник, а указательный палец другой приложил к губам.
На какое-то время все пятеро превратились в единый слуховой орган. Из леса, отступившего от дороги, как уже упоминалось, самое меньшее метров на пятьдесят в обе стороны, долетал только шум волнующихся елей. Тем не менее птицы умолкли. Они не закричали и не взмыли со своих мест, и это значило, что их не испугало что-то, а… удивило, озадачило.
Кэп оглянулся и встретился взглядом с каждым из четверых, будто желал убедиться, что это не один из них смутил птиц.
– В траву, быстро, – скомандовал он, указав на холм с правой стороны, который полумесяцем огибала дорога, приняв форму греческой буквы «омега». – Федька, а ты давай вперед. Посмотри, что там. КИП выключи, пользуйся рацией, ясно?
– Ага, сделаем, – кивнул Федор и надел на голову шлем.
Он двинулся вдоль дороги, незаметно перебегая от одного куста дикой жимолости к другому и внимательно осматриваясь по сторонам.
– Что это может быть? – поинтересовался Женька, когда они улеглись у подножия холма, спрятавшись в высоких зарослях. – Неужели еще одна партия монголоидов?
Как и прежде, у лихого парня в голосе не слышалось и нотки страха. Потому что тот едва различимый триммер, который удалось уловить Кудеснику, скорее означал приток адреналина, как у пристегнувшегося ремнями посетителя американских горок, чем неудавшуюся попытку завуалировать боязнь.
– Не должны, – потер шершавый подбородок командир. – Хотя от них чего угодно ожидать можно.
– Поставить бы на дороге растяжку, а, кэп? – Женька уже принялся снимать с плеч рюкзак, но кэп остановил его.
– Молчи и не шевелись, – приказал он и глянул в том направлении, куда ушел Федор.
Сержанта не было видно.
Лена отсоединила от трофейного АК-74, оснащенного, как уже говорилось, подствольным гранатометом и оптическим прицелом, магазин, только сейчас почему-то решив проверить, есть ли в нем патроны. Последовал ее примеру и Кудесник, хотя проверил, заряжен ли его «штайр», сразу же, как только отобрал его вместе с остальным своим снаряжением у мертвого «монгольского» экспроприатора. Патроны, как и прежде, были на месте, запасные рожки рассованы по карманам разгрузки, еще пара пригоршней «свинца» редкого калибра 5,45 лежали на дне рюкзака. К бою он был готов, знать бы еще, с кем придется схлестнуться.
В шлеме послышалось шипение, а затем тихий голос Федора:
– Караван, – доложил он, – один фургон, шесть человек конвоя. Хорошо вооружены, в эскадах, на шлемах изображение в виде глаза.
– Тю, так это «центавровцы»? – поняв, что, похоже, драки не будет, обиженно протянул Женя.
– Федька, оставайся на месте, мы выходим, – не разделяя Женькиного огорчения, сказал кэп, приложив шлем наружной стороной к щеке, и затем облегченно вздохнул: – Пошли, ложная тревога.
Он поднялся с земли, отряхнул прилипшую к эскаде грязь и вышел на середину дороги.
– А птицы? – привыкшая доверять природным знамениям больше, чем собственному чутью, то ли спросила, то ли напомнила Лена.
– Да что птицы-то? Это же парни из «Центавра шесть», они всегда нанимаются караваны сопровождать. Такие же наемники, как мы, хорошие ребята, – заверил ее кэп и сощурился, приглядываясь к медленно выдвигавшемуся из-за холма фургону, запряженному двумя лошадьми, и к шести обступившим его полумесяцем бойцами.
Он спрятал автомат за спину и попросил сделать это остальных, решив, что их наверняка уже увидели, а потому не следовало размахивать оружием, дабы охрана каравана не узрела в этом намерения напасть и расхитить груз.
До них оставалось метров шестьдесят, когда кэп, а заодно и стоящие позади него бродяга, девушка и беженец ощутили необъяснимую нарастающую тревогу. В воздухе стал ощутим посторонний запах. Вне всякого сомнения, ветер нес его со стороны каравана и это не был запах темно-коричневых, с каштановым отливом рысаков, как и наверняка не того, что находилось под тентованным накрытием фургона. Что-то совсем другое, заставляющее сжимать ручки автоматов покрепче и готовиться к непредвиденному, исходило от каравана, тянулось по ветру и размешивалось в воздухе. Никому из присутствующих не приходилось слышать этот запах раньше, хотя он был очень знакомым и у всех вызвал одну и ту же догадку: это как-то связано с конвоирами.
Не зная, что предпринять, кэп взмахнул рукой, приветствуя их. Но те не отреагировали на жест. Это было довольно странно, поскольку ни один из КИПов наемников, и бродяги в том числе, не запеленговал поблизости присутствие посторонних, неопознанных КИПов. Это могло значить лишь одно: либо у конвоиров не было портативных «компов» вообще, либо они были отключены, но в таком случае они должны пребывать в состоянии повышенной готовности и реагировать на появившихся на дороге людей гораздо активнее. Но, как уже говорилось, реакции было ноль.
Нельзя было не отметить и еще одной странности – конвоиры шли, совершая одни и те же движения, словно запрограммированные роботы. Вот первый слева, он постоянно повторял один и тот же комплекс движений через каждые два шага: шаг левой, голова качнулась, немного повернулась вправо, шаг правой – встала в исходное положение. Затем два шага без изменений и все по новой – голова качнулась, повернулась направо и снова на дорогу. Конвоир справа через каждый шаг смотрел себе под ноги, клал руку на кобуру с пистолетом и вновь убирал ее.
– Слышь, кэп, – позвал Женя.
– Что? – не оборачиваясь, откликнулся командир.
– Эта дорога ведет к Краснозвездному, верно?
– Да.
– И вдоль дороги до самого поселка только лес?
– Как будто ты этого не знаешь.
– А путь от Каран-Ямы до Краснозвездного караван проходит часов за пять, так? – Кэп молча оглянулся на него, поняв, к чему он вел и что он сейчас скажет. – Так где они прятались от сияния, которое закончилось не больше часа назад?
Вместо ответа командир протянул руку Лене за спину и, ничего не объясняя, снял с планки Пиккатини установленный на ее АК оптический прицел. Приставил его к правому глазу, зажмурил левый.
– Ч-черт… – вырвалось у него.
– Что там? – спросил Женька.
Кудесник вскинул к плечу «штайр», приложился к окуляру и присмотрелся к конвоирам. Их шлемы прятали большую часть лица, оставляя среднезащищенными лишь глаза за большими овальными стеклами и совсем незащищенными подбородки, а потому в оптический прицел были хорошо видны их посиневшие губы и… закрытые глаза.
– Зомби, – ответил за кэпа Кудесник и, взяв более не сопротивляющуюся Лену за руку, попятился к холму. – Вот почему молчат птицы.
– О, только этих уродов не хватало, – возмутился Женька.
– Давай назад, переждем их там, – скомандовал командир и осторожно, будто шелест травы под ногами мог разбудить конвоиров, последовал за Кудесником.
«Вот тебе и действие сияния, – нашел объяснение Звягинцев. – Если это происходит со всеми, кто не смог найти убежища, то Атри, должно быть, уже кишит зомбачьем. Весело».
– Вы что, пустите их в Каран-Яму? – удивленно захлопала ресницами Лена.
Кудесник с кэпом переглянулись.
– И то правда, – согласился кэп. – Женька, растяжку за холмом, пока они не видят. Быстро. Бродяга, занимай позицию…
Егор снова установил прицел на автомат Лены, надел на голову шлем и собирался уже засесть с другой стороны дороги, как услышал со стороны каравана знакомый голос. Услышал и обомлел. Это был Федька, он стоял у края дороги, и в его глазах, видимых через такие же стекла, как у конвоиров, отражалось недоумение.