— Алло, это ты, Антон?
— Да, любовь моя. Это я…
Глава 19
Утро этого же дня.
Химзавод. Заводоуправление.
Едва прошел час с начала рабочего дня, сразу после окончания сорокаминутной «пятиминутки», Альбина прихватила первую же попавшуюся папку и, бросив своему «сокамернику» Дмитрию «Я в планово-экономический!», поспешно сбежала к подружке.
Ирина сидела в кабинете, где размещался отдел снабжения, уныло перебирая бумаги. Вчера, а точнее, уже сегодня, она слишком поздно легла, в результате чего совершенно не выспалась. Болела голова. Не помог даже бокал крепкого кофе (две чайных ложки). Под пристальным взглядом соседок по кабинету (ну, чисто серпентарий!) она, наконец, не выдержала, вытащила из ящика стола пачку «Мальборо», купленного в заводском буфете за 1 ₽ 40 коп. (настоящий «мальборо» уже закончился, в пачке давно уже были другие сигареты, которые Ирина периодически подкладывала, чтобы немного позлить коллег), привстала, как тут в кабинет заглянула ее подруга Альбина, прямо-таки сияющая от счастья.
— Привет, девчонки! — с порога улыбнулась она. «Девчонки», самой младшей из которых (исключая Ирину) было давно за 40, ошеломленно посмотрели на гостью и выдавили из себя что-то вроде «здрасьте».
— Ирусик, — громко позвала Альбина. — Пойдем, посплетничаем.
И игриво подмигнула Олимпиаде Соломоновне, самой старшей «кобре» в этом серпентарии, как её когда-то охарактеризовала Ирина. Олимпиада Соломоновна поперхнулась и стала судорожно икать.
— Пошли! — согласилась Ирина. Они прошли в «курилку» — закуток между мужским и женским туалетами, где кто-то заботливый или предприимчивый поставил секцию в три кресла из актового зала.
Ирина прикурила, выбросила спичку в пепельницу, большую жестяную банку из-под импортного компота, села в кресло, закинула ногу на ногу и, криво улыбаясь, потребовала:
— Ну, рассказывай, что у тебя стряслось!
Однако Альбина не спешила отвечать. Она внимательно посмотрела на подругу, протянула руку к её лицу, провела рукой по волосам.
— Ты что? — встревожилась Ирина.
— У тебя голова болит? — спросила Альбина.
— А, ерунда! — выдохнула колечком дым Ирина. — Не выспалась.
Альбина наклонилась к подруге и внезапно дунула ей в лицо. Потом улыбнулась и поинтересовалась:
— А так?
Ирина замерла, словно прислушиваясь к своему состоянию, улыбнулась:
— Хорошо иметь подругу ведьму! Спасибо. А то совсем хреновенько было. Ну, давай, рассказывай! — снова потребовала она.
— Ир, — Альбина застенчиво опустила глаза. — Ир, я с ним переспала…
— С кем? — со спокойным выражением лица удивилась Ирина. — С кем ты опять переспала?
Альбина вспыхнула:
— Почему опять? Я с Антоном переспала… Он такой замечательный!
Ирина громко рассмеялась.
— Повелась! Ой, не могу. Повелась…
— Прекрати! — обиделась Альбина.
— Да ладно тебе, подруга, — Ирина утёрла выступившие от смеха слёзы. — С пацаном, значит, связалась. С малолеткой…
— Ничего он не малолетка! — заявила Альбина. — Вполне взрослый парень.
— Тихо, тихо! — сказала Ирина. — Не шуми. Тут ушей знаешь, сколько? Потише…
— Ир, он такой хороший… — уже вполголоса повторила Альбина. — Я с ним словно улетела…
— Значит, опытный уже пацан-то, да?
— В том-то и дело, что нет! — снова повысила голос Альбина. Она задумалась. Ирина попыталась ей придти на помощь:
— У него «прибор» хороший, да? Он настолько хорош?
Альбина покраснела:
— Да нет же!
— Ха, подруга! — восхитилась Ирина. — Да ты покраснела! Как девочка покраснела! Вот дела!
Альбина смутилась еще больше:
— Да ну тебя… Всё, больше ничего не скажу!
— В общем, тебе понравилось, — заключила Ирина. — А ему? Он-то как? Доволен?
— Мне кажется, что да, — задумчиво ответила Альбина. — И мне кажется, что я его люблю.
— Ого! — Ирина затушила сигарету в импровизированной пепельнице. — Ты еще скажи, что замуж собралась за него!
— Возможно, — согласилась Альбина. — Не исключено.
— Ой, прекрати дурака валять, Алька! — отмахнулась Ирина. — Реально смотри на вещи. Ты старше его лет на пять…
— Ты не понимаешь, — не слушая её, сказала Альбина. — После вечера с ним я как будто заново родилась. У меня такой прилив сил сейчас. Меня энергия буквально распирает…
— Ты хоть предохранялась? — скептически усмехаясь, спросила Ирина. — Прилив сил он как раз приводит к материнству.
— Не знаю, — замерла Альбина. — Не помню…
Ирина закурила уже третью сигарету. К «курилке» подошли двое парней. Один инженер из ОТК, другой «комсомолец», освобождённый сотрудник из комитета ВЛКСМ завода.
— Здравствуйте, девочки! — поприветствовал первый. — Ничего, если мы к вам присоединимся?
«Комсомолец», улыбаясь, бесцеремонно уселся на свободное кресло рядом с Альбиной, закурил и поинтересовался:
— О чём девочка грустит? Может, мы её развеселим, а?
Альбина встала, одернула узкую юбку и ответила:
— Девочка грустит, что мало ведущих здоровый образ мужчин осталось…
Ирина встала следом за ней.
— Идём, поработаем что ли…
Они не заметили, что в коридоре за углом, подпирая стену спиной, стоял «Димочка», сосед Альбины по кабинету, и кусал губы.
Глава 20
Я — чемпион!
Финал я, разумеется, выиграл. Соперник мне попался какой-то насквозь непонятный. То ли его запугали мной, то ли он просто устал.
С самого начала схватки он стал уклоняться от контакта со мной, сбивал мне руки, когда я пытался ухватить его за рукава, за отвороты куртки. Я делал шаг ему навстречу, он отшагивал назад или вбок. В результате мой соперник получил пару замечаний от судьи за пассивность.
После второго замечания он вдруг попытался изобразить — иначе не назовёшь — бросок через голову, попытавшись упереться мне ногой в живот. Чем я незамедлительно воспользовался — ухватил его за эту ногу, подшагнул к нему, подбил пятку опорной ноги. Когда он упал на спину, перевернул его, держа за ногу, сел на него и «перешел на болевой» — зажав его ногу подмышкой, потянул на себя. Соперник тут же застучал ладонью по ковру. Победа!
Впрочем, на второе место он заработал.
На этот раз тренер меня никуда не отпустил.
— Жди награждения! — приказал он. Я сел на скамейку рядом с ним и заскучал. Минут через пятнадцать к нам подошли два парня с фотоаппаратами, отрекомендовавшись журналистами местных газет — областной молодежной «Комсомолец Переславля» и просто областной «Переславская правда».
Меня поставили возле какого-то стенда, приказали сделать «умное лицо». Я тут же отказался фотографироваться один, потянул за собой тренера. После этого я настоял, чтобы в моём интервью львиную долю занял рассказ про тренера, «благодаря которому я героически выиграл городские соревнования». Довольная физиономия Геннадия Николаевича лучилась от удовольствия.
Как только журналисты отошли от нас, он обхватил меня за плечо, прижал к себе и возбужденно зашептал мне в ухо:
— Через полгода мы с тобой область возьмем! Ты понял? Область! А потом можно и на республиканские замахнуться. Эх! Мы с тобой…
Что мы там с ним дальше, я не услышал. К нам подошел милиционер в погонах подполковника с черной кожаной папкой в руках.
— Ковалев Антон Николаевич? — поинтересовался он. Как будто меня только что судья не объявлял по микрофону на весь зал. Я взглянул на него снизу вверх. Подполковник мне не понравился. Что-то в нём было такое, нехорошее, отталкивающее. Хотя аура абсолютно ничем не выделялась. Я кивнул.
— Ну, ты хоть встань, — хмыкнул он. Я удивленно пожал плечами:
— Почему это?
— Хотя бы потому, что я старше тебя, — заявил милицейский подполковник.
— Да тут все поголовно старше меня, — упрямо возразил я. Вставать почему-то категорически не хотелось. — Что ж мне теперь, целый день столбом стоять?
— Я старше тебя по званию, — хмуро продолжал настаивать милиционер.
— Тут все старше меня по званию, — отмахнулся я. — А Геннадий Николаевич так вообще полковник! И что вы ко мне пристали? Я не ваш подчиненный и устал после соревнований!
— Действительно, — поддержал меня Смирнов. — Вы что хотели-то?
— Я старший инспектор отдела кадров областного УВД подполковник милиции Титов, — представился милиционер.
— То-то я смотрю, лицо знакомое, — кивнул Смирнов. — А вспомнить, где я тебя видел, не могу. В отделе кадров. Точно!
Кадровик присел рядом со мной на скамейку, развернул папку, достал из неё несколько бланков, протянул мне:
— Антон! Это надо тебе заполнить. Прямо сейчас.
И протянул мне все эти бланки, папку, чтоб удобнее писать, и ручку. Я осмотрел бумаги: бланк анкеты, бланк автобиографии, расписка какая-то. Прочитал вслух: «Я, прочерк, не возражаю против проведения проверки в отношение меня и моих близких родственников».
— Это что? Какой проверки? — удивился я. Смирнов отвернулся в сторону со скучающим видом.
— Заполняй! — приказал подполковник. — Обычные бумаги при приеме на работу.
— Какую работу? — продолжал я недоумевать. — Куда?
— В милицию, — назидательно сообщил тот. — В «Динамо» занимаешься? В соревнованиях участвуешь за общество? После школы куда собираешься? В армию? А так будешь дальше спортом заниматься, направим тебя учиться в школу милиции. Понял?
Я протянул бумаги обратно:
— Извините, но я не собираюсь работать в милиции.
Рядом вздохнул Смирнов. Кадровик словно поперхнулся.
— Как так? — удивился он. — Занимаешься в «Динамо». Государство на твоё обучение деньги тратит, а ты?‥ Тебе честь оказали…
Он замолчал.
— Ну, значит больше не буду заниматься! — ответил я. Более удобного случая безболезненно и, главное, безнаказанно, отказаться от спортивной карьеры не могло представиться.
Я снял «динамовскую» куртку, протянул ошарашенному тренеру:
— Держите, Геннадий Николаевич! Большое спасибо.