Мы подошли к администратору, спросили, как найти Зинаиду Михайловну? Администратор показала в сторону лестницы:
— Поднимайтесь на третий технический этаж. Там увидите дверь с табличкой «Директор».
Зинаида Михайловна, высокая крупная женщина лет 50-и с иссиня-черной копной волос на голове, внимательно осмотрела нас, уточнила:
— От Гены? Гершона Самуэльевича?
Я кивнул.
— Хорошо! — она даже не встала из-за стола. — Что вы хотели, молодые люди?
Я повернулся к Альбине, подтолкнул её поближе и заявил, улыбаясь максимально широко:
— Я хотел бы одеть свою принцессу как королеву!
Альбина прикусила язык, а Зинаида Михайловна расхохоталась.
— Вот что значит настоящий мужчина! — заявила она. — Оденем. С удовольствием подберем наряд для вашей принцессы. Только деньги у юного принца имеются?
Альбина захотела что-то сказать, но я дёрнул её за рукав и многозначительно приложил палец к губам. Мой жест не остался не замечен директором. Альбина вздохнула.
— Мы постараемся уложиться! — я опять максимально широко улыбнулся. С собой у меня была тысяча рублей.
— Хорошо, — Зинаида Михайловна нахмурилась. — Что нужно?
— Женская кожаная осенняя куртка с теплой подкладкой, — продиктовал я. — Женский брючный костюм желательно спокойного какого-нибудь серо-стального цвета…
Альбина возмущенно дёрнула меня за руку, но я не обратил на это внимания и продолжил:
— Пару блузок под костюм, кроссовки.
Опять обернулся к ней и спросил:
— Дорогая, тебе джинсы нужны?
— Джинсов, увы, нет, — развела руками Зинаида Михайловна. — Привезут через месяц, но…
Она ехидно усмехнулась:
— У вас лимит, молодые люди, на визиты ко мне. Только сегодня и сейчас.
— Хорошо, — покладисто согласился я. Возможно, эта дамочка с её диабетом тоже станет моей пациенткой с помощью Гершона Самуэльевича. Тогда я припомню «лимит» на визиты…
— А можно мне еще зимние сапоги? — жалобно спросила Альбина.
— Можно! — согласился я.
— Ну, с курткой и брючным костюмом понятно, кроссовки и сапоги какого размера? — уточнила директор.
— Кроссовки 37, сапоги 38, — довольно улыбнулась Альбина.
— Ладно, пошли!
Директриса встала из-за стола. Насчет её роста я, как оказалось, сильно приуменьшил. Она оказалась выше меня на полголовы!
— За мной!
Я подумал, что нас отведут на склад, и снова ошибся. Она усадила нас в небольшую комнату, где кроме журнального столика, большого в человеческий рост зеркала и трех кресел, ничего не было.
— Сидите здесь, ждите!
И ушла, прикрыв дверь. Альбина скинула с себя старое пальто, оставшись в джинсовой курточке, которую вчера «отжали» у фарцовщика и белой футболке, вздохнула с облегчением. Курточка вкупе с джинсами (успели высохнуть за вчерашний день!) смотрелись органично.
— А у тебя с собой денег много? — спросила она. — Я тебе сразу их не верну. Буду с зарплаты понемногу отдавать.
Я укоризненно посмотрел на неё:
— Алечка! Ну что ты как ребенок.
Я потянулся к ней и чмокнул прямо в губы. Дверь открылась. Я поспешно сел на место.
Какая-то женщина в коричневом форменном платье с вышитой на левой стороне груди надписью-обозначением ЦУМ «Весна», видимо, работник магазина, занесла и выложила на стол кожаную куртку с пушистым песцовым воротником, брючный костюм на вешалке, бросила:
— Меряйте, я за обувью схожу!
Первым делом Альбина ухватила кожаную куртку, надела, подскочила к зеркалу, крутанулась вокруг себя, застегнулась. Опять покрутилась. Прижала воротник обеими руками к подбородку. Откинулась чуть назад.
— Вещь! Беру!
Следом был костюм. Ничуть не стесняясь меня, девушка стянула джинсы, натянула брюки, которые оказались чуточку длинноваты. Надела пиджак.
— Супер! Просто супер!
Она крутилась вокруг зеркала и так, и так… На костюм примерила куртку.
— Ну, как мне? — повернулась в мою сторону.
— Во! — я показал большой палец, про себя заметив, что приталенный пиджак был немного великоват в талии.
Дверь снова открылась. Давешняя дама занесла две обувные коробки — побольше и поменьше. Альбина, едва не визжа от радости, бросилась примерять обувь. Кроссовки «botas» оказались впору, сапоги маловаты.
— Сейчас принесу побольше, — кивнула работница магазина.
— Снимай! Переодевайся, — скомандовал я. — Раз подошло, будем брать.
— С ума сойти! — буркнула Альбина. — Я с тобой не расплачусь.
Следующие сапоги пришлись почти впору, разве что оказались чуточку великоваты.
— На шерстяной носок! — решила девушка. — Беру!
Работница магазина вопросительно посмотрела на меня.
— Берем, — подтвердил я.
— Идите к директору! — сказала продавщица.
Мы пошли к Зинаиде Михайловне. Она, улыбаясь, ждала нас.
— Ну, что? Подобрал наряд своей принцессе? — с долей ехидства спросила она.
— Вроде да, — я кивнул головой в ответ и не удержался от шпильки в ответ. — Посчитайте, заверните…
— О как! — усмехнулась директор. В этот момент в дверь занесли две коробки и два свертка из грубой оберточной бумаги, перевязанные бечевкой.
— Ладно, считаем! — Зинаида Михайловна достала счеты.
— Секунду, — попросил я. — Аля, сходи, пожалуйста, посиди в примерочной. Хорошо?
Альбина недоуменно пожала плечами, но послушно встала и вышла. Директор тоже вопросительно взглянула на меня.
— Продолжаем разговор! — цитируя Карлсона из мульфильма, сказал я.
Зинаида Михайловна улыбнулась, щелкнула костями:
— Куртка 300, костюм 280, кроссовки 120, сапоги 150, — щелкнула она на счетах. — Итого 850 рублей. Будете брать, молодой человек?
Возможно, она рассчитывала, ошеломить меня этой суммой. Действительно, глядя со стороны, мог ли я, 16-летний подросток, располагать такой суммой? Если обычный инженер на предприятии в среднем зарабатывал 150—200 рублей в месяц!
Я раскрыл дипломат, вытащил пачку червонцев в банковской упаковке — 1000 рублей — и пошутил:
— Может, еще что-нибудь подберете, для ровного счета?
— Тебе или девчонке? — голос Зинаиды Михайловны внезапно охрип.
— Конечно, девушке! — ответил я.
— Сейчас! — она ловко смахнула пачку купюр в ящик стола, закрыла его на ключ. — Посиди пару минут!
Она вернулась быстрее, держа в руках черный кожаный пиджачок. Следом за ней зашла Альбина.
— Меряй! — Зинаида Михайловна протянула пиджак ей. — Нравится?
Альбина скинула пальтишко мне на руки, сверху положила джинсовку и натянула на себя пиджачок. Я залюбовался. Как будто по ней и был сшит.
Директор тоже улыбнулась.
— Надо же…
— Берем? — жалостливым тоном спросила Альбина.
— Ну, куда ж деваться? — развел руками я.
— Ура! — Альбина бросилась мне на шею. — Тоха! Ты самый лучший! Я тебя обожаю!
— Девушка, посидите еще в примерочной, — прервала проявления восторга Зинаида Михайловна. — Нам поговорить надо.
Альбина чмокнула меня в щеку и выскочила за дверь. Директор вздохнула, села на своё место, внимательно посмотрела на меня:
— Кто ты, мальчик? Я вроде в городе много, кого знаю. Кто у тебя родители?
— Ну, какая разница, Зинаида Михайловна? — попытался отмахнуться я. — Вы лучше к врачу почаще ходите. С вашим диабетом шутки плохи. А лучше поговорите с Геной. Он может кое-что лучше посоветовать.
— Откуда ты знаешь про мой диабет? — хмуро поинтересовалась Зинаида Михайловна.
— Поговорите с Геной, — продолжал настаивать я. — Он сможет вам помочь. Если договоритесь, конечно.
— Ничего не понимаю, — она взяла трубку телефона. — Я сейчас ему позвоню…
— Не надо по телефону, — попросил я. — Это лучше лично. Мало ли что…
— Действительно, — директор положила трубку. — Ладно. Сейчас тебе пиджак еще завернут. Но, — она встала с кресла, подошла ко мне, села напротив, — мне действительно стало интересно — кто ж ты такой?
— Спасибо вам, Зинаида Михайловна, — отвечать я не стал. — Выручили меня.
Директор выглянула за дверь, позвала кого-то.
— Можно такси от вас вызвать? — попросил я.
— Конечно! Не пешком же вам идти!
У Альбины я не остался, несмотря на все её увещевания и усилия. Попили чаю. Я выслушал восторги и благодарности в свой адрес. И, разумеется, расспросы, в какую сумму всё это мне обошлось. Даже с обещанием когда-нибудь вернуть этот долг. Конечно, я не сказал. Также и попросил никому не говорить, что это всё ей куплено мной. И тем более моей maman.
— А должок натурой отдашь, — пошутил я.
— Тебе? С удовольствием! — ответила девушка. — Начнем прямо сейчас?
— Не, Альк, — отмахнулся я. — Чесслово, не хотелось бы опять maman нервировать.
В общем, отпустила она меня домой с трудом.
Maman открыла мне дверь и сразу прошла на кухню. На столе у неё стояли бутылка вина, фужер, наполненный на ⅔, и тарелка с колбасной нарезкой.
— По какому поводу пьянка, мэм? — поинтересовался я, разуваясь и раздеваясь.
— Я в этой жизни определенно чего-то не понимаю, — задумчиво выдала она, крутя в руках фужер с вином. Я встал в дверях, пожал плечами, повторил:
— Что стряслось?
Она посмотрела на меня. Я обратил внимание, что maman была не в домашнем своем наряде, типа, халат и тапочки, а в том, в чём она уходила утром на работу — в платье, правда, босая.
— Мамуль! — не выдержал я.
— Сынок, — она пьяно улыбнулась. — Представляешь, я квартиру получила…
И одним глотком выдула всё вино из бокала. А там оставалось грамм сто, не меньше. Она выдохнула, вдохнула. Вино было креплёным. Я обратил внимание на бутылку. В ней оставалось едва ли четверть рубинового напитка.
— Отлично! — воскликнул я.
Стало быть, директор завода сдержал своё слово.
— Замечательно! — повторил я.
— Понимаешь, — maman попыталась встать. Я её подхватил, повел в комнату.
— Меня с очереди сняли еще в прошлом году, — продолжила она, повиснув у меня на руках. — В завкоме сказали, у вас жилье, мол, благоустроенное, отдельное, а сын еще маленький, несовершеннолетний.