На работе, в универмаге «Океан», который он возглавлял без малого почти десять лет, Амельченко появлялся ровно за полчаса до открытия, неизменно проходя через служебный вход. Этот понедельник не был исключением.
Директор магазина заехал во двор магазина, оставив служебную белоснежную «Волгу» возле самого крыльца, медленным барственным жестом протянул ключи водителю. По сложившейся традиции водитель изо дня в день всегда ожидал руководителя на крыльце служебного входа, получал у него ключи и занимался обслуживанием автомобиля — от обязательной ежедневной мойки до диагностики, по необходимости. Ежедневная мойка и уборка салона была обязательным процессом.
— Добрый день, Владлен Георгиевич! — поздоровался водитель. — Как машина?
— Здравствуй, Миша, — кивнул директор и скупо похвалил. — Машина шепчет.
Он взялся за ручку двери, как вдруг почувствовал, что ноги стали вдруг непослушными, какими-то ватными, подогнулись, не в силах удержать тело. Директор повалился на крыльцо. От падения дальше, с крыльца на землю, он уберегся, цепко ухватив дверную ручку.
— Мишка! — крикнул он. — Сюда! Помоги!
Водитель подскочил, подхватил директора за подмышки, попытался поставить на ноги. Безуспешно, ноги подкашивались.
— Тащи вовнутрь! — приказал директор.
Водитель подхватил начальника под грудь, приподнял и, двигаясь спиной вперед, затащил его в магазин. Усадил на старый ободранный стул, стоявший возле входа. На этом стуле сидели и отдыхали курильщики, устраивая перекур.
— Что с вами, Владлен Георгиевич? — водитель отпустил директора, склонился над ним. — Вам плохо?
— Нет, мля, замечательно! — сварливо отозвался Амельченко. — Позови кого-нибудь. Помогите мне до кабинета добраться! Ноги отказали…
Я выслеживал директора магазина с девяти утра. Магазин открывался в 10.00. Накануне, в воскресенье, я специально доехал до магазина, выяснил режим работы. В глубине души я понадеялся, что, может, такой крупный универмаг будет работать и в выходной. Увы, в субботу «Океан» работал до 15.00 без обеда, в воскресенье — выходной.
Всё для человека, всё во имя человека. И этот человек явно не мы.
В половину десятого к магазину подъехала белая «Волга», завернула во двор, проехала в открытые ворота. Я едва успел добежать следом, прячась за открытой наружу воротиной. Из машины вышел человек в длинном кожаном плаще и черной фетровой шляпе, поднялся на крыльцо. Ни кем, кроме как директором, он не мог быть. Как только он поднялся на крыльцо и передал что-то встречающему его мужику, я кинул ему в поясницу «дротик». Попал. Расстояния хватило. Мужик сразу осел.
Я поспешно удалился. У меня сегодня и всю неделю по плану стояла организация переезда.
Накануне указанного события, в воскресенье, я зашел к Мишке, поделился с ним своей проблемой насчет переезда. Он задумался, потом заявил:
— Есть идея!
Оказалось, что какой-то его родственник, точнее родной дядя, работал в АТП — автотранспортном предприятии — водителем-дальнобойщиком. Жил он в городе, но сравнительно недалеко от Химика. Мишка тут же собрался, и мы поехали навестить родственника.
Юрий Юрьевич, хваткий мужичок-колобок под сорок лет, удачно для нас оказался дома, отдыхая после очередного рейса. Выслушав сначала моего друга, потом меня, он пожал плечами, отозвался:
— Фигня вопрос! Приезжаешь ко мне завтра на работу, выписываешь машину. Лучше всего, конечно, фургон. Я тебе с этим помогу. Оплачиваешь наряд-заказ в кассе. Грузчиков я тебе обеспечу. Четверых хватит? Да плюс водитель. Положишь им по червонцу, они тебе твою хату вынесут и соседскую до кучи!
Он заливисто засмеялся своей незамысловатой шутке.
— Коробки есть? — спросил он, внезапно перестав смеяться. — Как нет? А в чём ты шмотки таскать будешь? Посуду, тряпки, мелочёвку всякую? В руках что ли?
Вздохнув, он закатил глаза, молча пошевелил губами, словно что-то подсчитывая, потом сказал:
— Есть с собой пять рублей? Или нет, трешки хватит. Короче, давай мне трёшку, я у нашей кладовщицы тебе с десяток картонных ящиков вот таких, — он руками показал размеры, получалось где-то метр на полтора, — достану. Должно хватить!
— Отлично! — я протянул ему три рубля. Мы ударили по рукам.
— Дядя Юра отличный мужик! — сказал Мишка на обратном пути. — Поможет и ни копейки себе не возьмёт, потому что ты мой друг. Точно тебе говорю!
Сразу после «операции Ы» с директором магазина «Океан» я направился в АТП. Нашел дядю Юру, который сидел в бытовке административно-хозяйственного корпуса и резался с товарищами в домино.
— Пришёл? — он скинул костяшки, поднялся мне навстречу, бросив. — Шабаш, мужики! Ничья!
— Пошли!
И повёл меня по кабинетам.
В результате я в полной мере испытал все прелести советской бюрократии. Сначала был планово-экономический отдел, где я написал заявку на автотранспорт. Потом мы направились в бухгалтерию, где мне подсчитали сумму, которую я должен заплатить и отправили обратно, к экономистам для проверки и согласования. Затем снова бухгалтерия, главный бухгалтер, касса. С отрывным талоном квитанции я был отфутболен в ПТО — производственно-технический отдел, где специалист, эдакий старичок-моховичок в сереньком халате и нарукавниках, заявил было, что машина на ремонте, а что делать, он не знает. Хорошо, что всё это время со мной таскался Юр Юрич. Обложив старичка трехэтажным, я даже затрудняюсь воспроизвести дословно его тираду, он склонился над ним и потребовал:
— Ставь в наряд, Федотыч, не доводи до греха!
Федотыч хотел было возмутиться, но Юр Юрич положил ему руку на плечо и добавил:
— Ставь, там у мужиков трубы горят, а ты их радости лишаешь…
Федотыч открыл толстый гроссбух, демонстративно медленно стал перелистывать страницы. Взял кружку с чаем, сделал глоток, снова взялся за журнал.
— А ну его в жопу! — заявил Юр Юрич. — Пошли, парень, к начальству, оформлять возврат. Скажем, что этот старый пердун денег у тебя просил!
И потянул меня за руку в сторону двери. Мы не успели выйти в коридор, как этот старый пердун, как молодой олень, вскочил со стула и кинулся за нами.
— Записал я вас, записал! — закричал он неожиданно тоненьким голосом. — Ишь, какие нетерпеливые!
И сунул моему сопровождающему в руку бумажку с номером машины и временем:
— Зил-130, госномер 12—80 Пре, время 9.00, — прочёл Юр Юрич. Он проводил меня до выхода из здания.
— Федотыч раньше до пенсии здесь главбухом работал, — смеясь, сообщил он. — К нему на кривой козе не подъедешь. Без «магарыча» ни один вопрос не решался. Вот и сейчас пытается «козу показывать». Только ему уже сказали, что работает он до первой жалобы.
Я посмотрел на часы. Был почти час пополудни. Почти три часа я вкушал прелести бюрократических процедур на отдельно взятом предприятии.
— Ну, что, пацан, а теперь пошли за картонными ящиками! — предложил Юр Юрич.
10 картонных ящиков полутораметровой длины и метровой ширины, даже в сложенном состоянии, унести одному оказалось невозможным. По моей просьбе их сложили по пять штук, обвязали бечевкой. Юр Юрич вздохнул и сказал:
— Ладно, пойдем, помогу дотащить тебе их до остановки.
Мне повезло: остановка «пятёрки» была недалеко, час пик нескоро. Юр Юрич помог затащить упаковки на заднюю площадку в автобус и помахал мне рукой.
Maman ахнула, когда вернулась вечером домой и узнала о предстоящем послезавтрашнем переезде.
До поздней ночи мы с ней укладывали вещи в коробки, оставив только необходимый минимум.
— Да! — вдруг вспомнила maman. — Тебя Альбина просила завтра позвонить ей на работу. Что-то там у неё срочное. А я совсем закрутилась и забыла…
Глава 33
Переезд и «наезд».
— С тобой Николай Васильевич хочет встретиться и поговорить! — объявила Альбина, когда я на следующий день с утра позвонил ей на работу. — Можешь сам его набрать. Запишешь прямой телефон?
— Нам срочно надо встретиться, Антон! — сходу выдал директор. — Это не телефонный разговор!
Узнав, что я занимаюсь подготовкой к переезду, Николай Васильевич предложил подъехать ко мне домой, причём прямо сейчас.
Он действительно приехал «почти немедленно», через полчаса. Я запустил его в квартиру, провел на кухню. Николай Васильевич оглядел разбросанные по квартире вещи, коробки, хмыкнул, улыбнулся:
— Считается, что два переезда равносильны одному пожару.
Я не нашелся, что ему ответить. Мы сели за столом друг напротив друга.
— Не буду ходить вокруг да около, — сказал директор. — Мне поступило предложение, от которого я не могу отказаться. Предложение заключается в том, чтобы вынудить Альбину уволиться по собственному желанию. Немедленно.
Я вздохнул, развел руками, встряхнул, обозначая некоторую беспомощность, спросил:
— Подождать дня два-три никак нельзя? Два-три дня…
— Два дня можно потянуть, — ответил Николай Васильевич. — Но не больше. Понимаешь, этому человеку, точнее, этим людям, я не могу отказать. Вот никак не могу.
— Да, в конце концов, что я ей, работу не найду? — в сердцах бросил я.
— Не в этом дело, — нахмурился директор. — Дело в том, что она молодой специалист и получила от завода жилье. Если она увольняется до обязательного срока, то обязана сдать квартиру. Понимаешь?
— Понятно, — кивнул я. — Дайте мне два дня.
— Хорошо!
— Кстати, вы не знаете случайно, куда старшего Амельченко положили?
Николай Васильевич нахмурился:
— Я подозревал, что…
Он не договорил.
— В ОКБ, в неврологию, где его сын лежит. Куда ж еще? Надеюсь, ты не собираешься их…
Он посмотрел мне в лицо. Я улыбнулся.
— Только побеседую, Николай Васильевич. Только побеседую. За жизнь.
Областная клиническая больница находилась на другом конце города. К ней пришлось добираться с пересадкой. Я особо не спешил, выехал из дома в девятом часу вечера. Около половины десятого был уже в приемном покое.