Киструсс внимательно посмотрел на Устинова, словно ожидая, что тот скажет в ответ. Устинов молчал. Тогда полковник продолжил:
— Товарищ, который всё это рассказал, говорит, что после этого ни один из участников тогдашнего застолья ни разу до настоящего времени не рискнул посетить этот ресторан. До сих пор, говорит, дрожь пробирает, даже когда он просто вспоминает этот случай.
— Может быть, им просто неудобно? — предположил Устинов. — Они тогда «лицо потеряли», у кавказцев это позор, вот и…
— Не думаю, — отрицательно мотнул головой Киструсс. — Мой источник не относится к землякам директора рынка. Он из другой среды.
— Калаш? — наугад спросил Денис.
Киструсс засмеялся:
— Вы угадали! Да, это мой оперативный источник Калашов, по прозвищу Калаш, так называемый «смотрящий» за рынком от воров. Он был на этом «мероприятии» и до сих пор вспоминает об этом с определенной долей страха. При этом он не может объяснить природу того случая. Рассказывает, что на него вдруг ни с того, ни с сего навалилась необъяснимая жуть, захотелось закрыть глаза и бежать. Лично он очнулся в районе площади Ленина, а это в пяти километрах от «Аэлиты». Причем очнулся в рубашке, штанах и босиком, без обуви.
Дверь в кабинет открылась. Елизавета Ивановна внесла поднос с двумя чашками кофе. Киструсс дождался, когда она выйдет, усмехнулся и продолжил:
— Я ни капли не сомневаюсь, что это всё устроил наш знакомец. Но представьте себе — не один, не два, даже не три человека, а целая толпа! А их там было 18 человек. И он их всех разом закошмарил… Нет, определенно, наш, надеюсь, друг — интересный человек! И очень хорошо, что он к нам обращается с просьбой.
Киструсс двумя глотками опустошил чашку. Глядя на него, выпил кофе и Денис. Полковник встал, подошел к столу, взял еженедельник, ручку, снова сел напротив Устинова.
— Его права я возьму на себя. Возьмите у него две фотографии 3 на 4, кажется, такие нужны. Сообщите мне всего его необходимые установочные данные. Затем, — он на секунду задумался, — свяжитесь с начальником «семерки» Воробьевым, пусть для обучения объекта вождению подберет грамотного водителя с автомашиной. Хорошо?
— Есть! — кивнул Устинов.
— Звоночек ему я выдам, — добавил Киструсс. — И не затягивайте с этим.
— Товарищ полковник, — сказал Устинов, переходя на официальный тон. — Еще один момент. В ходе оперативно-розыскных мероприятий по обеспечению безопасности объекта установлено, что за ним установлен контроль перемещений со стороны службы наружного наблюдения «смежников».
— Кто? — напрягся Киструсс.
— Менты, — коротко ответил Устинов. — Рядом с домом ими установлен пост наблюдения. Кроме того, два дня подряд колдуна «водили», отслеживая все его перемещения.
— Просто, — вздохнув, добавил Денис. — Наши сотрудники «семерки» прекрасно знают своих «коллег-смежников» в лицо. Приходилось иногда вместе работать, вот и опознали.
— А наших «смежники» засекли? — нахмурился полковник. — Тем более, если тоже знают в лицо.
— Не думаю, — ответил Устинов. — Наши работают немного по-другому, более, скажем, профессиональнее и конспиративнее.
— Вы уверены? — продолжал настаивать Киструсс. — От этого зависит многое!
— Уверен, Никита Павлович! И еще. Наши сотрудники отметили, что наблюдение велось с нарушением регламента. По их мнению, это может быть вызвано тем, что либо объект обнаружил проявление интереса к себе, либо…
— Либо мероприятия проводятся несанкционированно! — закончил фразу полковник. — То есть незаконно. Это уже интересно, тем более, что чревато для этих самых «смежников». Чей-то частный заказ, так сказать или чья-то инициатива?
— Возможно, — согласился Устинов. — Скорее всего.
Киструсс встал, нервно заходил по кабинету, подошел к окну, замер, глядя на зимнюю улицу.
— Знаете, Денис Владимирович, — задумчиво сказал он. — Думал к концу года обстановка поспокойнее будет. Праздники всё-таки. А получается как всегда. Подумайте, что сделать в данной ситуации с учетом полученных данных. Жду ваших предложений завтра. А пока… Пока давайте организуем постоянный пост возле его дома что ли… И обратите внимание на его близких родственников. Случись что, не дай бог, он нам этого не простит.
— Может, целесообразно с ним напрямую поговорить? — предложил Устинов.
— Попробуйте, но в залегендированной форме. Он ни в коем случае не должен знать, что в отношении его с нашей стороны проводятся оперативно-розыскные мероприятия.
— И еще! — Киструсс встал перед Устиновым. Денис в соответствии с Уставом, тоже встал с места, вытянулся.
— Считаю целесообразным, чтобы вы, товарищ майор, — сказал полковник, — на постоянной основе имели при себе табельное оружие. Только не «Макаров». Уж слишком он велик и неудобен, а вот «ПСМ» в самый раз. Сегодня же подайте на моё имя рапорт, я подпишу.
— Есть! — ответил Устинов.
Глава 49
За нами хвост.
С некоторых пор я стал чувствовать себя как-то неуютно. Мне стало казаться, что за мной кто-то наблюдает, следит. Особенно сильно это ощущение чужого внимательного взгляда в спину проявлялось на улице. Причем с самого раннего утра. Стоило мне выйти утром в школу, и как будто кто-то ко мне прилип, кто-то незримый сопровождает всю дорогу до школы. Захожу в помещение, всё, ощущение пропадает. Но стоит снова выйти за порог…
К сожалению, я даже со своими возможностями не мог определить источник внимания. Я даже в завуалированной форме попытался поговорить на эту тему с Мишкой и Андреем. Оба меня не поняли.
— За тобой, часом, Димка не следит? — спросил я как-то Ленку-Жазиль, когда мы вместе ехали в автобусе, возвращаясь из школы домой, в город.
— Не-а, — Ленка мотнула головой. — Мы с ним объяснились. Знаешь, он собирается поступать в военное училище ракетных войск стратегического назначения. А это — жизнь в гарнизонах, по точкам, в горах, в тайге. Я ему сказала, что мне не в кайф такая жизнь — вдали от города, от магазинов, среди сопок и дикой природы.
При посадке в автобус нам удалось занять сидячие места рядом друг с другом. На очередном повороте автобус тряхнуло. Её плотнее прижало ко мне. Она улыбнулась и не стала отстраняться.
— Жизнь офицерской жены меня совсем не прельщает, — подытожила она. — А он другой судьбы для себя не видит.
Странно. Я считал Димку Зеленчука совсем другим.
— Так что мы уже две недели не пара, — лукаво сообщила Ленка. — И парня у меня тоже нет.
Я промолчал.
— А Быкова дура! — заявила Ленка, не дождавшись от меня ответа. — Я ей так завидовала… Ты такой…
Она отвернулась.
— Лен, меня тоже ждёт другая жизнь, — сообщил я. — И тоже не в городе.
— Плевать! — отозвалась она. — За тобой бы я пошла на край света!
Всю дальнейшую дорогу мы молчали. Перед её остановкой я встал, пропуская её на выход. Она не проронила ни слова. Я тоже промолчал. В кавалеры к ней напрашиваться не хотелось, портить отношения тоже. А завтра она уже успокоится.
Из дома я позвонил Устинову. Он словно ждал моего звонка.
— Никуда не уходи, — сказал он. — Сейчас буду.
Последняя наша встреча была позавчера. На ней я не стал озвучивать свои подозрения. Сегодня, что называется, припекло. Я стал подозревать, что так называемое ощущение чужого глаза в спину — слежка со стороны КГБ. Вот мне и захотелось прояснить данный вопрос. Кстати, Денис не знал, что я могу отличать правду от вранья. Этим я и решил воспользоваться.
Он приехал через полчаса. Не на машине, своим ходом. Как всегда, при параде — в строгом темно-синем костюме в тонкую светло-синюю полосочку, светло-серой рубашке, темно-синем галстуке в белый мелкий горошек. В этом костюме я его еще не видел.
Он повесил на вешалку пальто, разулся. Я указал ему на тапочки.
— Пошли на кухню, — прямо у порога предложил я. — Чаю налью.
Он замялся.
— Да я вроде только пообедал. За компанию посижу.
— Тогда пошли ко мне в зал, — согласился я и поинтересовался. — Денис Владимирович, вот скажи мне, как художник художнику, сколько у тебя этих костюмов? Я тебя в этом вижу первый раз, а он же не новый…
Устинов повернулся ко мне, усмехнулся:
— Вообще четыре. Ну, у нас так положено на работе. Ходить только в костюме. И зимой, и летом. Костюм-галстук обязательны. Форму одеваешь только один раз в год: на торжественное собрание 20 декабря, на профессиональный праздник. Либо на награждение.
— А у тебя и награды есть? — спросил я.
— Благодаря тебе, — ответил он. — Медаль «За боевые заслуги». За удачное проведение оперативно-розыскных мероприятий, связанных с возвратом ценностей и захват преступников. Это когда меня ранили. Помнишь?
Еще бы не помнить!
Мы сели на моём «лежбище» — на старом диванчике, который переехал со мной вместе с Химика. Прикупить новую мебель я планировал после нового года. Денег у меня оставалось мало — всего 350 рублей, а новых поступлений как-то даже и не предвиделось. На диван и пару книжных шкафов хватить должно.
От Гены-фарцовщика ни слуху, ни духу, ни одного пациента. А я всё-таки привык к наличию у себя энного количества «маленьких желтеньких кружочков», как говорил Остап Бендер. Нет, у maman какие-то сбережения были из тех денег, что я ей отдал. Но я их в расчет совсем не брал. Это не мои денюжки. Семейные. А впереди новый год. Хотелось бы нормальные подарки сделать и maman, и Альбине. Я вздохнул.
Денис мой вздох расценил иначе.
— Слушай! Мы порешали твой вопрос насчет прав! — заявил он. — Давай 2 фотографии 3×4. А после нового года, на каникулах мой коллега, настоящий мастер по вождению, тебя и водить поучит, и по правилам поднатаскает.
Я обрадовался:
— Отлично! Спасибо. У меня фотографии уже есть.
Я залез в письменный стол, вытащил конверт, в котором я хранил оказавшиеся «лишними» фотографии на документы. Достал из конверта две прошлогодних маленьких фотографии.
— Подойдут? — я протянул их Устинову. — Это я в прошлом году для пропуска в УПК (учебно-производственный комбинат — прим. авт.) фотографировался. Мы там практику от школы проходили.